– Нет. Но я нашла след Карла Акселя Бодина. Он числится в списках налогоплательщиков в Западной Швеции, а в качестве адреса указан почтовый ящик шестьсот двенадцать в Госсеберге. Я посмотрела, что это такое. Судя по всему, это сельская усадьба вблизи Носсебру к северо-востоку от Гётеборга.
– Что нам о нем известно?
– Два года тому назад он указал в налоговой декларации доход в двести шестьдесят тысяч крон. По словам нашего друга из полиции, он не числится в полицейском регистре. У него есть лицензия на оружие, одна на крупнокалиберное охотничье ружье, другая на дробовик, имеется две машины – «форд» и «сааб», обе не новой модели. У местных властей никак не отмечен. Он не женат и именуется сельским хозяином.
– Неприметная личность, не имеющая неприятностей с правоохранительными органами.
Микаэль задумался на несколько секунд. Ему нужно было принять решение.
– О'кей. Спасибо тебе, Малин. Я потом еще позвоню.
– Микаэль... У тебя все в порядке?
– Нет, не все в порядке. Потом позвоню.
Он сознавал, что поступает неправильно. Как сознательный член гражданского общества, он должен был бы снять сейчас трубку и позвонить инспектору Бублански. Но, сделав это, он был бы вынужден либо рассказать всю правду о Лисбет Саландер, либо путаться между полуправдой и умолчаниями. Однако не в этом была главная проблема.
Лисбет Саландер охотится за Нидерманом и Залаченко. Микаэль не знал, насколько она продвинулась в этом деле, но если они с Малин сумели отыскать почтовый ящик 612 в Госсеберге, то это могла сделать и Лисбет Саландер. Таким образом, велика была вероятность, что она отправилась в Госсебергу. Такая мысль напрашивалась сама собой.
И Лисбет Саландер, по всей вероятности, настроена действовать решительно.
Микаэль достал перо и бумагу и составил список того, чего он не мог или не хотел сообщать полиции.
В первую очередь он написал: «адрес».
Лисбет Саландер положила много трудов на то, чтобы обеспечить себе секретное убежище. Тут была ее жизнь и ее тайны, и он не собирался ее предавать.
Затем он написал «Бьюрман» и поставил после этого слова знак вопроса.
Он покосился на лежащий на столе CD-диск. Бьюрман изнасиловал Лисбет. Он чуть не убил ее, подлейшим образом злоупотребив своим положением опекуна. В этом не оставалось никакого сомнения. Этот скотский поступок следовало публично разоблачить. Однако тут возникала дилемма этического порядка. Лисбет не заявила о нем в полицию. Разве захочет она, чтобы ее имя снова появилось в СМИ в связи с делом самого интимного характера, причем все детали которого через несколько часов станут достоянием общественности? Она никогда ему этого не простит! CD-диск был вещественным доказательством, и кадры записи отлично подойдут для вечерних газет!
Он немного подумал и пришел к выводу, что Лисбет сама имеет право решать, как ей поступить. Но если ему удалось отыскать ее квартиру, то рано или поздно до нее доберется и полиция. Он спрятал диск в футляр и убрал в свою сумку.
Затем он написал: «Расследование Бьёрка». Отчет 1991 года, проливавший свет на все произошедшее, был официально засекречен. В нем приводилось имя Залаченко и объяснялась роль Бьёрка, что в сочетании со списком клиентов из компьютера Дага Свенссона обрекало Бьёрка на несколько крайне неприятных часов лицом к лицу с инспектором Бублански. Благодаря переписке в той же компании оказывался и Петер Телеборьян.
Папка приведет полицию в Госсебергу... Но у него будет по крайней мере несколько часов в запасе.
Наконец он включил ноутбук и записал по пунктам все существенные факты, установленные им за прошедшие двадцать четыре часа из бесед с Бьёрком и Пальмгреном и из материалов, найденных в квартире Лисбет. На эту работу ушло около часа. Он записал этот документ на тот же CD-диск, на котором уже хранилось его собственное расследование.
Он подумал, не связаться ли с Драганом Арманским, но решил, что этого он делать не будет. У него и без того набралось достаточно мячиков, которыми только успевай жонглировать.
***
Микаэль остался в редакции «Миллениума» и закрылся в кабинете с Эрикой Бергер.
– Его зовут Залаченко, – сказал он вместо приветствия. – Он бывший советский наемный убийца из разведслужбы. Он порвал со своим начальством в семьдесят шестом году, стал перебежчиком и получил в Швеции право на жительство и жалованье от Службы безопасности. После развала Советского Союза он, подобно многим другим, целиком перешел в гангстеры и занимается трафиком секс-услуг, оружием и наркотиками.
Эрика Бергер положила на стол ручку, которую держала в руке.
– О'кей. Почему же меня не удивляет, что здесь оказался замешан КГБ?
– Не КГБ. ГРУ. Военная разведка.
– Похоже, это серьезно.
Микаэль кивнул.
– Ты считаешь, что это он убил Дага и Миа?
– Не своими руками. Он подослал другого. Рональда Нидермана, которого раскопала Малин.
– И ты можешь это доказать?
– Более или менее. Частично это мои догадки. Но Бьюрман был убит из-за того, что пытался руками Залаченко расправиться с Лисбет.
Микаэль объяснил, что он видел на записи, которая хранилась у Лисбет в письменном столе.
– Залаченко – ее папаша. Бьюрман официально работал на Службу безопасности в середине семидесятых годов и был в числе тех, на кого вышел Залаченко, когда впервые попросил политического убежища. Потом он стал адвокатом и законченным мерзавцем, оказывал услуги узкому кругу людей из Службы безопасности. Можно подумать, что внутри их ведомства существует сплоченная группа, собирающаяся время от времени в мужской бане, чтобы вместе править миром и охранять тайну Залаченко. Мне кажется, что в Службе безопасности о существовании этого человека и слыхом не слыхали. Лисбет же угрожала раскрыть эту тайну, поэтому ее засадили в детскую психиатрическую больницу.
– Не может быть!
– Может, – сказал Микаэль. – Тут произошло стечение целого ряда обстоятельств, а Лисбет не отличалась покладистым нравом ни тогда, ни теперь. Но с двенадцати лет она стала представлять угрозу для государственной безопасности.
Он вкратце изложил суть истории.
– Это еще надо переварить, – сказала Эрика. – А Даг и Миа...
– Были убиты, потому что Даг нащупал связь между Бьюрманом и Залаченко.
– И что же теперь делать? Ведь об этом следовало бы сообщить в полицию?
– Какую-то часть, но не все. На всякий случай я переписал всю важную информацию на этот диск. Лисбет начала охоту на Залаченко. Я хочу ее найти. Ничего из того, что записано на этом диске, не должно просочиться наружу.
– Микаэль, мне это не нравится. Нельзя же скрывать информацию, относящуюся к расследованию убийства.
– А мы и не будем скрывать. Я собираюсь позвонить инспектору Бублански. Но мне кажется, что Лисбет сейчас на пути к Госсеберге. Она разыскивается по подозрению в тройном убийстве, и как только мы позвоним в полицию, за ней отправится отряд вооруженных сил с охотничьими боеприпасами. Очень велик риск, что она окажет сопротивление, и тут уж может случиться что угодно.
Он замолчал и невесело усмехнулся.
– Так что в любом случае нам нужно хотя бы позаботиться о том, чтобы силы национальной безопасности не потеряли слишком много людей. Нужно, чтобы я успел первым ее найти.
Эрика Бергер посмотрела на него с сомнением.
– Я не собираюсь открывать тайны Лисбет. Пускай Бублански самостоятельно до них докапывается. А тебя я прошу оказать мне одну услугу. В этой папке находится отчет Бьёрка о расследовании девяносто первого года и часть переписки Бьёрка с Телеборьяном. Я хочу, чтобы ты сняла с этих бумаг копии и передала их инспектору Бублански или Мудиг. Я же через двадцать минут отправляюсь в Гётеборг.
– Микаэль...
– Знаю. Но в этом поединке я все время на стороне Лисбет.
Эрика Бергер сжала губы и ничего не сказала. Затем она кивнула. Микаэль направился к двери.
– Будь осторожен! – сказала ему вслед Эрика, когда за ним уже закрылась дверь.
Она подумала, что надо было поехать вместе с ним. Это было бы единственное честное решение. Но она до сих пор так и не рассказала ему о том, что собралась уходить из «Миллениума» и что все прежнее осталось позади. Взяв папку, она пошла к копировальному аппарату.
***
Почтовый ящик оказался в почтовом отделении, находившемся в торговом центре. Лисбет никогда не бывала в Гётеборге и не знала, где там что, но все же отыскала почтовое отделение и уселась в кафе, откуда почтовый ящик был хорошо виден ей сквозь узкую щель рядом с наклеенным на витрину постером, рекламирующим Шведскую кассовую службу шведской – черт побери – почты.
Ирене Нессер пользовалась более скромным макияжем, чем Лисбет Саландер. На шее у нее висело дурацкое ожерелье, и она читала «Преступление и наказание», купленное в книжной лавке соседнего квартала, – неторопливо, не забывая переворачивать страницы. Она заняла наблюдательный пост во время ланча и не знала, когда обыкновенно из ящика забирают корреспонденцию, делается ли это ежедневно или раз в две недели, успели ее уже вынуть сегодня или за ней еще придут попозже. Но это был единственный известный ей след, и она дожидалась, взяв чашку кофе с молоком.
