Сегодня «синие», то есть «Челси», играли с «Лестер-Сити». Прозвучал свисток судьи, и через десять минут я забыл обо всех сайтах и деньгах. Прошло полчаса атак и контратак, и наконец Джанфранко Зола элегантно провёл гол в ворота «Лестера». Веселее стало, когда защитник «Лестера» забил мяч в свои ворота. Два — ноль, ведёт «Челси». Какие ещё, спрашивается, могут возникнуть неожиданности? Однако в последние десять минут «Лестер» вдруг отыгрывает сначала один мяч, затем второй. В результате ничья. Два — два.
Гай очень расстроился. Выигрыш на своём поле давал надежду, что «Челси» станет чемпионом премьер-лиги. Впрочем, игра была интересная, ничего не скажешь. Возвращаясь на метро домой, я улыбался. Впереди меня ожидало много интересного…
Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция
«Альфа-ромео» на большой скорости проходила один крутой поворот за другим. Я застыл, прислонившись к дверце. Доминик предупредила, чтобы я не беспокоился: дорогу она знает хорошо. Ну что ж, Доминик проезжала здесь много раз и до сих пор жива. Может, и сейчас обойдётся.
Просто не верилось, что я сижу в дорогом спортивном автомобиле рядом с красивой блондинкой, внизу Средиземное море, наверху ослепительное солнце. Мы со свистом проносимся по горной дороге. Эти мгновения должны навсегда запечатлеться в памяти, чтобы, вернувшись в свою серую жизнь в серой Англии, можно было в любой момент извлечь их оттуда и понаслаждаться.
Сегодня я впервые занимался любовью.
Хотелось рассечь кулаком воздух и издать победный крик. Но нельзя — рядом Доминик. А подавить улыбку невозможно.
— Ca va?[16] — спросила она, глянув на меня.
— Cava bien,[17] — ответил я.
Взрыв моей юношеской страсти длился не более двух минут. Впрочем, Доминик, кажется, это было безразлично. Она пошла в комнату взять сигарету. Потом села напротив, голая, скрестила ноги, прикурила. Предложила сигарету мне. Я никогда не курил, если честно, даже не знал, как это делается, но взял сигарету и глубоко затянулся. Последовавший приступ кашля рассмешил Доминик. Она наклонилась меня поцеловать, и я мгновенно возбудился. Она вскинула брови.
— Так скоро?
Я пожал плечами и улыбнулся.
— Так в чём же дело?
Во второй раз это длилось дольше, и я сильно вспотел.
— Пошли, — сказала Доминик, после того, как мы приняли душ. — Постараемся хотя бы застать их там.
Спуск закончился, мы въехали в жилые кварталы. Скоро Монте-Карло, где предстоит встреча с Гаем и его отцом. Вопросительные взгляды, извинения. Когда Доминик вела меня за руку в спальню, я не думал о последствиях, до которых теперь оставалось минут пять.
Невероятно. Я вступил в связь с замужней женщиной. Женой отца моего друга. Я знал — это плохо, но мог сказать в своё оправдание, что муж изменил ей прошлой ночью, что она вполне сознавала, что делает, а я никак её не провоцировал. То есть, в любом случае, был не инициатором преступления, а лишь соучастником. В конце концов, это Франция, где у замужних женщин принято иметь любовников. Это известно каждому. Но как ни оправдывайся, все равно моё поведение было безнравственным.
Однако если бы всё вернулось назад, я бы, очевидно, поступил точно так же, ведь для меня приоткрылась дверца в другую жизнь. Где много денег, солнца, секса, красивых женщин. Я чувствовал отблески этой жизни в некоторых учениках школы Бродхилл, а вот теперь прикоснулся к ней сам. Дверца приоткрылась ненадолго, всего на несколько мгновений, возможно, единственный раз в жизни. Так лови момент. Наслаждайся, пока есть шанс. И вообще, чего это я вдруг забеспокоился, что придётся с кем-то объясняться? Разве Доминик признается мужу?
Она умело провела машину по забитым транспортом улицам Монте-Карло с высокими жилыми домами по обе стороны, большей частью оранжевыми и жёлтыми, и поставила её в неположенном месте, заблокировав «роллс-ройс». Мы подошли к ресторану. Наша компания сидела за столиком на улице. С ними был какой-то крупный мужчина.
— Дорогой, извини, что опоздали, — произнесла Доминик, приближаясь к Тони с беззаботной улыбкой. Он встал для традиционных поцелуев. Она посмотрела на незнакомца. — А, Патрик! Comment vas-tu?[18]
Тот с трудом поднялся, едва не опрокинув животом нетвёрдо стоящий стол, и расцеловал Доминик в обе щеки.
— Дэвид, это Патрик Хойл, — сказала Доминик. — Адвокат Тони. Очень умный. Потому и живёт здесь, в Монте-Карло, чтобы сэкономить миллионы франков на налогах. Патрик, это Дэвид Лейн, школьный друг Гая. Обаятельный мальчик.
Я пожал руку Хойлу, которая оказалась влажной.
— Приятно познакомиться с вами, Дэвид, — пророкотал он.
Его большую круглую голову окаймляли пучки чёрных волос. Глаза закрывали очки с розовыми стёклами. Кожа бледная, особенно если учесть, в каком солнечном месте он живёт. И Патрик Хойл был толстый. По-настоящему толстый.
Я пробормотал что-то в ответ. Слово «обаятельный» мне показалось неуместным.
— Мы закажем салат, — промолвила Доминик.
Все за столом выглядели необычно, словно были чем-то смущены. У Мел несчастный вид, Ингрид безучастно смотрела перед собой, Гай слегка раздражён, а Тони меланхоличен. Лишь Хойл ощущал себя вполне уютно, подливая себе в бокал красного вина.
Доминик обвела взглядом бухту, где плотными рядами стояли моторные яхты, стоившие миллионы долларов, и с ослепительной улыбкой повернулась к мужу:
— Сегодня такой чудесный день, правда, Тони?
Я вспомнил, как они кричали друг на друга ночью, как подчёркнуто равнодушно вели себя перед обедом. Разумеется, Тони это тоже показалось странным. Он вопросительно посмотрел на Доминик, затем на меня. Я отвёл глаза и уставился в меню. Но и доли секунды оказалось достаточно.
Он понял.
Мне захотелось, чтобы в стуле образовалась дырка, куда можно провалиться.
Он всё понял.
И самое главное, я вдруг осознал, что Доминик затеяла всё это, чтобы отомстить мужу. Он трахнул дитя, ну и она тоже.
Я покосился на неё. Доминик весело болтала, куря сигарету, победно улыбаясь. Что она говорила, до меня не доходило, да и не было важно. Беседу вообще никто не поддерживал. Только Гай иногда подавал вялые реплики.
А я сидел, зарывшись в меню, моля Бога, чтобы Он перенёс меня куда угодно.
Ощущение было такое, словно меня вываляли в грязи. Я знал, что сочувствия не заслуживаю, поскольку наделал много глупостей. Неужели нельзя было догадаться, что единственное, чего хотела Доминик, — досадить мужу. А я просто инструмент. Жалкий ничтожный юнец, которого использовали для мелкой мести.
Идиот.
Наконец кошмарный обед закончился, мы отправились на пляж, а Хойл к себе в офис. На сей раз я твёрдо решил ехать в джипе. К Доминик села Ингрид.
Пляж представлял собой неширокую полоску песка у скал, над которыми где-то на самом верху возвышалась вилла «Les Sarrasins». Прибой здесь был гораздо сильнее, чем на комфортабельных пляжах в Болье-сюр-Мер. Людей очень немного, и в другое время я бы обязательно залюбовался живописным видом, а теперь просто расстелил полотенце рядом с Ингрид, лёг на живот и закрыл глаза. Гай и Тони принесли сумку-холодильник с пивом и принялись оживлённо болтать.
До чего же противно! Тони трахнул подружку сына и вот сейчас веселится, пьёт с ним пиво, шутит. А Гай пока не в курсе, тщетно пытается разговорить подружку.
Кто-то пощекотал мне бедро. Я повернул голову. Рядом лежала Доминик, опершись на локоть. В глаза бросилось странное пятно на внутренней стороне её предплечья, будто там налип песок.
— Ca va? — спросила она улыбаясь. Улыбку в равной степени можно было считать и ободряющей, и насмешливой.
Я отвернулся. Это было невежливо, но ничего другого не оставалось. Справа лежала Ингрид. Она казалась мне в тысячу раз желаннее, чем искушённая красавица Доминик.
Ингрид тоже смотрела на меня сквозь тёмные очки.
— Извини, — промолвил я и закрыл глаза, чувствуя себя слишком несчастным, чтобы испытывать смущение. А через некоторое время заснул.
Меня разбудило прикосновение холодной алюминиевой банки с пивом. Кто-то поставил её мне на перегретую солнцем спину. Щелчок, и зашипело пиво. Я поднял голову. На месте Доминик сидел Тони. Все остальные ушли купаться.
— Пива? — спросил Тони.
— Спасибо, не хочу — ответил я.
Он глотнул из своей банки, посмотрел на море и произнёс будничным тоном:
— Если ты ещё раз прикоснёшься к моей жене, я тебя убью.
Я промолчал, лишь испуганно кивнув.
— Завтра утром ты позвонишь родителям в Англию, и они сообщат, что дома что-то случилось и тебе нужно срочно быть там. Что именно случилось, придумаешь сам. Я отвезу тебя в аэропорт и куплю билет. Не беспокойся.
— Хорошо, — сказал я. Это меня вполне устраивало.
