Интервью, которое Джон Фонтанелли дал японскому телевидению, было лишь частью его мирового турне, которое он предпринял для рекламы своих намерений. Уже через несколько дней он мог заранее предсказать слово в слово ход любого разговора. Куда он ни приезжал, его собеседники пускались в объяснения, насколько их страна отличается от остальных и насколько у них другая культура, а в итоге задавали ему те же вопросы, что и все остальные.
– Мистер Фонтанелли, – сказал японец атлетического сложения, имя которого Джон забыл сразу же после представления, но сунул в карман его визитную карточку, на всякий случай, – вы действительно верите, что такие страны, как Китай, Ирак или Северная Корея допустят проведение на своей территории свободного и тайного голосования?
Правительство Китая уже дало свое согласие, но он пока не хотел распространяться об этом. Китай нуждался в пшенице; получить его согласие было просто. Куба – другое дело, это действительно был крепкий орешек.
– Правительство, которое не разрешит своим гражданам принять участие в референдуме, – ограничился Джон апробированной формулой, – должно отдавать себе отчет, что тем самым оно лишает себя голоса в обсуждении нового устройства глобальной финансовой системы.
– Станете ли вы оказывать давление на такие правительства? – спросил корреспондент.
Высокооплачиваемый штаб психологов и спичрайтеров выработал на этот ожидаемый вопрос столь же впечатляющий, сколь и ничего не говорящий ответ, но к черту, почему бы тогда Джону было не послать вместо себя магнитофон, а? Соблазн бросить вызов оказался слишком велик. Он вздохнул и с мрачной улыбкой заявил:
– Я вот что хочу сказать: если кто-то все еще думает, что отдельно взятая страна может противостоять влиянию большого концерна, то самое время наставить его на ум.
* * *
Прошла целая неделя, прежде чем мужчина появился снова.
Каждый день Марвин ждал его, поглядывая между стволами деревьев, в дождь и холод, но никого не было. Он ходил к прежнему месту, чтобы увидеть следы и удостовериться, что эта встреча ему не примерещилась. И когда неделю спустя он снова пришел туда, мужчина уже поджидал его.
– А я знаю, кто вы, – сразу же заявил Марвин.
– Это интересно, – сказал мужчина.
– Я видел вас по телевизору. Вас зовут Рэндольф Бликер. Вы представляли интересы брата Джона Фонтанелли, и с тех пор, как мошенничество раскрылось, вас разыскивает полиция.
Казалось, того это ничуть не взволновало.
– Правильно, мистер Копленд, – сказал он. – Но знаете ли вы, что и вас тоже разыскивает полиция?
Марвин уставился на него, словно получил затрещину.
– Меня?
– Французская полиция с удовольствием задала бы вам несколько вопросов в связи со смертью вашей подруги Константины Вольпе. Вы помните мисс Вольпе?
– Константина?.. – Воспоминания нахлынули на него волной. Он увидел перед собой темные переулки, алжирца, который пересчитывал купюры в франках, пластиковый пакет с белым порошком… И – все, обрыв пленки. Пробуждение рядом с холодными, посиневшими конечностями. Попытка набрать дрожащими пальцами телефонный номер. Снова тюремная камера. Пока не явился человек с пустыми черными глазами.
– Кто-то привез вас сюда. В надежное место. Ведь это не только клиника, мистер Копленд, это укрытие. Для вас, во всяком случае. – Мужчина, которого звали Бликер и который когда-то в другой жизни пытался провести его друга Джона, а вместе с ним и весь мир, смотрел на него презрительным взглядом. – Неужели вы не задумывались, кто это был? И почему он это сделал?
Нет, об этом Марвин действительно никогда не задумывался. Он медленно покачал головой, признаваясь:
– Нет. Понятия не имею.
– А хотите это знать?
– Да. Конечно.
Бликер шумно вздохнул.
– Это вам не понравится, – сказал он с сомнением в глазах. – Ведь вы впутаны в историю, которая гораздо серьезнее, чем вы могли бы представить в вашем самом страшном сне.
– Эй, – обронил Марвин. – Предоставьте судить об этом мне самому, о'кей?
Бликер смотрел на него некоторое время и, кажется, пришел к какому-то решению.
– Хорошо. Идемте, присядем вон на то поваленное дерево. Вам будет лучше выслушать это сидя.
Тут Марвину стало не по себе. В голове его билось что-то, словно животное, запертое в неволе. Он сел рядом с Бликером на дерево, поваленное бурей, и ждал, что будет.
– Можете ли вы представить себе, – начал человек с лицом топорной работы, – что за всем, что происходит в мире, стоит узкий круг могущественных людей, к которым отовсюду тянутся нити, которые могут манипулировать информацией и незаметно проводить то, в чем заинтересованы? Что на самом деле все не так, как кажется?
Марвин кивнул.
– Да, черт возьми. Так я и думал все время.
– А я точно знаю это, поскольку работал на этих людей.
С ума сойти. Если бы еще не эта головная боль.
– Серьезно? – спросил он, пытаясь сохранять невозмутимость.
Бликер согнулся, как под тяжестью невидимого груза, уперся локтями в колени и сказал:
– Поэтому я здесь. Вы должны узнать правду.
Нельсон Мандела, родившийся в 1918 году, с 1962-го по 1989 год политический заключенный Южно-Африканской республики, а с 1994 года ее выборный президент, вышел к микрофонам представителей мировой прессы и заявил, что Джон Сальваторе Фонтанелли попросил его выставить свою кандидатуру на пост Всемирного спикера.
– И я решил, – сказал он, – откликнуться на эту просьбу.
Журналистов вообще-то не так легко смутить. Они привыкли к неожиданным заявлениям и шокирующим речам. Но после этих слов в зале разразилась буря. Забыв о всякой дисциплине, журналисты наперебой выкрикивали вопросы, выхватывали мобильные телефоны, надиктовывали быстро нацарапанные сообщения, а кто-то бежал по коридору к телефонам-автоматам.
Было известно, что Нельсон Мандела отказался выставлять свою кандидатуру на второй президентский срок, но до сих пор считалось, что причина этого отказа – его возраст. Но всемирный президент?..
– Скоро мы распрощаемся со столетием, которое во многих отношениях было для человечества эпохой страданий. Если подводить баланс, нельзя не заметить, что конфликты и войны все еще господствуют во многих частях планеты. Мы вынуждены признать, что большая часть населения земли живет в бедности и что отношения между нациями неравноправные, с перевесом в пользу могущественных держав. Я говорю это не для того, чтобы сеять в умах отчаяние и безнадежность, а для того, чтобы обозначить некоторые вызовы, с которыми мы вступаем в новый век. Мы имеем перед глазами ужасные примеры нашей бесчеловечности по отношению друг к другу. Мы губим растения и животных, многие виды доведя до вымирания, мы злоупотребляем природной средой. Но мы не можем и оспаривать, что были свидетелями многих триумфов человеческого духа в науке, литературе, искусстве и других областях. Современные средства связи и глобальная экономика превратили земной шар в маленькое, обозримое место, в котором уже ни одна страна не может существовать изолированно. Мы должны создать международные организации, которые будут эффективно служить общим интересам и смогут укрепить нас всех в нашей человечности. На этом основании я с радостью и смирением следую просьбе выставить свою кандидатуру на должность представителя всех народов. Вместе с тем я призываю людей во всех частях света использовать исторический шанс и принять участие в голосовании. И у каждого из них прошу его голоса. Я обещаю всеми силами поддерживать тех, кто будет строить мир, в котором люди смогут жить достойно и в мире между собой. Благодарю вас.
– Черт меня возьми, – сказал один английский журналист своему коллеге, – но я ничего не имею против.
– А ругаться-то зачем? – сказал тот.
* * *
В Колумбии во время облавы в джунглях была раскрыта тайная фабрика наркотиков. При этом солдаты конфисковали пятьдесят центнеров кокаина, запакованного в пластиковые мешки с фирменной эмблемой Morris-Capstone Company. Представитель фирмы поспешил заверить по телевидению, что к концерну это не имеет отношения. Якобы мешки предназначены для бразильских табачных плантаций; видимо, они были украдены.
Примерно в это же время Маккейн в одном ток-шоу высказывался против государственной поддержки реабилитационных программ для наркозависимых.
– Это не поможет, только приведет к пустой трате денег. Это не поможет, потому что те, кто прячется от вызовов жизни в искусственное удовлетворение при помощи наркотиков, лишены чувства ответственности, – заявил он. – Финансирование таких программ – глумление над теми людьми, которые хотят жить и честно прилагают для этого все усилия. Поскольку мир и без того трещит по всем швам от перенаселенности, мы должны быть благодарны всем, кто покидает его добровольно.
