— Хвала всевышнему, что такие люди существуют, — процедил генерал сквозь стиснутые зубы.
Позади здания располагалась маленькая круглая посадочная площадка. На ней стоял вертолет “джет рейнджер” с гражданскими опознавательными знаками. Его лопасти лениво вращались. Увидев пассажиров, пилот принялся разогревать турбины.
Прайс уже хотел забраться в пассажирский салон, когда Ричардсон остановил его.
— Та операция в Венеции... — заговорил он, перекрывая голосом нарастающий вой двигателей. — Надеюсь, она завершилась благополучно?
Прайс покачал головой.
— Удар был нанесен в полном соответствии с планом, — ответил он. — Однако возникли неожиданные последствия. Необходимые меры будут предприняты в самое ближайшее время.
Ричардсон хмыкнул и, поднявшись вслед за Прайсом в кабину, пристегнулся к креслу. При всем его уважении к Прайсу и Бауэру они были всего-навсего гражданскими. Только солдат знает, что без неожиданностей не обходится ни одно дело.
* * *
Вид на остров Биг-Айленд с высоты трех километров неизменно завораживал Ричардсона. На роскошном побережье Кона-Кост будто громадные океанские лайнеры возвышались здания фешенебельных отелей. Чуть дальше в глубь суши чернели поля затвердевшей лавы, зловещие, словно поверхность Луны. И лишь в центре мертвой пустыни кипела жизнь: в кратере вулкана Килауэа алела магма, изливающаяся из глубин земной коры. Сейчас вулкан был спокоен, но Ричардсону довелось видеть его во время извержений. Процесс создания новых участков суши на планете — это зрелище он никогда не мог забыть.
Вертолет помчался вдоль края лавового поля, и внизу появился бывший Форт-Говард. На его территории, занимавшей несколько гектаров между лавой и берегом океана, некогда располагался военный медицинский центр, специализировавшийся на лечении тропических заболеваний, в том числе проказы. Несколько лет назад Ричардсон, воспользовавшись своими связями, добился перемещения центра в другое место. Он лично отыскал продажного сенатора от штата Гавайи и с помощью закулисных махинаций провел через Конгресс проект строительства за государственный счет новенькой клиники на острове Оаху. В благодарность за это сенатор, член комиссии по наблюдению за имуществом вооруженных сил США, дал Ричардсону “добро” на консервацию Форт-Говарда и продажу его частной компании.
У Ричардсона уже был покупатель — биохимическая фирма “Бауэр-Церматт AG” со штаб-квартирой в Цюрихе. После того как в личный сейф сенатора перекочевали ее акции на сумму в двести тысяч долларов, он обязался проследить за тем, чтобы его комитет более не проявлял интереса к новому предприятию.
— Пройдитесь над комплексом, — велел пилоту генерал.
Вертолет накренился, открывая перед Ричардсоном панораму территории, раскинувшейся внизу. Даже с высоты он видел, что предприятие окружено новым надежным ограждением — трехметровым забором “циклон” с колючей проволокой. На четырех вышках дежурили люди в военной форме. Бронированные джипы “хамви”, стоявшие у каждой из вышек, придавали им еще более внушительный вид.
Однако сама территория казалась вымершей. Под палящими лучами тропического солнца стояли складские помещения, ангары и здания лабораторий, но вокруг не было ни души. Только старый, заново перекрашенный командный пункт, рядом с которым было припарковано несколько джипов, выглядел жилым. В общем и целом комплекс производил впечатление законсервированного военного объекта, по-прежнему закрытого для всех, кроме нескольких местных жителей, обслуживающих остатки персонала.
Но это впечатление было обманчивым. То, что некогда было Форт-Говардом, теперь находилось под землей на глубине трех этажей.
— Разрешение на посадку получено, генерал, — доложил пилот.
Ричардсон в последний раз выглянул в иллюминатор и увидел похожую на игрушку фигурку, следившую за вертолетом.
— Приземляйтесь, — распорядился он.
* * *
Это был невысокий плотный мужчина лет шестидесяти с зачесанными назад седыми волосами и аккуратно подстриженной эспаньолкой. Он стоял, расставив ноги, выпрямившись в струну и заложив руки за спину, — солдат минувших сражений.
Доктор Бауэр следил за тем, как вертолет снизился и, зависнув над травянистой посадочной площадкой, наконец опустился на землю. Он знал, что гости явились с неприятными расспросами. Пока замедлялось вращение винтов, он еще раз тщательно обдумал, что им сказать. Герр доктор не привык оправдываться и объясняться.
Компания, учрежденная прадедом Бауэра, уже более сотни лет занимала ведущие позиции в области химических и биологических технологий. “Бауэр-Церматт AG” являлась держателем огромного количества патентов, доныне приносивших солидные барыши. Инженеры и исследователи компании разрабатывали и производили таблетки и микстуры, которые можно встретить в любом доме; одновременно они поставляли на рынок редкие медикаменты, принесшие фирме множество международных гуманитарных наград.
Однако, помимо производства лекарств и вакцин, сбываемых в страны “третьего мира”, деятельность “Бауэр-Церматт AG” имела и темные стороны, о которых предпочитали умалчивать высокооплачиваемые специалисты-рекламщики и глянцевитые брошюры. В годы первой мировой войны фирма разработала особо токсичную разновидность горчичного газа, который принес медленную смерть тысячам солдат Антанты. Четверть века спустя компания снабжала германские фирмы некими химикатами, которые, будучи смешаны в нужных пропорциях, образовывали вещество, использовавшееся в газовых камерах смерти в Восточной Европе. Также компания курировала бесчеловечные эксперименты доктора Йозефа Менгеле и других нацистских медиков. После войны многие преступники и их пособники были выявлены и повешены, но “Бауэр-Церматт”, прикрывшись анонимностью швейцарских законов, втайне продолжала исследования гитлеровцев. Владельцы и руководители фирмы отрицали всяческую свою причастность к судьбе собственной продукции, как только та покидала пределы Альп.
Во второй половине XX столетия доктор Карл Бауэр не только удержал семейное предприятие на передовых рубежах производства легальных препаратов, но и расширил тайные программы разработки биохимического оружия. Словно прожорливая саранча, Бауэр набрасывался на самые благодатные нивы: Ливию Муамара Каддафи, хусейновский Ирак, племенные диктатуры Африки, семейственные режимы Юго-Восточной Азии. Он привозил с собой лучших специалистов, самое современное оборудование; в благодарность его осыпали богатствами, которые перемещались на цюрихские счета набором одной компьютерной строки.
В то же самое время Бауэр поддерживал и укреплял связи с военными кругами как в США, так и в СССР. Великолепный знаток глобальной политики, он предвидел распад Советского Союза и неизбежное поражение обновленной России в борьбе за демократию. Там, где сливались потоки упадка России и крепнущего мирового господства Штатов, доктор Бауэр ловил рыбку в мутной воде.
Бауэр шагнул вперед, приветствуя посетителей:
— Джентльмены...
Обменявшись рукопожатиями, трое мужчин двинулись к крыльцу двухэтажного командного здания, выстроенного в колониальном стиле. По обе стороны роскошного, отделанного деревянными панелями вестибюля располагались кабинеты сотрудников, выбранных лично Бауэром. Эти люди исполняли в комплексе административные обязанности. Дальше по коридору находились тесные клетушки, в которых корпели ассистенты, скармливая компьютерам результаты лабораторных экспериментов. В самом конце коридора были два лифта. Один из них прятался за дверью, открывающейся только магнитной карточкой. Этот скоростной аппарат производства “Хитачи” соединял подземные лаборатории с командным пунктом. Второй лифт напоминал своим видом изящную бронзовую клетку для птиц. Трое мужчин вошли внутрь и несколько секунд спустя оказались в личном кабинете Бауэра, целиком занимавшем второй этаж.
Этот кабинет мог принадлежать колониальному губернатору XIX века. Полированные паркетные полы были устелены старинными восточными коврами; на стенах висели книжные полки красного дерева и предметы искусства южно-тихоокеанского региона. Массивный стол Бауэра стоял у высокого, от пола до потолка окна, из которого открывался вид на территорию комплекса, прибрежные скалы и далекие черные лавовые поля.
— С тех пор, когда я был здесь в последний раз, роскоши изрядно прибавилось, — сухо заметил Ричардсон.
— Чуть позже я покажу вам производственные и жилые помещения, а также комнаты для отдыха, — отозвался Бауэр. — Жизнь в комплексе — не сахар. Мои люди имеют лишь один отпуск в месяц и только на три дня. Затраты на благоустройство вполне оправдывают себя.
— Ох уж эти отпуска... — пробормотал Ричардсон. — Вы предоставляете своих людей самим себе?
