Святой Томас? Риццоли скептически покачала головой. Если на земле и были настоящие святые, то уж точно не из числа полицейских.
* * *
Один хотел, чтобы он жил, другая хотела его смерти, и оба наперебой клялись ему в своей любви, соревнуясь в том, кто любит сильнее. Сын и дочь Германа Гвадовски сидели друг против друга по разные стороны отцовской кровати, и никто не хотел уступать.
– Не ты один заботился об отце, – говорила Мэрилин. – Я готовила ему еду. Убирала его дом. Я возила его к врачу каждый месяц. Ты вообще-то хоть иногда навещал его? У тебя всегда находилось множество других важных дел.
– Я живу в Лос-Анджелесе, черт побери, – огрызался Иван. – У меня бизнес.
– Но хотя бы раз в год можно было прилететь. Неужели это было так сложно?
– Ну вот я и прилетел.
– О да. Господин Большая Шишка прилетает, чтобы спасти положение. Раньше тебя нельзя было отвлекать подобными мелочами. Но теперь ты хочешь быть первым.
– До сих пор не верю, что ты вот так запросто готова отпустить его.
– Я не хочу, чтобы он страдал.
– А может, ты хочешь, чтобы он перестал сосать деньги со своего банковского счета?
Лицо Мэрилин окаменело.
– Ты просто ублюдок.
Кэтрин больше не могла слушать это и предпочла вмешаться:
– Здесь не место для таких разговоров. Пожалуйста, не могли бы вы оба выйти из палаты?
Какое-то мгновение брат и сестра с молчаливой враждебностью смотрели друг на друга, выжидая, кто выйдет первым, словно это и должно было определить проигравшего. Наконец Иван поднялся, и его устрашающего вида фигура в строгом костюме прошествовала к выходу. Его сестра Мэрилин, с виду напоминавшая усталую домохозяйку, коей она, собственно, и была, легонько сжала руку отца и последовала за братом.
В коридоре Кэтрин изложила родственникам печальные факты:
– Ваш отец находится в коме с первого же дня после несчастного случая. На сегодня у него отказывают почки. Они уже были поражены давним диабетом, а травма усугубила ситуацию.
– А насколько ухудшило его состояние хирургическое вмешательство? – спросил Иван. – Какую анестезию вы ему делали?
Кэтрин с трудом поборола вспыхнувшее возмущение и ровным голосом произнесла:
– Он был без сознания, когда поступил к нам. Анестезия здесь ни при чем. Но повреждение тканей дает дополнительную нагрузку на почки, и у вашего отца они отказали. Помимо этого, у него был рак простаты, который уже затронул и кости. Даже если он очнется, эти проблемы останутся.
– Вы хотите, чтобы мы отказались от продолжения лечения, не так ли? – спросил Иван.
– Я просто хочу, чтобы вы еще раз подумали и решили, что, если его сердце остановится, нам не нужно его реанимировать. Мы можем дать ему возможность тихо и спокойно уйти.
– Другими словами, дать ему умереть.
– Да.
Иван фыркнул.
– Позвольте мне кое-что сказать вам о моем отце. Он не из тех, кто сдается. И я сам такой же.
– Ради всего святого, Иван, сейчас речь идет не о том, чтобы победить или проиграть! – вмешалась Мэрилин. – Вопрос в том, когда отпустить его.
– А ты так торопишься с этим? – обрушился Иван на сестру. – При первых же признаках трудностей малышка Мэрилин всегда сдавалась, рассчитывая на то, что папочка выручит. Меня-то он никогда не выручал.
В глазах Мэрилин заблестели слезы.
– Ты ведь сейчас думаешь вовсе не об отце. А о том, чтобы остаться победителем.
– Нет, я просто хочу, чтобы ему дали шанс побороться за жизнь. – Иван посмотрел на Кэтрин. – Я хочу, чтобы для моего отца было сделано все необходимое. Надеюсь, это понятно.
Глядя вслед брату, Мэрилин утирала с лица слезы.
– Как он может говорить, что любит отца, если ни разу не приехал к нему? – Она посмотрела на Кэтрин. – Послушайте, я не хочу, чтобы моего отца реанимировали. Вы можете записать это в его карту?
Это была своего рода этическая дилемма, перед которой пасовал каждый врач. Хотя Кэтрин была солидарна с Мэрилин, последние слова брата содержали недвусмысленную угрозу.
– Я не могу изменить предписание, пока вы с братом не договоритесь по этому вопросу, – сказала она.
– Он никогда не согласится. Вы сами слышали.
– Тогда вам придется еще раз поговорить с ним, – как можно мягче проговорила Кэтрин. – Убедить его.
– Вы боитесь, что он подаст на вас в суд, да? Поэтому не хотите изменить предписание.
– Я вижу, что он настроен очень воинственно...
Мэрилин печально кивнула.
– Так он и побеждает. Причем всегда.
«Я могу заштопать, залатать тело, – подумала Кэтрин. – Но не могу склеить эту разбитую семью».
Когда полчаса спустя она выходила из клиники, ей все еще вспоминалась эта встреча, исполненная боли и враждебности. Был вечер пятницы, и впереди ее ждал свободный уик-энд, но она почему-то не испытывала радости по этому поводу. Сегодня жара была еще сильнее, чем вчера, и она стремилась поскорее окунуться в прохладу своей квартиры, налить себе ледяного чаю и усесться перед телевизором, настроенным на канал «Дискавери».
Она стояла на перекрестке, ожидая зеленого сигнала светофора, когда вдруг взгляд ее выхватил название поперечной улицы. Уорсестер-стрит.
На этой улице жила Едена Ортис. Адрес жертвы упоминался в статье, напечатанной в «Бостон глоб», которую Кэтрин наконец заставила себя прочитать.
Светофор мигнул. Неожиданно для самой себя, она свернула на Уорсестер-стрит. Она никогда раньше не ездила этим маршрутом, но сейчас что-то неумолимо тянуло ее вперед. Ей непременно захотелось увидеть то место, где побывал убийца, дом, в котором ее собственные ночные кошмары стали явью для другой женщины. Ладони увлажнились, а сердце билось все чаще по мере того, как возрастали цифры на табличках с номерами домов.
У дома Елены Ортис она остановила машину.
В самом здании не было ничего примечательного, ничего, что кричало бы о смерти и ужасе. Кэтрин видела перед собой обычное трехэтажное строение из кирпича.
Она вышла из машины и окинула взглядом окна верхних этажей. В какой из этих квартир проживала Елена? Может, в той, с полосатыми шторами? Или в этой, за ширмой вьющихся растений? Она подошла к подъезду и просмотрела имена жильцов. В доме было шесть квартир; табличка против квартиры 2А пустовала. Имя Елены Ортис уже было стерто, выведено из списка живых. Никто не хотел лишнего напоминания о смерти.
Если верить «Глоб», убийца проник в квартиру через пожарный выход. Вернувшись на боковую улицу, Кэтрин разглядела стальную лестницу, примыкавшую к стене дома со стороны тенистой аллеи. Сделав несколько шагов вперед, она вдруг резко остановилась. По коже поползли мурашки. Она оглянулась назад: по улице проехал грузовик, трусцой пробежала женщина в спортивном костюме. Какая-то пара садилась в свою машину. Ничего подозрительного, и все-таки она не могла унять приступ паники.
Она вернулась к своей машине, закрыла двери и, вцепившись в руль, принялась повторять про себя: «Все в порядке. Все в порядке». Когда из вентилятора подул прохладный воздух, Кэтрин почувствовала, что успокаивается. Наконец, вздохнув, она откинулась на спинку сиденья.
И опять потянулась взглядом к дому Елены Ортис.
Только тогда она заметила машину, припаркованную в тени аллеи. И табличку с номерным знаком на заднем бампере.
POSEY5.
В следующее мгновение она уже рылась в сумочке в поисках визитной карточки детектива. Дрожащими пальцами она набрала номер его телефона.
– Детектив Мур, – ответил он по-деловому.
– Это Кэтрин Корделл, – произнесла она. – Вы приходили ко мне на днях.
– Да, доктор Корделл.
– Скажите, Елена Ортис ездила на зеленой «Хонде»?
– Простите?
– Мне нужно знать номер ее машины.
– Боюсь, я не совсем понимаю...
– Просто скажите мне! – Ее резко прозвучавшая просьба, больше похожая на ультиматум, удивила его. В трубке повисла долгая пауза.
– Сейчас проверю, – сказал он и, видимо, отложил трубку в сторону. Фоном звучали далекие мужские голоса, звонки телефонов. Вскоре он вернулся на линию.
– Это заказной буквенный номерной знак, – сообщил он. -Думаю, он имеет отношение к семейному цветочному бизнесу.
– ПОУЗИ ПЯТЬ, – прошептала она.
Пауза.
– Да, – подтвердил он наконец, и голос его прозвучал как-то странно. В нем была тревога.
– Тогда, в разговоре, вы спрашивали, знала ли я Елену Ортис.
– И вы сказали, что нет.
Кэтрин судорожно глотнула воздух.
– Я ошиблась.
Она нервно вышагивала по приемному отделению пункта скорой помощи; лицо ее было бледным и напряженным, а медные волосы напоминали нечесаную гриву. Когда в дверях показался детектив Мур, она взглянула на него с нетерпением.
– Я была права? – спросила она.
Он кивнул.
– Действительно, под псевдонимом Поузи Пять она была зарегистрирована в Интернете. Мы проверили ее компьютер. А теперь расскажите мне, как вы это узнали.
