Баев сдержано всхлипнул и кивнул.
— Что вы вчера собственно видели с Прошкиным? Как высокий пожилой человек в очках пьет чай с другим человеком — которого мы знаем, как Борменталя. При этом лицо, обозначенное как Борменталь, называло собеседника — Александром Августовичем. Все. Прошкин фон Штерна до этого видел пару раз мельком. Борменталь — тоже мог его видеть впервые… А вы, Александр Дмитриевич, часто видели покойного фон Штерна?
Баев задумался, грустно и плавно, как восточные танцовщицы, покачал головой:
— Нет, всего раза три или четыре… Еще в Москве — папа отправлял меня к нему с поручениями… Уже после того, как дедушку пытались ограбить и убить. А здесь — перед похоронами отца, профессор меня даже в дом не пустил — просто наорал через дверь, что бы я убирался и все.
— То есть, уверенно утверждать, что вы бы легко узнали фон Штерна, мы не можем. Человек, которого вы видели вчера, беседующим с Борменталем мог не быть фон Штерном, а просто иметь с ним некоторое сходство, достаточное для мало знакомого человека, чтобы принять этого гражданина за фон Штерна. Подумайте — Александр Дмитриевич, может быть, вы сами видели, или отец вам рассказывал, о каких то приметах фон Штерна, которые позволят идентифицировать тело как Александра Августовича без ошибки?
Баев задумчиво кивнул, погрузившись куда-то внутрь себя…
— Нет — к сожалению, я не могу припомнить ничего подобного. Единственно — дед однажды жаловался папе, что стал страдать артритом — суставы на пальцах увеличились, и он даже кольца теперь снять не может, — Баев убрал со лба полотенце, и обречено вздохнул, пододвинул к себе листок и начал быстро рисовать заточенным карандашиком из стоявшего на столе стакана. Прошкин вынужден был признать, что рисует Саша тоже очень даже хорошо. Такой рисунок хоть в книжку помещай — кольцо было изображено в трех ракурсах — сверху, сбоку, и в оксанометрии. Баев прокомментировал, — вставка черный камень, оправа — белый металл… Точнее сказать не могу — я ведь видел это кольцо всего один раз. Но вчера я его у фон Штерна не заметил…
— Нет — кольца не было — я бы обратил внимание на такое массивное кольцо, — согласился Прошкин.
— На утопленнике тоже ни кольца, ни других ювелирных украшений не было, впрочем тяжелое кольцо могло все же смыть в реке… Хотя и маловероятно…
— Знаете, Владимир Митрофанович, вы меня на серьезные размышления натолкнули своим логическим построением. Папа довольно много общался с дедом, когда мы переехали в Москву — до самого покушения, и имевшего место во время второй попытки ограбления… А вот потом…
— Догадываюсь — фон Штерн просто перестал с ним контактировать. Не навещал, не писал, даже по телефону не звонил, — предположил Корнев, — то есть свел к минимуму все личные контакты с хорошо его знавшим Деевым. Но иногда общался с вами — вы ведь никакой информацией, позволяющей его идентифицировать, не располагали. Значит, мы можем предполагать, что фон Штерн погиб еще во время второй попытки ограбления, а его место занял некий внешне похожий человек, который при некоторых обстоятельствах мой сойти за фон Штерна?
— Да, сейчас, после всех этих происшествий не могу исключить такую возможность. Тем более что у деда были некоторые документы — узко семейного содержания. Должны были быть… Хотя, когда я с ним общался — мне часто казалось, что он вообще не подозревает об их существовании… Я считал что он просто старый маразматик и это результат ухудшившейся к старости памяти, или его патологически неприязненного отношения ко мне…
Прошкин уже хотел ляпнуть, как слышал разговор о том, что Баев законный ребенок, и документы об этом действительно где-то есть. Но воздержался — поди, теперь пойми, кто разговаривал? Дважды подмененный фон Штерн и какой-то бородатый мужик, который даже собственного имени — отчества не знает! Что в том разговоре было правдой, а что ложью кто разберется? Прежде чем делиться своими знаниями Прошкин решил уточнить:
— Но если фон Штерна подменили еще тогда, зачем же его было менять еще раз? Тем более устранять? Ведь он колоритный дедок — высокий, худой, язык китайский знает, крепкий вполне — похожего еще попробуй найти…
Баев развел руками и с надеждой воззрился на Корнева.
Корнев откашлялся и начал поучать своих молодых коллег:
— Тут знаете, Пинкертоном быть не требуется чтобы понять. У фон Штерна что имелось? Золото? Бриллианты? — которые любой урка сможет сдать в Торгсин, продать знакомой скупщице или просадить в картишки? Нет — какие-то раритеты, которые оценить может узкий круг ученых, а купить — так и еще более узкий. Купят такой раритет у случайного человека, даже если он знает, кому предложить? Да ни в жизни! А у самого владельца конечно купят, даже не задумываясь. Вот подставное лицо, выдавая себя за фон Штерна и должно было эти ценности спокойно и размеренно реализовать…
Баев расстегнул верхнюю пуговичку на гимнастерке, открыл окно и несколько раз глубоко вздохнул, потом снова обратился к Корневу, практически повторив вопрос Прошкина:
— Я не буду спорить с этой версией. Она выглядит вполне логично. Просто хочу понять — если это так, зачем было того, подставного персонажа топить и заменять еще раз?
Корнев, то ли от жары, то ли за неимением удовлетворительного ответа, вытер своим клетчатым платком вспотевший лоб:
— Надо осмотреть жилище вашего покойного родственника. И выяснить на месте. Возможно, мы сможем сделать окончательные выводы, опираясь на то, какие ценности были похищены, а может, найдем ваши драгоценные документы — или что там вы ищите…
Баев пожал плечами — то ли соглашаясь, то ли просто недоумевая, отвернулся от окна, и сообщил, растеряно улыбнувшись:
— Субботский приехал.
Прошкин радостно кинулся к окну — действительно из казенного автомобиля вытаскивал скромные пожитки Лешка Субботский и еще какой-то человек — высокий, худой и рано полысевший, с небольшими аккуратными усиками.
Корнев тоже заулыбался, готовясь продемонстрировать хозяйское радушие, дал секретарше указание приготовить чай «в широком смысле», и послал дежурного по зданию отыскать Ульхта — как никак «бледный» продолжал быть официальным руководителем группы.
— Вот и мы! Со мной товарищи Корнев и Прошкин знакомы, потому возьму на себя смелость представить товарища Борменталя, — весело улыбающийся Субботский решительно ткнул большим пальцем в высокого и лысого гражданина с усиками.
— Генриха Францевича? — спросил Прошкин, не понимая, что же происходит.
— Ивана Арнольдовича? — вмешался Баев, собирая со стола свои почти просохшие белые платки.
— Специалиста по культам и ритуалам? — поморщился от предвкушения скандала Корнев.
Гражданин с усиками вздохнул, извлек из внутреннего кармана и протянул Корневу паспорт, еще какие-то документы:
— Георгий Владимирович. Профессор кафедры психиатрии Петербургского… точнее Ленинградского медицинского института. Специалист по культам и ритуалам у нас товарищ Субботский.
Корнев бегло просмотрел документы, и обратился к вновь прибывшим:
— Вы товарищи перекусите пока, отдохните — а мы завершим производственное совещание… И едва гости закрыли дверь рявкнул в трубку внутреннего телефон:
— Где Ульхт? Ищите — что б через три минуты передо мной стоял! Все.
Потом Корнев сунул Баеву документы Борменталя и с громким стуком поставил перед ним «вертушку» — телефон правительственной связи. Баев понял намек с поразившей Прошкина быстротой. Снял трубки и затараторил:
— Два десять. Узнавать уже пора… Да он самый — Александр Дмитриевич. Сергей Никифорович, здравствуйте, да Саша, — Прошкин догадался, что Баев беседует не с кем иным, как с товарищем Кругловым — начальником отдела кадров всего НКВД, совершенно как с каким-нибудь близким родственником или приятелем, — Нет, что вы — я уже нормально чувствую себя, да спокоен за выяснение обстоятельств, товарищ Корнев очень компетентный руководитель, да, да, спасибо. Работой доволен — но люди! Прескверные, вы правы — где теперь нормальных-то взять? Один Борменталь это чего стоит с мерзкой бороденкой… Как с усами? Что, прямо на столе лежит его личное дело? Да, уже тут. Быстро доехал — раз вчера только командировали. Наверно даже побриться не успел. Вы мне его имя-отчество не подскажите? Георгий Владимирович? Такое не запоминающееся. Нет, вашему авторитету вполне доверяю. Да, конечно — со спокойной душей идите в отпуск. Да присмотрю, чтобы без кумовства, неужели прямо у него на курсе учились? Да и товарищ Корнев кумовства не допустит, он такой строгий руководитель, — мало ли кто у кого учился. А далеко едите Сергей Никифорович? В Пятигорск, — да там очень хороший санаторий, если Глеб Романович Щегловский — их старший лечащий врач — еще работает смело к нему обращайтесь, очень грамотный доктор, да сейчас расскажу, — и Баев принялся живописать прелести пятигорских оздоровительных процедур, диктовать названия источников, пояснять сравнительные достоинства тамошних врачей, иллюстрируя рассказ примерами болезней и исцелений, как самого Деева так и других авторитетных военачальников и партийцев. Должно быть, товарищ Круглов к концу этого диалога уже совершенно забыл, о чем говорил с ним Саша минуту назад.
