Из-за разочарования и усталости подъем по узкой тропинке превратился в нетривиальную задачу.
– Просто не мешай и прекрати меня доставать, – ворчала Лилли, когда они наконец-то добрались до живописной вершины Эмори Хилл.
– Разве ж я мешаю? – Дэвид Штерн шел следом, уставший и измученный. Его шелковый жилет пропотел насквозь и теперь был повязан вокруг пояса. Сквозь заляпанную безрукавку видны седые волосы на груди и обвисшие от возраста мышцы. С милю назад они наткнулись на двух заблудившихся ходячих, и Дэвид расколол им черепа топором с той же непринужденностью, с какой он бы нарубил дров из пары лишних колод. Теперь он шел за Лилли, а она перешагивала через низкое ограждение и шагала по расчищенной земле к краю обрыва.
– Мы живем в свободной стране, можешь делать что угодно, – бормотал он, скидывая с плеча сумку и опуская ее на землю.
– Дай мне бинокль, будь добр.
Он выудил бинокль из сумки, протянул его женщине и стоял, ждал.
Лилли поднесла окуляры к глазам и всмотрелась вдаль. Вудбери сквозь линзы бинокля казался размытой, нечеткой панорамой – так далеко, что даже при десятикратном увеличении выглядел, словно маленькая игрушечная деревенька из кукольных домиков, городок ЛЕГО, восхитительный, но запятнанный чернотой и гнилью, будто затопленный маслянистой водой. Она волнами прокатывалась по главной улице, затекала в каждый проулок или аллею. Лилли подкрутила фокусировку. Наводнение непостижимым образом превратилось в бесчисленных мертвецов, бесцельно бредущих плечом к плечу. Места им хватало только на то, чтобы стоять плечом к плечу, шататься туда-сюда в случайном порядке, подобно безумным электронам. Вудбери был буквально затоплен морем трупов. Бесчисленные оборванные тела толпились на каждом квадратном футе тротуаров, в каждом дверном проеме, в каждой нише, в каждом дворе, на каждой парковке, на каждом бугре. И при взгляде издалека непроницаемая концентрация этой толпы – абсолютная завершенность, излучаемая зрелищем стада, – леденила кровь в жилах Лилли, а ее саму накрыла плотная волна горя и отчаяния, настолько черная и ядовитая, что она уронила бинокль.
– Ты в порядке? – Дэвид прекратил рассеянно обкусывать ногти и смотрел на нее. – В чем дело?
Лилли уже начала спускаться обратно. Дэвид схватил бинокль и поспешил вслед за ней, восклицая в тишине:
– Да погоди же!
Дребезжащий звук от маленькой жестяной банки – самодельный дверной звонок – наполнил спертый воздух тесных подземных проходов.
– Будь я проклят, если это не наши бесстрашные разведчики вернулись в загон, – Боб Стуки – жирные локоны зачесаны с морщинистого лба назад, пестрая джинсовая рубашка промокла под мышками – поднял глаза от чашки кофе и увидел тонкий луч бледного света, который отражался от потолка тоннеля в пятидесяти футах от него. На поверхности время рассвета. – Пора бы.
– Слава богу, – произнесла Глория Пайн с другого конца шаткого деревянного стола, который прежде служил бобиной для кабеля, а теперь превратился в одну из многочисленных вещей, получивших новое предназначение в этом узком, выложенном кирпичом тоннеле. На Глории ее знаменитый козырек, украшенный выцветшей надписью «Я С ИДИОТОМ», надвинутый на седеющую голову. В углу рта пощелкивала, лопаясь, давно выдохшаяся жвачка.
Тоннель, загроможденный вещами, в длину тянул на половину городского квартала, возможно, чуть меньше. Пересекающие его коридоры с каждого конца были перегорожены ярко окрашенными цепями, чтобы подземные ходячие – которых Глория окрестила «кротами» – не запрудили жилое пространство. Некогда эту часть старой, еще довоенной подземной железной дороги Боб Стуки фактически в одиночку превратил в казармы и жилье для выживших обитателей Вудбери, штат Джорджия. Теперь здешний воздух пахнул одновременно разложением и раствором для дезинфекции, плесенью и свежезаваренным кофе. На потолке болтались лампы, питающиеся от двух генераторов на пропане, расположенных на поверхности над дальним концом лаза. Кабели питания змеились вниз меж сталактитов, подобно щупальцам осьминога.
Боб и Глория отодвинулись от стола и тихо, насколько это возможно, – чтобы не разбудить детей, – прокрались по направлению к главному входу. В зеркале, нацеленном на проем, Боб различил ногу Лилли и услышал, как хриплый голос произнес:
– Никогда не думала, что это скажу, но как же здорово сюда вернуться.
Лилли спустилась по скобам, вбитым в стену тоннеля.
– Какого черта вы так долго? – Боб осмотрел Лилли с ног до головы, поглядел на ее сумку, пояс с оружием, на грязные ботинки. Она выразительно взглянула на него в ответ.
– Не спрашивай.
– Лилли считает, что ходячие теперь стали сталкерами, – донесся голос Дэвида Штерна, пока он спускался сам, осторожно переставляя ноющие от ревматизма конечности. С кряхтением он встал на пол и погремел содержимым тяжелой сумки. – Она убеждена, что мертвые преследовали нас.
– Как славно, что вы оба вернулись! – эхом прозвучал голос Барбары Штерн. Богиня плодородия средних лет с буйными седыми локонами, в выцветшем гавайском платье с цветочным рисунком приблизилась к ним. Ее глаза сияли любовью и облегчением.
– Вы заставили нас волноваться до дурноты, если что.
– Ну не начинай, Бабс, – сказал Дэвид, его собственные глаза переполнились нежностью, когда он потянулся к ней. Жена схватила его и заключила в отчаянные объятия. Он обнял ее в ответ, оглаживая мягкие изгибы тела, пробормотал:
– Я злой и уставший и не в настроении слушать нравоучения.
– Вернулся домой секунду назад, а уже ноет, – Барбара прильнула к нему. – Посмотри на себя. У тебя пятна пота одно над другим, ни пятна свободного места.
– Я тоже тебя люблю, милая.
– Ходячие-сталкеры? – спросил Боб Стуки у Лилли с недоверчивой ухмылкой.
Лилли пожала плечами, выскользнула из ремней сумки, сбрасывая поклажу на пол тоннеля. Содержимое глухо лязгнуло.
– Что-то за нами шло. Если это были не ходячие… Я не знаю, что там было, черт побери, или почему они такие… как там это слово?
Дэвид подсказал с другой стороны тоннеля:
– Скрытные?
Лилли кивнула:
– Да, точно.
Боб изучил ее, ухмылка на его лице побледнела.
– Ты в порядке, Лилли, девочка?
– Да-а, в полном… Почему интересуешься?
Теперь Боб пожал плечами.
– Просто спрашиваю.
– Ну, я в порядке.
Боб посмотрел на остальных.
– Ладно, давайте дадим им немного передохнуть. Глория, не могла бы ты пойти поставить еще одну кастрюлю горячей воды? Эти ребята выглядят так, словно им не помешает немного кофе.
Они сидели в импровизированной «комнате отдыха», пили растворимый кофе и около часа обсуждали саму вероятность того, что ходячий может кого-то преследовать. Боб уверял Лилли, что у мертвых нет никаких тактических умений.
– У кусак интеллект улиток, – заявил он в какой-то момент, после чего Дэвид Штерн произнес с иронией:
– Ты оскорбляешь улиток.
Все хохотали, кроме Лилли. Боб чувствовал, что что-то не так, и думал, что знает, в чем дело.
Во время обсуждения Томми Дюпре – старший из детей – пошевелился в своем спальном мешке на другой стороне тоннеля. Он лежал среди баллонов с пропаном, ящиков с едой, складных кресел и связок электрических кабелей, что спускались по стенам, словно лианы. Стены над местом, где спал Томми, были оклеены вырезками и целыми страницами из разных журналов, спасенных из библиотеки Вудбери, отчего его «спальня» напоминала комнату подростка на подводной лодке.
Разбуженный звуком голоса Лилли, долговязый двенадцатилетка подскочил, босиком понесся к ее столу и обнял женщину с такой силой, что Дэвид Штерн даже громко спросил, не передавил ли он ей печень. Последние недели мальчишка сильно привязался к Лилли – его наставнице, его учительнице, его старшей сестре и, возможно – только возможно, к большой досаде самой Лилли, – к его приемной матери. По большей части причиной этого стал хаос, что унес жизни его родителей.
В конце концов взрослые закончили обсуждать поведение ходячих, и проснулись другие дети. Глория и Барбара начинали свой день, присматривая за полудюжиной ребят до одиннадцати лет, чтобы те исправно соблюдали ритуалы: мылись при помощи губок, ели овсянку быстрого приготовления, играли в карты и жаловались на запах в тоннелях. Дэвид ушел помочь Гарольду Стобачу перемотать один из генераторов, и Лилли осталась наедине с Бобом.
Боб пристально на нее посмотрел.
– Что-то не так, я вижу по твоим глазам.
Лилли потягивала свой кофе.
– Мы вышли, мы почти ничего не нашли, а потом за нами кто-то шел… Конец истории.
– Ты уверена, что это все?
Лилли посмотрела на него:
– Что ты хочешь, чтобы я сказала? Куда ты клонишь, Боб?
– Ты видела там что-то.
Она испустила страдальческий вздох.
– Боб, не продолжай.
