огромной сковороде гренки. Увидев Киру, он тут же бросил свое занятие и крепко обнял ее. Кира уткнулась носом в Егорову футболку и замерла – так хотелось продлить этот миг. И пусть потом будет первое в жизни опоздание на работу, страх от того, что кто-то чужой без спросу лезет в твою жизнь, смерть Аллочки, – все это перенесется гораздо легче, если крепкие, надежные объятья продлятся хоть еще несколько секунд.
– Гренки! – вдруг страшным голосом заорал Егор, бросил Киру посреди кухни и кенгуриными прыжками понесся к плите. По кухне поплыл запах горелого. Кире оставалось только удивляться, как это она за своими размышлениями не учуяла гарь. К счастью, завтрак не был окончательно утрачен – лишь слегка испорчен. Разводить столь привычнее «китайские церемонии» было некогда, поэтому Кира нисколько не испугалась перспективы есть прямо со сковороды. Она налила в кружку до половины крепкого кофе из медной турки и добавила столько же молока – чтобы было не так горячо. Егор пил черный кофе, но зато положил в кружку четыре (Кира посчитала!) ложки сахара. Пил он, как маленький, смешно вытягивая губы, и Кире сразу же захотелось погладить его по стриженому затылку.
– Я заеду за тобой в семь, – прервал Егор Кирины мечты. – Сиди в офисе, на улицу не выходи, я сам поднимусь. – Хорошо кивнула Кира. В другое время такая забота вывела бы ее из себя, но в свете последних событий Кира была только рада, что ей есть на кого опереться.
– Постарайся найти конфеты, положи их в пакет и спрячь, чтобы никто не взял, – продолжал Егор. – Да не вздумай сама их есть!
– Да уж не дура! – фыркнула Кира.
– Это еще как сказать! – критически покачал головой Егор.
– Ах ты, вот я тебя сейчас! – Кира вскочила из-за стола, прыгнула Егору на колени и запечатлела на его виске смачный поцелуй.
– Самое обидное, что я даже разозлиться на тебя не могу, – пожаловалась она и задышала Егору в шею – влажно и щекотно.
– Кто-то пять минут назад ужасно переживал по поводу опоздания на работу, – напомнил Егор, и Киру как ветром сдуло с его колен.
– Это ты виноват! – закричала она из прихожей. – Рядом с тобой я через пару лет стану склерозной маразматичкой. Поехали! – она просунулась в дверь уже причесанная и с накрашенными губами.
– Поехали, – согласился Егор, поднимаясь со стула.
Самое странное, что опоздание на работу на целых полчаса сошло Кире с рук. То ли потому, что начальство решило проявить человечность, то ли потому, что после встречи с Егором жизнь действительно становилась проще.
– Ну как ты, Кирочка, пришла в себя после вчерашнего? – заботливо спросила Елена Михайловна.
– Да, спасибо, мне гораздо лучше благодаря Вашей помощи, – уверила ее Кира.
– Ну и славно, – обрадовалась Елена Михайловна. – У тебя на столе бумаги, их нужно набрать и распечатать до обеда. Пока мы не взяли никого вместо Аллы, так что тебе придется делать вдвое больше. Естественно, за эти дни мы начислим двойной заработок.
– Хорошо! – согласилась Кира. – А Аллочкиным родителям уже сообщили?
– Сообщили, – вздохнула Елена Михайловна. – Еще вчера.
– И как они?
– Естественно, в шоке. Это была их единственная дочь.
– А что… что говорят врачи? – помедлив, спросила Кира. Она безумно боялась задавать этот вопрос, но и не спросить не могла.
– Сказали: инсульт. И возраст тут, оказывается, совсем ни при чем. Алла была полная и, как все тучные люди, очевидно имела проблемы с сосудами. Может быть, понервничала накануне или не выспалась – всякое бывает.
– Значит, инсульт, и конфеты тут ни при чем, – пробормотала Кира себе под нос.
– Что ты сказала? – переспросила Елена Михайловна.
– Нет, нет, ничего, я о своем, – махнула рукой Кира.
– Ну и ладно, начинай работать, – Елена Михайловна направилась к двери. – Да, кстати, – она обернулась. – Мы решили собрать Аллочкиным родственникам деньги, кто сколько сможет. Можешь сдать Миле.
– Конечно, – кивнула Кира и полезла в кошелек, посмотреть, сколько у нее наличности. Кошелек был кожаный, сдержанного коричневого цвета, с кучей всяких мелких отделений для дисконтных карт, бумажных денег и монет. Кира любила, когда в сумках и кошельках было много карманов и карманчиков, каждый из которых выполнял определенную функцию. И ни в коем случае, Боже упаси, деньги не могли лежать в отделении для кредитки, и наоборот. Выудив тысячную купюру – новенькую, хрустящую никоим образом не согнутую пополам, и уж тем более вчетверо, Кира направилась в приемную. Она предпочитала все делать сразу, чтобы несделанная работа и невыполненные поручения не лежали тяжким грузом на душе и не терзали беспощадную совесть. Конечно, делать все сразу иногда было весьма обременительно, и иногда ужасно не хотелось именно сейчас, сию секунду бежать сломя голову и делать что-то, что делать совершенно не хочется. Но, увы, мастером пресловутого «русского рывка» Кира не была по той простой причине, что ее нервная система не выдерживала никакого перенапряжения. И если нужно было набрать большое количество документов, Кира не тянула до последнего, потому что просто не могла выполнять большие объемы работы в короткие сроки – начинала нервничать, голову словно туманило, и мозг отказывался соображать. Кира начинала искусственно подстегивать себя, торопилась, сбивалась, пальцы путали клавиши, хотя в спокойной обстановке она запросто могла набирать текст с завязанными глазами. Поэтому раз и навсегда она вынесла для себя простое и непреложное правило: делать всю работу в свое время, ничего не откладывая на неопределенное «потом».
Мила, удобно усевшись в крутящемся кресле, листала яркий глянцевый журнал и маленькими, изящными глотками отхлебывала кофе. В Кирином понимании Мила была эталоном секретарши – высоченная, длинноногая, с пухлым ртом, сверх меры накрашенном алой помадой, белокурыми волосами до попы и бессмысленными голубыми глазами. Все рабочее время Мила забавлялась чтением журналов, причем делала это с таким видом, словно решала государственно важную задачу. Кира в принципе не понимала, как можно читать журналы, в которых и читать-то нечего. Однажды она, решив уподобиться Миле, купила-таки толстый, яркий журнал – вкусно пахнущий типографской краской, с большим количеством многоцветных фотографий, удобно устроилась и… через несколько минут, поняла, что читать-то, в сущности, нечего. А если и есть какие-то факты из жизни знаменитостей, которые можно прочитать, то перечитывать таблоид все равно никогда не захочется. А Кира любила книги, которые можно было читать и ставить в шкаф, чтобы через пару месяцев снова перечитывать и с упоением вслушиваться, вживаться в каждое слово. Чтобы днем было хорошее настроение только из-за того, что на прикроватном столике лежит недочитанная книга…
Через месяц тяжелых попыток Мила
