Кивнув и принявшись расхаживать перед свидетельским креслом, мистер Пиктон медленно спросил:
— Вы наверняка не сможете назвать мне точные даты этих событий?
— Точные — нет, сэр, нет.
— Нет. Но разрешите спросить у вас вот что — можете ли вы с уверенностью утверждать, что они предшествовали рождению Мэтью и Томаса Хатчей по меньшей мере на девять месяцев?
— Ваша честь! — вскричал мистер Дэрроу. — Боюсь, что обвинение вновь потакает своему пристрастию к намекам.
— Не уверен, что соглашусь с вами на сей раз, адвокат, — заметил судья. — Обвинение, хоть оно и было чертовски невыносимо, сейчас представило свидетельство, которое подтверждает возможность и средства касательно нашего дела. Я собираюсь позволить им перейти к вопросу мотива. Но вы, мистер Пиктон, будьте осторожны.
Мистер Пиктон с таким видом, будто мог расцеловать эту седую пушистую голову, покачивающуюся над судейским столом, произнес:
— Да, ваша честь, — и вновь обратился к свидетельнице: — Ну что ж, миссис Райт. Можете вы сказать, что время примерно соответствовало последующему рождению двух младших детей Хатчей?
— Оно было ужасно близко к тому, — кивнула в ответ миссис Райт. — Помню, я еще отметила тогда это про себя. А когда мальчики стали выглядеть так, как стали, ох… я сделала свои выводы.
— А как они выглядели? — Мистер Пиктон украдкой покосился на судейское место. — Сейчас я прошу вас не допускать предположений, миссис Райт.
Вновь погрозив пальцем столу защиты, миссис Райт изрекла:
— Эти мальчики не унаследовали свой цвет — цвет глаз, кожи, волос — от мистера или миссис Хатч. Это всем было ясно. И заодно имелось кое-что еще — когда живешь в том же доме, где работаешь, начинаешь понимать его ритмы, так сказать. Миссис Хатч с мистером Хатчем спали в разных спальнях. Когда только поженились, они провели вместе несколько ночей в его комнате, но когда появилась Клара… ну, мистер Хатч, он всегда спал только в своей постели. А если миссис когда и входила вновь в комнату мистера Хатча — не для того, чтобы принести ему еду и лекарства, когда он умирал, — то я этого точно не замечала.
— Понимаю. Когда же в таком случае вы в последний раз видели, как миссис Хатч входит в комнату к мужу?
— В ту ночь, когда застрелили детей. Она носилась по всему дому — я не могла ее остановить, и потому мистер Лоуренс дал ей чего-то для успокоения. Но дверь была закрыта. Еще через несколько минут она вернулась — по-прежнему кричала и повсюду бегала. Заявила, что нашла револьвер мужа и боится, что может причинить себе вред с его помощью. Велела мне избавиться от этой вещи — и я завернула его в бумажный пакет и выкинула в старый колодец.
— Вы помните, что это был за пакет?
Миссис Райт кивнула:
— Мистер Хатч покупал все оптом, из экономии. У нас тогда оставался целый ящик пакетов с фабрики мистера Веста.
Мистер Пиктон подошел к своему столу и взял кусок бумажного пакета, срезанного Люциусом с кольта в тот вечер, когда был найден револьвер.
— Значит, на пакете должно было иметься такое клеймо? — Он передал ей обрывок оберточной бумаги.
Изучив бумагу, миссис Райт снова кивнула:
— Да, все верно.
— Вы уверены?
— Разумеется, я уверена. Видите ли, два года назад бумажная компания Веста перенесла эту надпись — вот сюда, со дна пакета наверх. Вы бы заметили, будь у вас достаточно таких вещей.
— А у вас таких вещей достаточно?
— Да, сэр. Никогда их не выбрасываю. Вдове, живущей на армейскую пенсию, приходится следить за расходами, хочешь не хочешь.
— Нет, ну конечно же. Что ж, спасибо вам, миссис Райт. У меня больше нет вопросов.
Мистер Пиктон сел, весьма довольный тем, что ни одно из показаний миссис Райт не исключили из протокола. Мистер Дэрроу же, напротив, казалось, погрузился в очередную перемену своей стратегии по ходу действия: переплел руки перед лицом, сурово нахмурил брови и минуту-другую ничего не говорил и не двигался.
— Мистер Дэрроу? — вопросил судья. — У вас есть вопросы к этой свидетельнице?
Наконец произведя какое-то движение — но лишь глазами — мистер Дэрроу пробормотал:
— Всего один или два, ваша честь. — Потом, после новой паузы, встал: — Миссис Райт, вы когда-нибудь замечали в поведении ответчицы нечто, позволившее бы вам заключить, что она могла быть способна на убийство собственных детей?
Мистер Пиктон, едва устроившийся в своем кресле, немедля встал снова:
— Я должен возразить, ваша честь. Свидетельница недостаточно компетентна для обсуждения подобных тем. У нас есть алиенисты, которые смогут поведать, на что ответчица могла быть способна, а на что — нет.
— Да, — согласился судья, — и не сомневаюсь, что они начнут противоречить друг другу и заведут нас незнамо куда. Свидетельница, на мой взгляд, — женщина необычайного здравомыслия, мистер Пиктон, — к тому же именно вы и выступали за включение ее мнения в протокол. Я разрешаю ей ответить.
— Благодарю, ваша честь, — сказал мистер Дэрроу. — Ну, миссис Райт?
Улучив момент, чтобы все обдумать и еще раз тайком бросить взгляд на Либби, миссис Райт проговорила:
— Я… не рассчитывала на такой вопрос.
— Да? Тогда прошу прощения, что застал вас врасплох. Но все же постарайтесь найти ответ. Приходилось ли вам когда-нибудь, за все эти годы работы на нее, подозревать, что миссис Хатч способна на убийство собственных детей?
Миссис Райт посмотрела на мистера Пиктона, и на ее лице явственно отразилась борьба, происходившая у нее в мыслях.
— Какого черта Дэрроу творит? — прошептал мистер Мур. — Я-то думал, это будет один из наших вопросов!
— Он заметил, что присяжные сделали выводы из ее показаний, — произнес доктор. — Хочет смутить ее, пытаясь вынудить к прямому обвинению. — Он тревожно подался вперед. — Но удастся ли ее смутить?..
Мистер Дэрроу скрестил руки:
— Я все еще здесь, миссис Райт.
— Это… — Луиза Райт на пару секунд заломила руки, — это не из тех вещей, какие стоит выбалтывать…
— В самом деле? — осведомился мистер Дэрроу. — Сдается мне, вы уже и так «выболтали» преизрядно. И не думаю, что это позволит вам прерваться. Но я попробую облегчить задачу. Вы заявляете, что миссис Хатч была вовлечена в, судя по всему, довольно страстный роман с преподобным Паркером. Вам не кажется, что ей проще было бы сбежать с ним, раз муж уже умер, если бы не пришлось тащить с собой троих детей?
— Это слишком резкие слова, — ответила миссис Райт, снова косясь на Либби.
— Если сможете подобрать для подобных обвинений слова помягче — дайте мне знать. Так что, миссис Райт?
— Вы не понимаете, — произнесла женщина, на сей раз чуть демонстративнее.
— И чего же я не понимаю?
Миссис Райт подалась вперед, пристально глядя на мистера Дэрроу:
— У меня есть дети, сэр. Мы с мужем родили двоих, пока его не убили на войне. Я не могу вообразить, что могло заставить женщину совершить такое. Это неестественно. Для матери положить конец любой жизни, принесенной ею в мир, — просто неестественно.
— Ваша честь, я вынужден просить у вас помощи, — объявил мистер Дэрроу. — Вопрос, по-моему, был довольно внятным.
— Миссис Райт, — промолвил судья Браун, — у вас всего лишь спрашивают ваше мнение.
— Но это же ужасно, ваша честь — обвинять кого-нибудь!
Мистер Дэрроу, почуяв ее страх, подошел ближе к свидетельскому месту:
— Но штат и так обвиняет ее, миссис Райт, а вы — свидетель стороны обвинения. Ну, давайте, вы ведь знали, что миссис Хатч была вычеркнута из завещания мужа — и единственным способом унаследовать его деньги для нее была смерть детей. Неужели и это не навело вас на подозрения?
— Хорошо же, раз так! — наконец воскликнула женщина. — Это и вправду наводит меня на подозрения — но обвинять кого-то все равно ужасно!
— Это наводит вас на подозрения, миссис Райт, — тихо спросил мистер Дэрроу, — или же наводило? Скажите, если я правильно вас понял. Вы говорите, что миссис Хатч иной раз могла вспылить. Вы говорите, что она пребывала в романтических отношениях с преподобным Паркером. И вы говорите, что она хотела денег мужа. И все, что вы сейчас говорите, является основанием полагать, что она убила своих детей — хотя в то время вы не выдвигали никаких подобных обвинений.
— Разумеется, нет! — выдохнула миссис Райт. — Меня и спросили-то об этом лишь около недели назад.
— Вот именно, миссис Райт, — весьма довольно провозгласил мистер Дэрроу. — Скажите мне — вы когда-нибудь знали других женщин, поднимавших руку на своих детей?
Лицо миссис Райт озадачилось:
— Ну конечно.
