Решив отложить планы на потом, я достал из мешка пару консерв. Нужно было плотно поесть, чтобы плечо быстрее зажило. Да и рёбра всё никак не зарастут. Хоть острой режущей боли я и не чувствовал, это вовсе не гарантировало, что следующий крепкий удар под дышло не раскрошит их обратно в порошок.
Перекусив паштетом из гусиной печени и парой тушёной свининой, сроки изготовления которых датировались временами моей бурной молодости, я подложил под голову мешки и лёг на дно лодки. Спать не хотелось, поэтому я просто смотрел на звёзды и, иногда, по сторонам. Весло было под боком, если что, вырулю в нужную сторону.
«Ещё нужен. Подождёт», – произнесло то существо. И слова эти не оставляли меня в покое.
В том, что монстры были посланниками О на Земле, я больше не сомневался. Иначе, на кой чёрт им было жрать Кемеля, а меня – нет? Могу, конечно, предположить, что, как у мракоборца, моё мясо обладает тонким привкусом серой гнили. По этой причине, нас не трогали дикие звери, но вряд ли это как-то связано.
«Я для чего-то ещё нужен… Я – последний из мракоборцев! Лишившийся цели, лишившийся всего, за что я когда-либо сражался – всё ещё для чего-то нужен?! Господи… Спасибо!» – на глазах проступили слёзы счастья.
Вот только для чего? Этого мне существа – или, точнее, ангелы – не объяснили. И куда идти, и что делать – тоже. Значит, если на то есть Замысел Божий, буду идти вперёд, не оглядываясь.
С этой светлой мыслью я и провёл несколько часов, мерно плывя по реке, пока вдали, в свете лампы, не узрел силуэт дома. Достав весло, я направил лодку поближе к берегу и, через десяток метров, остановился вблизи застывшего колеса водяной мельницы. Рядом с ней же стоял и двухэтажный сарай с небольшим причалом. Из-под воды торчали сгнившие брюха перевёрнутых лодок.
Подплыв поближе, достал из мешка верёвку и привязал шлюпку. После чего, аккуратно ступил на причал, предварительно, перезарядив револьверы. Доски под ногами предательски скрипели, а одна, так и вовсе – треснула, и я едва не провалился.
Неожиданно дверь сарая застонала и приоткрылась. Из-за неё показалось лицо женщины, что каким-то чудом дожила до моих лет. Должно быть, ей было пятьдесят или шестьдесят. Лицо круглое, складчатое, нос плоский, увенчанный бородавкой и широкими порами.
Но цвет бледный. Не серый. «Не прокажена!»
– Ты чьих будешь, милок? – прохрипела старуха.
– Мракоборец.
– О-о, видать. не всех вас перебили, – усмехнулась женщина.
– Гостеприимно… – хмыкнул я.
– Ты не подумай. Просто люд всякий ходит, невменяемый, чаще всего, – всплеснула руками старуха.
– Понимаю. Впустишь? – спросил я.
– Конечно, проходи. Только у меня тут темно совсем.
– Я лампу припас.
– Побереги её, не трать, я привыкла, хи-хи!
Я медленно проследовал за ней, не показывая оружия. «Мало ли». Внутри было довольно сыро. Подошва странно прилипала к половицам, списал на грязь.
– А как так вышло, что вы не заразились? – спрашиваю.
– Дом этот построен моим дедом был ещё. Раньше много рыбы водилось в реке, а сейчас и ловить некому, и нечем… и не на что. Присаживайся, – она взяла меня за плечо и повернула в сторону стола. Я нащупал простой табурет и опустился на него.
– Есть хочешь? Скоро внучата придут, – произнесла старуха.
– Внучата? – удивился я.
– Конечно, мальчики мои. Если бы не они, померла бы я тут с голоду, хи-хи! – ответила женщина. – Так вот, на воде оно, как знаешь, безопасней, прокажённым искать нечего. Позади нас только лес, в нём они никак нас не найдут. Только если по реке спуститься на лодке.
Дверь отворилась. В сарай зашло трое мужчин лет тридцати. Вряд ли младше, ибо после того, как свет во всём мире погас, люди почти перестали размножаться. Один был крупный, с квадратной головой; других два – тощие, с вытянутыми подбородками. «Неужто мамка их налево от папки ходила», – не знаю от чего, но эта мысль меня развеселила.
– О, вернулися! – всплеснула руками старушка. – Поймали кого-нибудь?
– Нет, – ответил здоровяк, искоса посматривая в мою сторону. Мне его взгляд не понравился.
– А я вот, господина мракоборца поймала, хи-хи! Присаживайтесь ко столу, – ответила хозяйка. – Эндрю, милок, сходи за дровишками, я разогрею пищу.
– Милости просим, господин мракоборец, ху-ху! – не сводя с меня взгляда, здоровяк вышел из сарая.
– Значит, охотитесь? – спросил я у хозяйки. Один из тощих присел на табуретку напротив меня, тогда, как другой принялся рыться в шкафу у стены позади.
– А как же, иначе и не прожить нам столько! – женщина разложила на столе ножи и вилки.
– Что-то не заметил я у вас ружей или луков. Силки на зайцев ставите?
– Нет, – ответил долговязый тип на против. – Мы используем ножи и верёвки.
– Странный способ охоты, – я сунул руку в карман с револьвером. – На кого же охотитесь так?
– Я же говорила, милок, – произнесла старуха с конца комнаты. – Во время осады многие незаражённые бежали из столицы по реке.
«Так и знал…» Выхватываю револьвер из кармана и уже собираюсь вышибить мозги долговязому напротив меня, как на шею набрасывают удавку, затягивая её над головой. «Второй ублюдок!»
Тип напротив меня делает рывок вперёд. и выбивает промахнувшийся револьвер из рук, после чего, обхватывает мои ноги, которыми я пытаюсь расквасить его каннибальскую морду.
Удавка сжимает горло до посинения, перед глазами мельтешат какие-то круги. Я врезаюсь ногтями в руки душителя, но маньяк знает своё дело. Через него прошло больше шей, чем через иного столичного палача, когда в их услугах ещё нуждались.
«Нож…» – на грани угасания, я замечаю поблёскивающий в лунном свете столовый прибор.
– А-а-аргх! – взвизгнул душитель, когда лезвие пробило ему лучевую кость. Я тут же грохнулся на пол спиной и вырвал ноги из хватки второго долговяза, первым же ударом сломав людоеду нос.
– Олухи! Убейте же его быстрее!
Перевернувшись набок, я выхватил второй револьвер и наобум выстрелил в сторону душителя, угодив пулей в живот. Людоед истошно завопил и рухнул на пол, корчась от боли.
Оклемавшись от удара пяткой в нос, второй тут же набросился на меня с разделочным ножом, висевшим, как оказывается. у него поясе. Его удар прошёл мимо моей головы и лезвие застряло в полу. Не растерявшись, людоед принялся бить меня по лицу кулаками.
Закрывшись локтями, я подгадал момент и обхватил его сзади за шею, прижав головой к полу. Приставив револьвер к виску, нажал на курок. От выстрела с близкого расстояния заложило уши. Я потерял ощущение пространства и попытался встать, ударившись макушкой о стол.
– Ублюдок! Мои мальчики! – сквозь пелену ушного звона пробивались визги старухи, что хваталась за голову, глядя на два трупа, один из которых ещё даже шевелился.
– Старая карга… – прошипел я, и приготовился стрелять, как слева в меня влетела груда мышц. «Вот уж, кто хорошо кушал в их семье!» – подумал я, вскакивая на ноги после того, как меня протаранил Эндрю.
«Плечо, аргх!» – вывих дал о себе знать. Пусть кость и оставалась на месте, измученные связки, которым только-только довелось немного отдохнуть, вновь заявили о себе.
«Пах! Пах!» – стреляю в рванувшего в мою сторону здоровяка, но он закрывается могучими лапищами и хватает меня за поясницу, ударяя о стену. Посыпались полки с посудой, мне о голову разбилось пожелтевшее блюдце. Револьвер выскочил из рук, а громадный людоед швырнул меня спиной на стол и локтем ударил в солнечное сплетение, выбивая весь воздух из лёгких.
– Сейчас-сейчас, милок! Держи, я вспорю ему брюхо! – бросилась в мою сторону старуха. На сей раз, в руках врага был серп, чему я не был удивлён. Впрочем, дряхлое тело не позволяло ловко орудовать им. Пока она сделала замах, я успел прийти в себя и ногой выбить остатки зубов старухи, отправив тварь в угол комнаты.
– Ой-ой-йо… Как ты мог, мерзавец?! – проревела людоедка. – Эндрю, покончи с ним, я в подвал за бинтами, – с этими словами, она попыталась отползти в дальнюю комнату.
