– Я хочу воды. А вы?
– Было бы неплохо.
И это даст ему чуть больше времени.
Они прошли на кухню.
– Рабочее место?
– Ноутбук со мной повсюду. Я стараюсь иметь как можно меньше вещей. Можно что-то забыть, а это раздражает клиентов.
– Значит, вы пишете здесь о подростках-оборотнях.
– Да… откуда вы знаете?
И быстро сообразила:
– Гугл! От него не скроешься. И поскольку я проделала с вами то же самое, не мне жаловаться.
– Военное племя?..
– Взяли на себя труд прочитать биографию? Было. Сменила семь школ к тому времени, как окончила последнюю. Поэтому и симпатизирую Кейли, моей главной героине, которая старается не высовываться.
– Мне знакомо это чувство. Развод может точно так же лишить вас корней, как приказы военного руководства.
– Полагаю, что так. Сколько вам было лет, когда родители развелись?
– Не так много, пять лет, когда разошлись официально.
Он обошел ее и оказался на солнцепеке. Втянул носом вкусный запах нагретых солнцем томатов и какого-то пряного цветка.
– Совсем малыш! Но думаю, это тяжело в любом возрасте. Только вы?
– Сестра, Хлоэ, на два года младше. Потом мы унаследовали Кору и Порцию, когда наш отец снова женился. У них родился Оливер, но брак расстроился, когда он был совсем маленьким. Наша мать тоже вышла замуж, и у нас появилась Валентина, единоутробная сестра, потом Эстебан, и так до Райли. Ей пятнадцать, и, должно быть, она читала вашу книгу. Самая маленькая – Мэдисон. Ей четыре года.
– У вас есть четырехлетняя сестра?!
– Нынешняя жена отца моложе меня. Мало ли что коллекционируют люди, – пожал он плечами.
– Как вы всех помните?
– Я составил таблицу.
Он улыбнулся, когда она рассмеялась, и снова представил себе ее в красном платье, танцующей перед костром.
– Нет, серьезно. Когда получаешь приглашение на вечеринку по случаю окончания колледжа или на чью-то свадьбу, неплохо знать, не в родстве ли ты с главными героями. Кто садовник?
– Удивительная Мейси. Я зову ее так, потому что она почти во всем безупречна. У нее есть ваша картина.
– У людей, которые здесь живут?
– Нет, простите. Иногда я очень далеко уношусь мыслями. У Сейдж Кендалл. Джули рассказала мне, когда поняла, что знала ее немного и в качестве клиента. Она купила одну из ваших работ. «Женщина на лугу, играющая на скрипке». Я знаю эту картину, и даже сказала Джули, что будь у меня стена, на которую можно было бы ее повесить, купила бы. Возможно, она оказалась бы мне не по карману, но будь у меня стена, и имей я достаточно денег… обязательно бы купила. Но не могу. Это так печально… Да провались она, эта вода!
Она отставила бутылку.
– Хотите стакан вина?
– Да.
– Хорошо.
Она поднялась и вошла в квартиру.
Аш снова взял в руки бинокль. Должно быть, это Оливер уговорил подружку купить картину. Снова хвастался. А может, Сейдж купила картину, чтобы угодить Оливеру. Кто знает?
– Вы когда-нибудь видели в квартире еще кого-то? – спросил он громко. – Гостя, сантехника, мало ли еще кого? – добавил он тише, когда Лайла вернулась с двумя стаканами красного вина.
– Нет, и помню, меня это несколько удивило. Ко всем остальным, за кем я наблюдала, кто-нибудь да приходил. Небольшая вечеринка… Друзья, разносчики. Но не к ним. Они много выходили. Почти каждую ночь. Днем они тоже редко бывали дома, но не всегда уходили вместе. Полагаю, они шли на работу. Но, возможно, кто-то к ним приходил, когда я не смотрела. Знаю, со стороны кажется, что я целыми днями глазею на чужие окна, но, честно говоря, бинокль я беру по утрам – и по вечерам, на несколько минут. Или когда не могу заснуть, как в ту ночь.
– Эта квартира просто создана для развлечений. Оливер любил вечеринки, любил общество и наверняка хотел бы видеть новых людей в подобной квартире. Почему же там никого не было, кроме хозяев?
– Очень многие уезжают на лето, поэтому обычно летом я очень занята.
– Да, но почему же они не уехали?
– Разве он не работал?
– Он работал на дядю по материнской линии. Антиквариат, покупка и продажа. Если он еще не бросил всего этого. Жил он в основном на проценты с трастового фонда, когда ему это сходило с рук. По-моему, он работал на Винни, это наш дядя, вот уже около года. Я думал, что дело выгорит, тем более что это семейный бизнес. Оливер наконец нашел свое место. А теперь… Мне нужно поговорить с Винни.
– Понимаю, это сложно, особенно с такой большой семьей. Нужно поговорить с каждым. Но это одновременно и утешение. Я всегда хотела иметь брата или сестру.
Она помедлила, потому что он снова смотрел на наглухо закрытое окно.
– Вы уже разговаривали с отцом?
– Да.
Волна депрессии нахлынула снова. Аш сел, изучая свое вино.
– Они уехали в Шотландию на несколько недель. Вернутся в Коннектикут, когда я дам им знать о дате похорон.
– Распоряжаетесь вы?
– Похоже, что так. Его мать теперь живет в Лондоне. Известие убило ее. Конечно, потеря ребенка всегда убивает, но… дочерей она любит, а Оливер был центром ее существования.
– С ней кто-то живет?
– Порция живет в Лондоне, Олимпия снова вышла замуж. За Рика… нет, так звали ее первого мужа, еще до моего отца…
Он потер место между бровями.
– Найджел. Судя по всему, порядочный парень. Он сейчас с ней, но она в таком состоянии, что сделать все необходимое придется мне – и договориться о приватной службе, возможно, прямо на огороженной территории дома.
– У вас есть огороженная территория?
– У отца. Пресса иногда становится невыносимой, поэтому даже лучше, что репортеры останутся подальше, пока не настанет время.
– А репортеры преследуют?
Он отхлебнул из стакана и, видимо, расслабился.
– Это был мой единокровный брат. Один из нескольких единокровных и единоутробных. Не слишком страшно, особенно еще и потому, что я обычно стараюсь не выделяться.
– Ну, не так уж и старались, когда встречались с балериной.
Она слегка улыбнулась, надеясь облегчить его тяжкую ношу.
– Гугл и Джули.
– Ну, там преимущественно пишут о ней.
– Вы так думаете? Успешный художник с глубокими, фамильными карманами и сногсшибательной внешностью.
– Сногсшибательной?
Теперь она пожала плечами, довольная, что расшевелила его.
– Мне так показалось. Думаю, о вас там информации было не меньше, но надеюсь, что пресса оставит вас в покое. Вам есть кому помочь?
– С чем?
– Отдать распоряжения. С такой большой семьей, разбросанной по разным местам, это нелегко. Даже не учитывая обстоятельств и того, что обоих родителей нет в стране. Понимаю, что меня это не должно касаться. Но если понадобится, я помогу. Сидеть на телефоне, выполнять приказы: все в этом роде.
Он смотрел в большие темные глаза и видел в них только сострадание.
– Почему вы это предлагаете?
– Простите, это действительно не мое дело.
– Я вовсе не это хотел сказать. Вы так добры… Очень добры!
– Может быть, дело в слежке за окнами или в моей писанине, но у меня есть привычка ставить себя на место других. На вашем месте я была бы ошеломлена. Так что если что-то понадобится, дайте мне знать.
Прежде чем он успел ответить, придумать, что сказать, его телефон зазвонил.
– Простите. Это полиция. Нет, останьтесь, – попросил он, когда она встала. – Пожалуйста.
– Детектив Файн!
Он немного послушал.
– Нет. Я не дома, но могу прийти к вам или… Подождите! – Он зажал микрофон ладонью и отнял телефон от уха. – Лайла, у них что-то есть новое. Копы хотят снова поговорить со мной. Я могу приехать к ним, или они могут приехать сюда. Они сейчас около моего дома. Ищут меня.
– Пусть приезжают сюда. Все в порядке.
Не сводя с нее глаз, он снова поднес телефон к уху.
– Я на квартире Лайлы Эмерсон. Адрес у вас есть. Да, я смогу объяснить, когда приедете, – пообещал он и сунул телефон в карман.
– Им не понравилось, что я здесь и общаюсь с вами. Я отчетливо это слышал.
Лайла с задумчивым видом глотнула вина.
– Теперь они посчитают, что мы знали друг друга раньше, и, возможно, задумали все это и убили вашего брата. А я обеспечила вам алиби. Правда, потом поймут, что это не работает на многих уровнях.
– Не работает?
– Нет, потому что иначе вы не пригласили бы их сюда, к нам. Но более того, я вызвала «девять-один-один» через секунду после падения. Разве это означает кого-то покрывать? Зачем вообще звонить? Почему не позволить позвонить кому-то постороннему? И почему я не сказала, что это ваш брат ее толкнул? Это было бы проще простого. Поэтому, прожевав все это, они просто захотят узнать, с чего это мы вдруг сидим на террасе Килдербрандов и пьем вино. А это вполне резонный вопрос, на который есть резонный ответ.
– Вполне логично.
– Когда пишете роман, без логики не обойтись.
Сострадание, подумал он, в сочетании с логикой и сдобренное тем, что, как ему казалось, было прекрасно отточенным воображением.
