Ознакомительная версия.
– Вам светит прекрасное спортивное будущее, – продолжали и через несколько лет восхищаться наставники самого детского вида спорта, – такой красавице дополнительные баллы на соревнованиях за один внешний вид будут ставить.
Отчасти они были правы, на многочисленных турнирах по художественной гимнастике, в которых участвовала Катя, эффектная внешность была её дополнительным преимуществом.
А отец Катерины, когда бывал на соревнованиях, глядя на густо накрашенных девчушек с залакированными блестящими головками в сверкающих стразами костюмах. Они вытворяли под музыку невероятные кульбиты на ковре, и Василий Степанович каждый раз поражался:
– Господи, что за спорт такой! Мечта педофила, а не гимнастика! Но к жесткой самодисциплине, умению бороться, работать над собой ежедневные изнурительные тренировки Катю приучили. В десять лет второй взрослый разряд, в двенадцать – первый, в четырнадцать – КМС. Через боль, растяжения, травмы, и при этом – улыбаться, улыбаться! Даже если слёзы блестят на глазах. Хотя тренеры не мучили Катерину жесточайшими диетами, как других, более склонных к полноте «художниц», не «сушили» перед соревнованиями и без того похожую на макаронину девчонку, к шестнадцати годам нужно стало делать выбор. Большой спорт или здоровье? В период бурного роста Катины коленные суставы не выдержали. Тяжелые нагрузки, многочисленные микротравмы сделали свое черное дело, стало больно даже просто ходить.
– Мастер спорта – моя последняя цель в спорте, – решила Катя, – но я все равно её добьюсь!
Звание мастера спорта она подтвердила, а ценой каких усилий, уже не имело значения. Теперь надо было продолжать учебу, определяться с карьерой. Организм требовал своей дозы физических нагрузок, поэтому замена спорта обычным фитнесом стало самым логичным выходом.
Теперь фитнес-центры «Best persons» процветали, а у Кати появились новые идеи. Училась она в Лондоне, а во время каникул однажды поехала в Испанию и влюбилась в эту страну, её культуру музыку поэзию. Фламенко стало её новой страстью. С тех пор она каждый год старалась вырваться туда на пару недель. Соседняя же Португалия покорила Катю своим традиционным романсом – фадо. Клуб «Катарина», небольшое заведение для немногих ценителей иберийской культуры, не экспортной, безнадежно попсовой и американизированной, а настоящей, вряд ли стал бы пользоваться шумным успехом, но Кате очень хотелось разделить свою любовь с кем-то ещё.
Глава 20. Знакомство Стаса и Кати
Что такое автоматическая дура? «Валентине Терешковой за полет космический Фидель Кастро подарил член автоматический»… Нет, это образец искрометного творчества советского пролетариата, измученного партийным официозом и неуклонным ростом цен на водку. А настоящая автоматическая дура представляет собой синтез дурацкого вопроса и уж совсем идиотского ответа на него.
– Не слишком ли высоко летают сегодня пешеходы, мадмуазель? – вылепил Стас, стирая со лба холодный пот.
– Быть дождю, милостивый государь, – ошалевшая девица на проезжей части перед капотом черного «Лексуса», как ни странно, не утратила чувства юмора.
«Вот тебе, бабушка, и курсы экстремального вождения, – подумал Стас. – За разговоры по сотовому надо не только водителей, но и таких вот матрешек штрафовать: размахивают руками, закатывают глазки, а потом резко меняют траекторию движения и – тебе под колеса, тут уж ничего не спасет». Он, наконец-то, унял дрожь в руках.
– Вы в порядке? – Стас протянул руку, чтобы помочь подняться потерпевшей.
Все-таки Савельев не зря гордился своей уникальной водительской реакцией. Он затормозил вовремя, бампер его «Лексуса» ударил, судя по всему, не очень сильно.
– Да, все нормально, – девушка смогла встать – уже хорошо, значит, переломов нет. – Удачно это я сгруппировалась.
Слегка прихрамывая, она подобрала сумочку и отлетевший на пару метров сотовый телефон. Коленку она расшибла основательно, колготки были разорваны, ссадина слегка кровоточила.
– Гаишников вызывать будем? – спросил её Стас.
– Нет, не надо, я сама виновата.
– Может быть вам денег дать? – Савельев начал вытаскивать бумажник. – Ну, на колготки там, на зеленку. Колено-то обработать надо.
– И денег не надо, разберусь сама как-нибудь. Хотя, – девушка взглянула на расползающиеся дыры, текущую кровь, грязные пятна на светлой юбке, – если вы меня сейчас подвезете, будем считать – инцидент исчерпан.
– Конечно, конечно, с удовольствием, – Савельев распахнул перед ней переднюю дверцу. – Садитесь.
Ехать в травматологию она отказалась, назвала адрес и теперь осторожно вытирала влажной салфеткой ссадину на колене.
«А ножки у неё – супер, – отметил про себя Стас, – да и вообще хороша, надо знакомиться, однозначно». Он улыбнулся своей самой лучезарной улыбкой и переключился в режим милой непринужденной беседы.
– Что же это вы, милая барышня, под колеса бросаетесь? Меня, кстати, Стас зовут.
– Екатерина, – представилась она, откинув прядь темно-медных волос со лба.
– Очень приятно. А то уж я думал, Анна ваше имя, раз решили свести счеты с жизнью таким способом. Хорошо хоть не под поезд.
– А вы, что, специалист по самоубийствам? – рассмеялась Катя. – Консультируете по таким вопросам?
– Консультирую я по другим вопросам, но если, вам интересно, могу рассказать одну забавную историю про то, как сам чуть из окна не выбросился. Проходила предварительная защита моей диссертации, – Стас искоса посмотрел на свою пассажирку, пытаясь отметить ее реакцию на то, что ее везет не просто богатый мужик на крутой тачке, а человек, имеющий научную степень. Та только снисходительно улыбалась. – Я тогда совсем молодой был, глупый. Только-только институт закончил с красным дипломом. Был факультетской звездой – думал, что все меня, такого умного, просто обожают. А на защиту собралась куча старперов. Профессура еще советской закалки, воспитанная на марксистско-ленинской политэкономии. Для них Адам Смит так и остался непревзойденным гением экономической науки, – Стас запнулся и опять глянул на девушку.
– Я знаю, кто такой Адам Смит, это шотландский экономист 18 века. Продолжайте. И смотреть лучше на дорогу, а не на меня. А то у вас еще кто-нибудь вспорхнет перед колесами.
Стас мысленно повысил рейтинг своей «жертвы» еще на один пункт. Человек, наделенный чувством юмора, в его всегда глазах стоял ступенькой выше, чем надутый осознанием собственного достоинства индивид.
– Я с энтузиазмом излагаю этому стаду динозавров свои идеи, и вдруг вижу, как у них глаза буквально стекленеют. Они просто ничего не понимают! Я сходу пытаюсь изложить тему на пальцах, по-крестьянски, чуть ли не с примерами из мультфильмов. Адаптирую привычную для них терминологию к современным экономическим категориям – и тут один мастодонт не выдерживает. Профессор Конев выдает гневную речь: «Коллеги, тут перед нами молодой человек бренчал, как цыганка монистами, понятиями: учет, планирование, анализ. Нам известно точное значение этих научных терминов. Юноша, а вы сами поняли, о чем только что говорили? Советую вам освоить на должном уровне категориальный аппарат нашей, повторяю, нашей науки. А потом, возможно, и до диссертации дело дойдет». Я просто в ступор впал – так меня ещё никто не опускал. Не помню, как закончил выступление. Вылетел пулей из аудитории, заскочил в туалет. Пытаюсь в себя прийти, а там (летом дело происходило) – окно настежь.
– И манит, и манит…
– Точно. Так мне все обрыдло, столько сил и энергии вложил в свою работу. Я же тогда только-только работать начал. Три года над диссертацией трудился, мебель всю продал, телевизор, видеокамеру. Все напрасно. И жить не хочется. Чувствую, что ноги у меня абсолютно самостоятельно начинают передвижение в сторону подоконника. И тут за спиной раздается голос…
– Адама Смита…
– Нет, в нашем институтском туалете привидения классиков не водились. В те времена там только призрак коммунизма обитал, его туда сквознячком перестройки занесло. Мой научный руководитель Петр Ильич (мы его, конечно, за глаза Чайковским звали) зашел покурить.
– Кто бы знал, Стасик, как мне осточертело с этими придурками общаться. Ты только не принимай близко к сердцу, это же предзащита. А на защите все будет нормально. Там другие люди в комиссии. И работа у тебя классная, я просто горжусь таким учеником. А если ты вниз башкой сигануть задумал – я б тебе посоветовал на пару этажей выше подняться. Потолки у нас, конечно, высокие. Но при десантировании из этого окошка ты рискуешь заработать только простенький перелом лодыжки или стопы. Может, если повезет – перелом позвоночника. Представляешь – ты еще совсем живой, молодой и сексуально озабоченный. А с таким дефектом телосложения на тебя ни одна девушка не посмотрит. Уж лучше на кладбище. Друзья дешевыми пластмассовыми цветами могилку украшают, девицы рыдают. Высший класс! Очень романтично!
Ознакомительная версия.
