– Чего вам надо? – спросил Хезус.
– Я просто общаюсь с Кевином. Если хотите вмешаться в нашу дискуссию, прошу.
– А если не хочу?
– Есть другой вариант: я арестую вас за тунеядство и за распитие спиртных напитков в неположенном месте. Конечно, это пустяки, если забыть про то, что вас освободили условно. Но ведь мы не забудем, правда?
Хезус хмуро взглянул на Гэнта.
– Думаете, это я убил Карлоса? – спросил Кевин.
– А что, есть причины, по которым я должен так думать?
– Нет. Он был моим другом.
– Что произошло на прошлой неделе?
– Я того парня не трогал. Просто за руки держал. Честно говоря, я не знал, что Карлос так на него взъярится.
– Ладно, расскажите, как все было.
Кевин подробно изложил Гэнту всю историю, начиная с того, как Карлос взбеленился из-за потерянной работы, и кончая их дракой с Кеном Паркером.
– Я слышал, у Карлоса был вспыльчивый характер, – заметил Гэнт. – У него были какие-то враги? Люди, которые могли желать ему смерти?
Хезус шагнул вперед.
– Если бы Карлос отделал меня так же, как того парня, я бы точно стал его врагом.
Гэнт посмотрел на Кевина.
– Я не знаю, кто это сделал, – сказал Кевин.
Гэнт дал Кевину и Хезусу свою визитку и попросил позвонить, если они что-нибудь вспомнят. Он посмотрел на свою машину. Давно у него уже не было таких чистых стекол. Гэнт покопался в бумажнике – там лежало всего пять долларов. Он отдал банкноту Кевину.
– Доброе утро, мистер Сабини. Меня зовут Грегор Хармон. Как вы себя чувствуете?
Сабини пожал руку оператору, почувствовав, что его собственная рука совсем не вспотела. Пока все шло нормально.
– Спасибо, хорошо, – ответил он с улыбкой. Сабини оглядел офис. Как и предупреждал Кен, на одной из стен висели большие солидные дипломы. Помещение выглядело чистым, почти стерильным, не то что захламленная каморка Кена. Сабини заметил установленное перед креслом высокое зеркало. Очевидно, сквозь него наблюдали за клиентом.
Эксперт сделал приглашающий жест.
– Присаживайтесь. Кресло.
Увидев его, Сабини застыл на месте. Вот черт. То самое сиденье Рейда, о котором говорил ему Кен. Значит, фокус с «сжиманием» не пройдет. Сабини молча сел и попытался расслабиться.
Оператор взял папку с вопросами и устроился напротив.
– Приступим, мистер Сабини. Я слышал, в вашей компании пропала крупная сумма денег. Не расскажете ли мне об этом поподробней?
Сабини спокойно кивнул. Он знал, что оператор в курсе всех обстоятельств дела – иначе как бы он составил список вопросов? Кен объяснил ему, для чего это делается. Пока Сабини излагает суть проблемы, эксперт будет следить за его голосом и выражением лица, пытаясь уловить малейшие признаки виновности. Направление взгляда, манера говорить, характерные жесты – все было очень важно.
– Все началось, когда один из владельцев нашей компании решил развестись с женой. – Сабини откинулся в кресле и говорил небрежным тоном. – Его супруга, вернее, ее адвокаты потребовали устроить аудиторскую проверку фирмы. После этого мы обнаружили недостачу в двенадцать миллионов. – Он покачал головой, словно с трудом мог в это поверить. – Перерыли всю отчетность и выяснили, что деньги перевели по электронной системе в четыре швейцарских банка, а потом сняли их со счетов. Однако кто это сделал, мы не знаем. Похоже, кое-кто склонен винить во всем меня, поскольку я заведую финансами компании. Но я тут абсолютно ни при чем, – заявил он твердо. – Между мной и пропажей денег нет ни малейшей связи. Это просто стечение обстоятельств.
Оператор кивнул.
– Хорошо. Сейчас я перечислю свои вопросы. Если вам что-то будет непонятно или потребуются комментарии, просто скажите.
Сабини слушал, пока эксперт зачитывал весь список. Уже на третьем вопросе он понял, что ему предстоит стандартная процедура проверки. Отлично.
Оператор был мужчина строгий и сухой, чей суровый взгляд, казалось, заранее изобличал преступника. Говорил Хармон с легким южным акцентом, но речь звучала ясно и отчетливо. Он был в рубашке с короткими рукавами и в галстуке старомодного фасона, каких Сабини давно уже не носил.
Покончив с перечнем вопросов, оператор подключил к Сабини датчики. Его полиграф был потоньше и выглядел изящнее, чем у Кена, и на конце каждой иглы холодно поблескивали серебряные наконечники. Сабини заметил, как эксперт нажал ногой на какую-то педаль – видимо, привел в действие сиденье Рейда.
Оператор встал:
– Я сейчас вернусь.
Он вышел в дверь, расположенную рядом с зеркалом, и закрыл ее за собой.
Сабини с трудом удержался от улыбки, не сомневаясь, что сейчас его будут разглядывать сквозь зеркало. Они не раз проигрывали эту ситуацию с Кеном. Сабини откинулся в кресло, рассеянно оглядел офис. Затем остановил взгляд на стене с выражением глубокой скуки.
Оператор появился через несколько минут. Он сел, включил полиграф и взглянул на положение датчиков. Потом, наклонившись вперед, резко хлопнул ладонями перед лицом Сабини. Иголки подпрыгнули на месте.
– Я проверил, насколько ваша реакция соответствует настройкам аппарата. Все в порядке.
Оператор положил свой вопросник рядом с полиграфом.
– Мистер Сабини, вы родились в городе Сент-Луис, штат Миссури?
– Да.
Сабини сосредоточился на дыхании. Если ему удастся контролировать этот показатель, все остальное будет проще.
– Вы были абсолютно правдивы с руководством своей компании по поводу того вопроса, о котором мы говорим?
– Да.
– Вы понимаете, что я буду спрашивать вас только о том, что касается вашего дела?
Буквальная цитата из теста Кена.
– Да.
– Вы когда-нибудь лгали на работе своему начальству?
– Нет.
Теперь будет первый существенный вопрос. Он почувствовал боль в животе. Сердце застучало быстрее. Раньше с ним такого не было…
– Вы когда-нибудь переводили денежные средства «Виккерс индастриз» на банковские счета, которые создавали ради личной выгоды?
Двусмысленный вопрос. Сабини не раз открывал от имени компании счета и брал с них деньги, если это было удобно для быстрых расчетов с компаньонами, налаживания новых связей и тому подобное. Что-то подобное он уже говорил оператору.
Может, сболтнул лишнее?
«Стоп, – сказал себе Сабини. – Это только пустые домыслы, я сам себя запутываю».
Ему хотелось посмотреть на полиграф. Неужели его выдает бешено колотящееся сердце? Все тренировки и занятия пошли к черту…
– Нет, – ответил он.
– Вы когда-нибудь пользовались своим служебным положением, чтобы взять то, что вам не принадлежит?
– Нет.
Его воротник подрагивал вместе с пульсировавшей на шее жилой. Сабини пытался взять себя в руки. Но чем больше он старался, тем хуже становились его показания. Это безнадежно…
– Вы снимали со счетов деньги, переведенные из вашей компании в банки Цюриха, Швейцария?
Он почувствовал, что его руки стали влажными. Пот. Господи, только не сейчас.
Оператор легко раскусит его и без детектора, по одним только мокрым пятнам на рубашке.
Сабини попробовал расслабиться, представив себя в кабинете Кена и глядя на стену с облупившейся краской.
– Нет.
– Вы родились третьего марта?
– Да.
– Вам когда-нибудь приходилось преднамеренно нарушать правила, распоряжения или предписания, установленные вашей компанией?
– Нет.
Сабини хотелось сглотнуть.
Но он не решался. Машина его тут же поймает и навеки заклеймит. Один глоток, одно движение горловых мышц, один дрогнувший мускул могут превратить его в заключенного. На карту поставлена свобода.
– Нет.
Остался один вопрос. Еще один. В кабинете Кена он не испытывал ничего похожего.
– Вам известно, кто присвоил деньги «Виккерс индастриз»?
– Нет.
Оператор сделал еще одну пометку на разлинованной бумаге.
Сабини смотрел в стену, стараясь не шевелиться, пока работает полиграф.
Когда оператор выключил машину, Сабини показалось, что из него самого выкачали всю энергию. Он чувствовал себя опустошенным. Мужчина снял с него датчики, и Сабини посмотрел ему в лицо. Оно было абсолютно бесстрастным.
– Спасибо, что пришли, мистер Сабини. Я постараюсь как можно скорее обработать результаты и составить отчет.
Проезжая по Персиковой улице и глядя на театр «Фокс», Кен подумал, что на этот раз дорога к Миф показалась ему слишком долгой. На авеню Понс де Леон было полно машин. Кен спросил себя, почему время в этот вечер ползет еле-еле? Наверное, потому, что Миф уже получила результаты. Ему не терпелось услышать новости.
Конечно, он мог бы спросить ее по телефону. Но почему-то ему казалось, что будет лучше узнать обо всем лично. Много лет назад, когда отцу внезапно стало хуже, испуганная мать бросилась ему звонить, умоляя немедленно приехать. Доктора сказали, что отцу осталось жить всего несколько часов. Кен первым же рейсом вылетел с Аляски и позвонил из аэропорта Атланты брату, чтобы уточнить, куда ему ехать – в больницу или домой.
