Ознакомительная версия.
Я подумала: она, наверное, катается верхом или любит возиться с цветами.
— Вы многое изменили в доме с тех пор как въехали? — спросил доктор.
— Не очень, — ответила она. — Так, кое-что.
Я бросила взгляд на песочного цвета паркетные доски, белые стены, светло-бежевый диван, современные картины на стенах. Представила дом, откуда уехала утром, — и поняла, что он ничуть не похож на этот.
— Вы помните, как здесь все было, когда вы переехали? — спросил доктор Нэш.
Аманда вздохнула.
— Не очень хорошо, к сожалению. На полу был ковролин, песочного цвета, кажется. А на стенах обои. Насколько я помню, в полоску.
Я попыталась представить комнату, которую она описала. Ничего.
— Тут был камин, мы его убрали. А теперь я жалею. Был бы оригинальный элемент обстановки.
— Кристин! — позвал доктор Нэш. — Что-то вспоминаете?
Я покачала головой.
— Может, имеет смысл пройтись по всему дому?
Мы пошли на второй этаж. Там были две комнаты.
— Джайлз часто работает дома, — проговорила Аманда, когда мы заглянули в первую. Большую часть комнаты занимали письменный стол, картотека и книги. — Кажется, у прежних хозяев здесь была спальня. — Она взглянула на меня, но я ничего не сказала. — Эта комната чуть больше, чем вторая, но Джайлз не может здесь спать: она выходит прямо на дорогу. — Аманда помолчала. — Он архитектор. — Я тоже молчала. — Какое совпадение, — продолжала хозяйка. — Муж купил этот дом тоже у архитектора! Мы познакомились с ним, когда приехали смотреть дом. Джайлз сразу с ним подружился. Уверена, нам удалось сбить цену на несколько тысяч исключительно из-за общности интересов. — Еще одна пауза. Не знаю, может, она ждала благодарности. — Джайлз открывает собственное бюро.
«Архитектор, — подумала я. — Архитектор, а не учитель, как Бен». Наверное, Бен продал дом не этим людям. Я попыталась представить кровать вместо стола со стеклянной столешницей, обои и ковер вместо деревянных панелей и выкрашенных в белый цвет стен.
Доктор Нэш повернулся ко мне:
— Ну что?
Я снова помотала головой.
— Ничего. Я ничего не могу вспомнить.
Мы зашли во вторую комнату, потом в ванную. Во мне ничего не «щелкнуло», и мы вернулись вниз, на кухню.
— Может быть, все-таки выпьете чаю? — спросила Аманда. — Я буду рада. Все уже готово.
— Нет, спасибо, — сказала я. Помещение было нарочито простым. Резкие линии. Техника белая, хромированная. Рабочая поверхность напоминала цементный блок. Единственным цветным пятном была широкая ваза с лаймами. — Наверное, мы уже скоро пойдем.
— Да, конечно, — сказала Аманда.
Ее активная готовность помочь уступила место разочарованию. Мне даже стало неловко; она явно рассчитывала, что визит к ней станет чудом, которое меня исцелит.
— Могу я попросить стакан воды? — сказала я.
Она тут же просияла.
— Ну конечно! Позвольте я налью!
Она протянула мне стакан с водой, и в ту самую секунду, в тот миг, когда я взяла у нее стакан, это произошло.
Аманда и доктор исчезли. Я была одна. На столе, на овальном блюде, влажно поблескивала разделанная тушка рыбы. Я услышала чей-то голос. Мужской голос. Мне показалось, что он принадлежит Бену, но лет на тридцать моложе.
— Белого вина открыть? — крикнул он. — Или красного?
Я обернулась и увидела, как он входит в кухню. В ту самую кухню, где я только что стояла рядом с Амандой и доктором Нэшем. Правда, стены теперь были другого цвета. В каждой руке Бен держал по бутылке вина, это был тот же, знакомый мне Бен, но очень стройный, почти без седины и с усиками. И он был голый. Его член был возбужден и забавно подпрыгивал при каждом шаге. У него было гладкое, молодое тело, мышцы груди и рук четко очерчены, и меня просто захлестнуло желание. Я судорожно вздохнула — и рассмеялась.
— Ну что, белого? — сказал он и тоже рассмеялся, затем поставил бутылки на стол и подошел вплотную ко мне. Он крепко обнял меня, я закрыла глаза, мой рот невольно приоткрылся, и я стала жадно целовать его, тут же почувствовала, как его член уперся мне между ног, и обхватила его рукой. Но даже в тот момент, когда мы целовались, я думала про себя: «Я должна запомнить эти ощущения. И записать все подробно. Я обязательно все запишу».
Я вся подалась к нему, он начал раздевать меня, пытался расстегнуть молнию на платье…
— Ты что! — сказала я. — Не надо… — но произнося эти слова, пытаясь остановить его, я в то же время точно знала, что еще никогда так не хотела ни одного мужчину. — Идем наверх, — прошептала я. — Быстро!
Мы пошли на второй этаж, на лестнице он сорвал с меня остатки одежды, и вот мы уже в спальне с серым ковролином и обоями с синим рисунком… и все это время я продолжала думать: вот что я должна описать в своем новом романе, я должна запомнить свои ощущения.
Тут я споткнулась. Раздался звук разбитого стекла, и видение испарилось. Словно пленка с фильмом прокрутилась до конца, на экране запестрели помехи, точки, беспорядочные тени. Я открыла глаза.
Я стояла на том же месте, на кухне, но передо мной снова был доктор Нэш, чуть поодаль Аманда, оба не сводили с меня тревожных, испуганных глаз. Это я разбила стакан с водой.
— Кристин! — сказал доктор Нэш. — С вами все в порядке?
Я молчала. Я не знала, что должна чувствовать. Ведь сейчас впервые я по-настоящему вспомнила своего мужа.
Я снова закрыла глаза и попыталась вернуть эту сцену. Тушка рыбы, вино, мой муж, усы, его нагота, болтающийся пенис — но ничего не вышло. Воспоминание исчезло, испарилось, словно его и не было, словно настоящее поглотило его без следа.
— Да, — сказала я. — Все в порядке…
— Что случилось? — перебила Аманда. — Что с вами?
— Я кое-что вспомнила, — сказала я.
Руки Аманды взметнулись ко рту, на лице восторг.
— Правда?! — произнесла она. — Как замечательно! Что же вы вспомнили?
— Прошу вас… — сказал доктор.
— Своего мужа, — ответила я. — Я вспомнила своего мужа.
Аманда была явно разочарована. Казалось, она хочет сказать: и это все?
— Доктор Нэш! — сказала я. — Я вспомнила Бена!
Меня начало трясти.
— Отлично, — сказал он. — Отлично! Потрясающе!
Мы все вместе вернулись в гостиную. Я опустилась на диван. Аманда принесла мне горячего чая и блюдце с печеньем. «Конечно, она не понимает, — думала я. — И не может понять. Я ведь вспомнила Бена. И себя, совсем молодую. Как мы с ним были вместе. Теперь я знаю, что у нас была любовь. Мне не нужны другие доказательства. То, что я увидела, было так важно! Вряд ли эта женщина когда-нибудь испытает подобное».
Всю обратную дорогу у меня было приподнятое настроение. Я была заряжена какой-то нервической энергией. Я смотрела на мир вокруг — незнакомый, загадочный, чужой, — но он таил для меня не угрозу, а море возможностей. Доктор Нэш сказал, что, по его мнению, это очевидный прогресс. Он просто сиял. «Прекрасно! — все повторял он. — Прекрасно». Я не была уверена, о чем он говорит — о моем прорыве или о самом себе, о своей карьере. Он сказал, что хочет, чтобы я прошла сканирование, и, почти не думая, я согласилась. Он дал мне мобильный телефон, сказал, что это бывший телефон его девушки. Он был не такой, как тот, что я получила от Бена. Поменьше, и, чтобы открыть кнопки и экранчик, надо было сдвинуть крышку вверх. «Будет запасной, — сказал он. — Звоните в любое время. Когда посчитаете нужным. И носите его с собой. Я буду звонить на него, чтобы напоминать про ваш дневник». С тех пор прошло несколько часов. И я успела понять, что он дал мне его, чтобы иметь возможность звонить мне без ведома Бена. Он открыто об этом сказал: «Вчера я позвонил, и трубку снял Бен. Это не очень удобно. Так нам будет проще». И я не стала задавать новых вопросов.
И все же главное: я вспомнила Бена. Вспомнила, что любила его. И, может быть, сегодня ночью, когда мы ляжем в постель, я постараюсь загладить свой вчерашний отказ. Теперь меня переполняют эмоции. Мне хочется жить.
13 ноября, вторник
Сейчас день. Скоро Бен вернется домой с работы. Я сижу и записываю свои мысли. Когда я завтракала, позвонил мужчина, назвался доктором Нэшем и рассказал, где найти дневник. Я сидела в гостиной и сначала не поверила, что он действительно меня знает. «Откройте обувную коробку на дне шкафа в спальне, — сказал он мне. — Там лежит ваш дневник». Я снова не поверила, но доктор сказал, что не повесит трубку, пока я не посмотрю. И он не соврал. Дневник лежал в коробке, завернутый в бумагу Я достала его с осторожностью, как драгоценность, и, как только попрощалась с доктором, опустилась на колени прямо у шкафа и прочитала за один присест. От корки до корки.
Мне было страшно, не знаю почему. Журнал казался мне чем-то запретным, опасным, хотя, возможно, причиной тому была особая осторожность, с которой я его спрятала. Я периодически отрывалась от чтения, чтобы посмотреть на часы, а как только услышала шум машины внизу, снова завернула дневник в бумагу и положила в коробку. Но сейчас я спокойна. Я пишу, сидя на подоконнике в спальне, точнее в эркере. Здесь мне уютно, может, я часто провожу здесь время. Отсюда видна вся улица: направо идет вереница деревьев, за которыми просматривается парк, налево — дома, еще дальше — другая, более загруженная дорога. Я вдруг поняла, что, хотя веду дневник втайне от Бена, не случится ничего страшного, если он о нем узнает. Ведь он мой муж. И я верю ему.
Ознакомительная версия.