Ознакомительная версия.
— Тен… ста.
— Тенста? Аида в Тенсте?
— Да, эти чертовы… татуировки.
Симоне показалось, что где-то медленно работает кислородный аппарат — в трубке слышалось равномерное шипение.
— Что вы сказали? — умоляюще переспросила она.
Женщина что-то фыркнула в ответ и бросила трубку. Симоне сидела, глядя на телефон, и думала, не позвонить ли женщине еще раз, как вдруг до нее дошло: татуировки в Тенсте. Она тут же позвонила в справочную и получила адрес салона в центре Тенсты. Симоне вздрогнула всем телом, представив себе, что Беньямина в этот момент как раз уговаривают сделать татуировку; и вот кровь течет, течет и не может свернуться.
Вторник, восьмое декабря, первая половина дня
Оставив Беньямина в школе и идя по больничному коридору, Эрик думал, как глупо было комментировать татуировку Аиды. Чего он добился? Только того, что теперь она будет считать его самодовольным занудой.
Двое полицейских в форме пропустили его в отделение. У дверей палаты, в которой лежал Юсеф Эк, уже ждал Йона Линна. Увидев Эрика, он улыбнулся и помахал ему, словно ребенок, изображающий «пока-пока».
Эрик остановился рядом с ним и взглянул на пациента через окошко в двери. Над мальчиком висел пакет с почти черной кровью. Состояние было стабильным, но новые кровоизлияния в печень могли случиться когда угодно.
Мальчик лежал на спине, губы крепко сжаты, живот поднимался и опускался неравномерно, пальцы вздрагивали.
В сгиб локтя вставили новый катетер. Медсестра готовила морфин для инфузии.
— Я был прав, когда говорил, что преступник начал со спортклуба, — сказал Йона. — Сначала он убил отца, Андерса Эка, потом поехал домой и убил Лису, младшую дочь, думал, что убил сына, а потом убил мать, Катью.
— Патологоанатом подтвердил?
— Да.
— Понятно.
— Так что если преступник задался целью истребить всю семью, — продолжил Йона, — остается только старшая дочь, Эвелин.
— Если он не узнал как-нибудь, что мальчик остался в живых.
— Верно. Но мальчика мы можем защитить.
— Можем.
— Надо найти убийцу, пока не поздно, — сказал комиссар. — Мне необходимо услышать, что знает мальчик.
— Но я обязан соблюдать интересы пациента.
— Может быть, найти сестру — как раз в его интересах.
— Я тоже об этом думал. Взгляну на него еще раз, — сказал Эрик. — Но я почти уверен, что допрашивать его рановато.
— Ладно.
Торопливо вошла Даниэлла в широком красном пальто, сказала, что ей нужно бежать, и оставила начатую историю болезни.
— Я думаю, — объяснил Эрик Йоне, — что пациент довольно быстро, уже через несколько часов, придет в себя, и с ним можно будет поговорить. Но после этого… вы должны понимать, у нас впереди долгий лечебный процесс. Из-за допроса состояние мальчика может ухудшиться настолько, что…
— Эрик, никому не интересно, что мы думаем, — прервала его Даниэлла. — Прокурор принял решение, что для допроса имеются веские причины.
Эрик повернулся и вопросительно посмотрел на комиссара:
— Так вам не нужно наше согласие?
— Нет.
— Тогда чего вы ждете?
— Я думаю, что Юсеф настрадался больше чем достаточно, — ответил Йона. — Не хочу, чтобы ему что-то навредило. Но я должен разыскать его сестру раньше, чем ее найдет убийца. А мальчик наверняка видел лицо преступника. Если вы не поможете мне поговорить с мальчиком, я проведу допрос как обычно. Но, разумеется, я предпочел бы сделать как лучше.
— Как это «как лучше»? — спросил Эрик.
— С помощью гипноза.
Эрик посмотрел на Йону и медленно сказал:
— У меня даже нет разрешения на проведение сеанса.
— Я говорила с Анникой, — вмешалась Даниэлла.
— И что она? — Эрик не смог удержаться от улыбки.
— Вряд ли это такой уж распространенный ход — подвергать гипнозу пациента в нестабильном состоянии, и к тому же несовершеннолетнего. Но так как за пациента отвечаю я, Анника предоставила мне принимать решение.
— Как бы мне хотелось этого избежать, — сказал Эрик.
— Почему? — спросил Йона.
— Не хочу говорить об этом, но я обещал никогда больше не гипнотизировать. И считаю, что это было правильное решение.
— А в нашем случае? — не унимался Йона.
— Не знаю.
— Сделай исключение, — сказала Даниэлла.
— Значит, все-таки гипноз, — вздохнул Эрик.
— Сделай попытку, как только установишь, что пациент хоть немного поддается гипнозу, — попросила Даниэлла.
— Хорошо бы, чтобы ты была рядом, — сказал Эрик.
— Я даю добро на гипноз, — объяснила она. — При условии, что ты возьмешь на себя ответственность за пациента.
— Значит, я действую в одиночку?
Даниэлла устало посмотрела на него:
— Я работала всю ночь, обещала проводить Тиндру в школу, я ломала голову над этой проблемой вчера вечером… Мне надо поехать домой и поспать.
Эрик смотрел, как она уходит по коридору. Красное пальто развевалось у нее за спиной. Йона через окошко взглянул на пациента. Эрик пошел в туалет, запер дверь, умылся, оторвал несколько сероватых бумажных салфеток, промокнул лоб и щеки. Достал телефон и позвонил Симоне, но никто не ответил. Эрик попробовал набрать домашний номер, послушал гудки и приветствие автоответчика. Когда раздался писк и началась запись, Эрик не мог сообразить, что сказать:
— Сиксан, я… Выслушай меня, я не знаю, о чем ты подумала, но ничего не было. Может, для тебя это ничего не значит, но, честное слово, я найду способ доказать тебе, что я…
Эрик замолчал. Он не знал, значат ли еще что-то его слова. Он солгал жене десять лет назад и до сих пор не сумел показать ей, как любит ее. Все было не то и не так, она по-прежнему не доверяла ему. Эрик нажал «отбой», вышел из туалета и дошел до двери со стеклянным окошком, в которое заглядывал комиссар.
— Что такое гипноз? — помолчав, спросил Йона.
— Речь идет только об изменениях в сознании, связанных с внушением и медитацией.
— Так, — помедлив, ответил комиссар.
— Употребляя слово «гипноз», вы на самом деле говорите о гетерогипнозе, когда один человек гипнотизирует другого с какой-либо целью.
— Например?
— Например, вызвать отрицательные галлюцинации.
— Какие?
— Самое обычное — не дать сознанию сконцентрироваться на боли.
— Но боль-то остается.
— Это зависит от того, что называть болью, — объяснил Эрик. — Конечно, пациент отвечает на болевое раздражение физиологическими реакциями, но боли не ощущает. С клиническим гипнозом можно даже проводить хирургические операции.
Йона что-то записал у себя в блокноте.
— С нейрофизиологической точки зрения, — продолжал Эрик, — под гипнозом мозг работает особым образом. Активизируются те участки мозга, которые мы обычно не используем. Загипнотизированный человек глубоко расслаблен, выглядит почти спящим, но если снять энцефалограмму, то она будет как у человека бодрствующего и внимательного.
— Мальчик иногда открывает глаза, — сказал Йона и снова заглянул в окошко.
— Я видел.
— Что может быть потом?
— С пациентом?
— Да, когда вы его загипнотизируете.
— При динамическом гипнозе, связанном с терапией, пациент почти всегда разлагает себя на наблюдающее «я» и одно или несколько чувствующих и действующих «я».
— Он смотрит спектакль со своим участием?
— Да.
— Что вы собираетесь ему сказать?
— В первую очередь я должен внушить ему ощущение безопасности, мальчик прошел через страшные вещи. Поэтому я начну с того, что объясню свою цель, а потом перейду к расслаблению. Спокойным голосом скажу, что веки тяжелеют, что ему хочется закрыть глаза, что он глубоко дышит носом, пройдусь по мышцам всего тела сверху вниз и вернусь обратно.
Эрик подождал, пока Йона запишет.
— После этого я перейду к тому, что называется индукцией. Я дам несколько скрытых команд и сделаю так, что пациент представит себе места и простые действия, я буду уводить его мысли все дальше и дальше, пока потребность контролировать ситуацию не исчезнет почти полностью. Это примерно как читать книгу, когда чтение захватывает так, что уже не сознаешь, что просто сидишь и читаешь.
— Понимаю.
— Если в этот момент поднять руку пациента и отпустить ее, то она не упадет, как при каталепсии. Значит, индукция завершилась. После индукции я начну обратный отсчет и продолжу углублять гипноз. Чтобы размыть мысли пациента, я обычно считаю, другие предлагают пациентам представлять себе оттенки серого. На практике происходит следующее: страх или тяжелые мысли определенным образом блокируются и выводятся из игры.
— Вам удастся загипнотизировать его?
— Если он не будет сопротивляться.
— А что тогда? — спросил Йона. — Что случится, если он будет сопротивляться гипнозу?
Ознакомительная версия.
