Ознакомительная версия.
– Но природа – она же дала нам способность любить, радоваться своим детям, – попыталась она применить свой последний аргумент.
– Ты говоришь о животном инстинкте? Так на то человек и старается быть выше животных, чтобы управлять своими инстинктами, вот и все. Кто-то справляется и замечательно живет, а кто-то подчиняется и рожает, рожает, рожает.
– Похоже, ты так и не повзрослел, – грустно сказала она.
– Это точно, но давай отложим этот разговор на годик, а потом ты меня спросишь еще раз. Может быть, я изменюсь?!
– Хорошо, через год я спрошу тебя снова, и только попробуй мне так же ответить! – Она ехидно улыбнулась, притворно набрасываясь на меня и хватая руками за горло. Ее хват быстро перешел в объятия, и мы молча сидели обнявшись, думая о чем-то своем. Я люблю такое время, когда мы вот так сидим молча, обнявшись. Мысли текут своим чередом, а мы сидим и наслаждаемся обществом друг друга, делясь теплом своих тел, и нежностью, которая сквозит во всех, на первый взгляд еле заметных ласковых прикосновениях и поглаживаниях. Человек со стороны вряд ли бы что-то заметил – сидит себе парочка и сидит – но единение душ, сплетение тел, это все непередаваемые ощущения. Может быть, мы и не две нашедшие друг друга половинки, но мы очень друг другу подходим.
* * *
Зима – это очень хорошее время для размышлений. Идти никуда не хочется, холодно, противно, все, как говорится, белым-бело. Наверное, не зря в некоторых странах белый цвет – это цвет смерти. Я с этим совершенно согласен, ведь зима со своим снегом все замораживает и останавливает, останавливает бегущий жизненный сок в деревьях, усыпляет некоторых животных и насекомых, даже птицы бегут от нее куда подальше. Не все, конечно, есть продвинутые представители птичьего царства – вороны, воробьи и голуби. Их уже ничем не истребишь, да и не удивишь. Тридцатиградусный мороз – и ничего, прижались друг к другу или к веткам, распушили перья, и отлично. Еда под боком (благо помоек хватает), туалет вообще везде, так что живи – не хочу. А если жара тридцать градусов, так еще лучше – мясные отходы быстрее разлагаются, распуская вокруг себя умопомрачительные запахи, которые можно учуять и за пару кварталов от источника. В большей степени это относится к воронам, конечно, но и голуби не отстают – жуют все, что в клюв лезет. Вероятно, скоро перейдут на бумагу, резину и другие отходы человеческой жизнедеятельности. В небольшом отдалении стоят воробьи, которые съедают все хлебокрошечные изделия, находящиеся в округе. Как они успевают – непонятно, но голубям и воронам крошки перепадают нечасто.
Да, кстати, зима почти замораживает уличное движение, завалив большими сугробами все дороги. Скорости транспорта снижаются, иногда даже совсем тормозятся. Вот и сделаешь тут вывод поневоле: зима всегда ассоциируется со снегом (заметьте, белым), а где белое – там замораживание и остановка всякой деятельности, а значит, смерть.
Вот именно поэтому зима – это время остановиться и поразмыслить хорошенько. С Настей думать было сложновато, потому что всегда появлялся какой-нибудь отвлекающий фактор – то ее тело, то мелкие домашние дела, то покупки. Иногда я оставался дома, читал книги и играл в компьютерные игры, а иногда отправлялся к своему другу, который жил этажом выше и откликался на имя Алексей.
С Алексеем мы были знакомы еще с детского сада, и он был единственным человеком, которого я действительно мог назвать своим другом. На него всегда можно было положиться (во всяком случае, я всегда знал, в чем конкретно я могу на него положиться). На встречи он никогда не опаздывал, но зато уже раз в десятый поменял место работы. Более года он еще, по-моему, нигде не задерживался. Я всегда удивлялся такой его способности, но он объяснял все просто – скука. Работа слишком быстро надоедает, поэтому зачем себя мучить? Всегда можно найти что-то новенькое и интересное. В какой-то степени ему можно было позавидовать. Увольняться с одной работы, не имея в запасе другой – это в каком-то смысле мужественный поступок, я бы так не смог.
Поднявшись к нему в очередной раз, я спросил во время игры в шахматы – а что он думает по поводу того, чтобы с лица земли исчезли все гады, населяющие ее?
– Ты про змей, что ли? – уточнил он.
– Да нет, про людей, которые поганят жизнь остальным.
– Интересно, и как ты думаешь они могут все исчезнуть?
Я познакомил его со своей теорией естественного отбора и посетовал на то, что сейчас естественный отбор явно совершает ошибки, помогает жить и развиваться бессовестным людям.
– Естественный отбор никогда не ошибается, – ответил он мне. – Просто сейчас такое время, что людям, наделенным антисоциальными способностями, лучше живется. Они имеют неплохой процент выживаемости, да и возможностями к размножению их никто не обделял, вот и все.
– Возможно, ты прав. Но заметь, насколько лучше мы стали бы жить, если бы, например, не осталось ни одного вора.
– Можно не прятать деньги? – попытался съязвить он.
– И это тоже. Ну вот возьмем мою машину. Без воров мне не нужна сигнализация – это раз, замки на руль и на педали – это два, замок на бензобак – это три, секретки на колеса – это уже четыре. Да мне вообще будут не нужны никакие ключи, можно будет обойтись стартером. Это же какая экономия! Таскать ключи не надо, и, выходя из подъезда, не надо думать – увидишь ты свою машину или пустое место!
– Все это замечательно, для тебя это действительно выгодно, но выгодно ли это для производителей сигнализаций и других замковых приспособлений? Конечно, нет, так что делай выводы. Твоя выгода, выгода одного человека, сталкивается с выгодой многих – фирм-производителей, рабочих на местах и так далее. Воры дают работу многим тысячам людей, давая им обеспечить свои семьи и просто-напросто нормально жить.
– Интересная логика, – с сомнением ответил я. – А как же быть с насильниками и убийцами?
– Без зла нам не понять что такое добро.
– Ну, это все и так знают. Если есть тень, значит, есть предмет, если есть хорошее, значит, есть и плохое – иначе как бы мы их отличали друг от друга, если бы все было одинаковым, – заунывным голосом тут же продолжил я.
– Тогда что же ты меня спрашиваешь? – пожал Алексей плечами.
– Вот ты слышал об убийстве в нашем парке? – я уже очень давно хотел поговорить с Алексеем об этом, но все не решался, голос подводил всегда в самый последний момент, но сегодня я справился с собой.
– Это когда действовал Раскольников нашего времени? – шутя спросил Алексей.
– Точно, точно. Три трупа, один топор, арифметика проста.
– Нормально отношусь, а как же еще. Я тоже не против того, чтобы насильников и маньяков всегда кто-нибудь останавливал, но только тебе не кажется, что, убивая других, так называемый мститель или защитник – я уже и забыл, как там его газеты окрестили – сам становится маньяком?
– Не думаю, – я поспешно перебил его. Он затронул как раз струну, к которой я сам боялся подойти, но которая тихонечко звенела где-то на дальнем плане моей души.
– А почему нет? Кто чаще всех сходит с ума? – спросил он и тут же сам ответил: – Психиатры. А кто с трудом управляет собой и своей жизнью? Психологи. Помнишь пословицу – сапожник всегда без сапог? Так и мститель. Первое время у него будет эйфория: вот я какой, помог девушке, помог обществу, спас от преступников! Но ты не боишься, что через день-другой он посчитает преступниками тебя или меня?
– А почему он должен так посчитать?
– А ты не сказал ему «будь здоров», когда он чихнул, или нечаянно толкнул его в метро – здесь каждая мелочь может стать решающей.
– Тогда этот человек уже психически больной, если он так резко на все реагирует, – попытался ответить я.
– Так он уже больной. Какой нормальный человек стал бы убивать этих балбесов? В лучшем случае просто постарался бы их остановить, избив и вызвав милицию.
– Зато если бы он не справился, то избили бы уже его, и девушке бы он так и не помог.
– Кто знает? Вполне возможно, что достаточно было бы гневного окрика – люди, нападающие втроем на одного, редко бывают смелыми. Но тот, скорее всего, даже не пытался этого сделать.
– Вполне возможно, – задумавшись, повторил я его слова. – Ну ладно, не будем о грустном. – Пора было завершать это разговор, который уже стал меня напрягать, и во время которого Алексей умудрился поставить мне мат. – Давай-ка сыграем еще разок…
Зима постепенно подходила к концу, а я все никак не мог определиться: что же лучше – нож или топор? Для верности решил купить и то, и другое. Топор купить оказалось намного легче, чем нож – ведь топоры, как оказалось, в общем-то, стандартные, – а вот с ножом пришлось повозиться. Мне очень хотелось купить точно такой же ножик, но такой никак не попадался. Похоже, опять придется орудовать топором, подозрения к которому у меня остались: все-таки много крови получается. Так можно с ног до головы извозиться и оставить чертову уйму следов, будь они неладны. Даже набор одежды с рюкзаком уже ждал своего часа, а ножа все не было.
Ознакомительная версия.
