— Верно, — согласился Грэм. — Дезинформацией. Вот слово, которого я дожидался. Как я уже упоминал, меня привлек в тебе ум. Способность отступать от военизированного образа мыслей, осознавать правду и думать о ситуации отвлеченно. Так почему твоя реакция на вторжение была столь резко отрицательной?
— Ты отлично знаешь, почему. Я был в первом отряде, нанес удар по острову. Нас сбросили на парашютах с транспортного самолета. И на парашютах же были спущены плоты, потому что мы должны были войти на остров с моря. Но Морфлот неверно оценил погодные условия. Ветер оказался намного сильнее, чем предсказывали. А ночью волны были такими огромными, что плотов мы не обнаружили. И множество моих друзей утонули, прежде чем мы добрались до плотов.
— Геройски погибли.
— Да.
— Во имя процветания родной страны.
— Во имя процветания президента-киноактера, пославшего нас в бой, чтобы самому прослыть героем.
— И ты с отвращением отказался продолжать службу в Военно-Морских Силах, несмотря на подмазку в пятьдесят тысяч, предложенную военным ведомством. Но, несмотря на подобное предложение, бывший рекрут SEALs, один из лучших специалистов своего дела, должен назначить себе цену.
— Мне не хотелось быть наемником.
— И правильно. Тебе необходимо было занять более высокое положение. Ты был мудр, осознав, что твое назначение — быть не солдатом, а защитником.
Грэм откинулся на спинку кресла за огромным столом из красного дерева и удовлетворенно запыхал сигарой. Несмотря на тучность, он носил идеально пошитые костюмы, сводящие к минимуму его дородность: серый в тончайшую полоску костюм и жилет, галстук приглушенных темно-бордовых тонов и изысканный голубенький платочек, который всегда был изящно заткнут в кармашек пиджака.
— Галстук не должен подбираться под цвет платка, и наоборот, — настойчиво повторял он Сэвэджу, инструктируя, как должно одеваться охраннику, когда он сопровождает именитого клиента на полуофициальное заседание или банкет. — Носи такую же одежду, что и окружающие, но не вздумай выбирать костюм, который был бы более элегантен, чем костюм твоего клиента.
Соответственно выбранная одежда была одним из многих пунктов, которым обучал Грэм Сэвэджа, втолковывая ему правила поведения исполнительного защитника. Занятия оказались куда более сложными, чем представлялось Сэвэджу, когда он впервые пришел к своему будущему наставнику в конце восемьдесят третьего года, но к чести бывшего десантника стоило заметить, что он и не предполагал, будто отменная физическая и военная подготовка окажутся всем, что ему понадобится на новой работе. Совсем наоборот. Подготовка Сэвэджа в подразделениях коммандос обучила его ценности того, чего он не знал, и тщательнейшей подготовки к любому заданию. Знание — сила. Неосведомленность — смерть. Вот почему он пришел к Грэму — чтобы избавиться от незнания и выучиться у первоклассного эксперта всем тонкостям новой профессии.
Оружие. Сэвэджу не требовалось понуканий в этом отношении. Не существовало оружия — огнестрельного, взрывчатого, стреляющих и обыкновенных ручек и даже струн от роялей — которым Сэвэдж не смог бы воспользоваться.
Но вот техника наблюдения?.. Обучение Сэвэджа касалось нападения, а не слежки.
А подслушивающие устройства?.. Так называемые “жучки”. Про жучков Сэвэдж знал только то, что они являются в джунглях разносчиками всякой заразы и их трудно выковырять из болячки, но не то, что их можно ставить в телефоны, лампы, стены.
А маневренное вождение машины?.. Сэвэдж никогда не уклонялся от противника. Он всегда нападал. А езда сводилась к перевозке в кузове грузовика к близлежащему аэродрому, с которого их перебрасывали на место назначения. В остальном же, вождение автомобиля было развлечением, когда во время увольнительной Сэвэдж во взятом напрокат “корвете” шнырял из бара в бар, пока не подоспевало время возвращаться в часть.
— Развлечение? — Грэм подмигнул. — От этого барахла я тебя излечу. И запомни, что вызывающие средства передвижения запрещены раз и навсегда. Что касается баров, то будешь умеренно выпивать: белое вино — хорошее белое вино или хорошее сухое красное — во время еды, но на задании — никогда. Куришь?
Сэвэдж курил.
— С этим покончено. Как ты сможешь уловить угрозу принципалу…
— Кому?
— Принципалу. В той профессии, которой, как ты уверяешь, хочешь обучиться, клиент называется принципалом. Самое подходящее название. Ты должен проявлять по отношению к своему принципалу постоянную заботу, беспокоиться о нем. А как ты сможешь засечь угрозу, когда твои руки заняты сигаретами? Зажигалками? И прочим? Думаешь, я себе противоречу, так как курю эту вот сигарищу? Но я свое уже отработал, и поменял профессию защитника на профессию преподавателя и заботливого дяди, спасающего своих учеников от безработицы. За определенную плату, разумеется. Но ты, как ты собираешься защищать принципала, если твои руки заняты сигаретой? Да, учить тебя придется многому.
— Так научи.
— Для начала ты должен доказать, что ты того стоишь.
— Каким образом?
— Почему ты решил стать…
— …телохранителем?
— Исполнительным защитником. Телохранитель — головорез. Защитник — художник. Так почему же ты выбрал именно эту профессию?
Привыкший к унизительным окрикам военных инструкторов, Сэвэдж не обратил внимания на грэмовский взрыв. Вместо того, чтобы оскорбиться, он принялся перебирать в голове мотивы, приведшие его сюда, и стараясь выбрать подходящие слова, чтобы описать свои инстинктивные намерения.
— Чтобы быть полезным.
Грэм поднял брови вверх.
— Не худший из возможных ответов. Развей эту мысль.
— В мире слишком много боли.
— Почему бы не присоединиться к Корпусу Мира?
Сэвэдж подтянулся.
— Потому что я солдат.
— Который теперь хочет стать защитником? Членом комитатус. А, вижу, название тебе незнакомо. Неважно. Скоро ты все поймешь… Потому что я решил принять тебя в ученики. Вернешься сюда через неделю. Прочтешь “Илиаду” и “Одиссею”. Обсудим этические вопросы.
Сэвэдж не стал задавать вопросы, хотя казалось, что подобное задание совершенно неуместно. Он привык повиноваться — да! И к тому же чувствовал, что Грэм не просто хотел проверить его дисциплинированность, и это начало нового вида знаний. Умения. Которое представит прошлую подготовку — какой бы отменной она не казалась — лишь минимальными требованиями в возросшей нужде того, что Грэм назвал пятой и наиболее благородной из профессий.
После “Илиады” и “Одиссеи” Грэм настоял на том, чтобы Сэвэдж начал читать других классиков, которые писали о слиянии военного и защитнического искусств.
— Как ты можешь заметить, традиции и отношения к ним являются вещами первостепенными. Существуют правила и кодексы. Этика и — правильно — эстетика Дела. В свое время я обучу тебя тактике. А сейчас главное возлюбить своего принципала, но и жестко его контролировать. Подобные отношения уникальны. Идеальный баланс. Произведение искусства.
Именно Грэм заставил Сэвэджа прочитать англосаксонский отчет о битве верных комитатус за тело своего хозяина у Малдона. И Грэм же ознакомил своего ученика с фактом, ставшим легендарным сюжетом: о том, как сорок семь ронинов отомстили за своего погибшего начальника, обезглавив его врага, а затем выполнили волю сегуна и вспороли себе животы. Кодексы и обязательства.
— Для тебя есть задание, — сказал Грэм.
— А почему так торжественно? Что, настолько опасное?
— Да нет, обычная работа. Кроме одного. — И Грэм рассказал, чего именно.
— Клиент — японец? — переспросил Сэвэдж.
— А почему ты нахмурился?
— Я с японцами никогда не работал.
— Это тебя пугает?
Сэвэдж поразмыслил.
— С людьми других национальностей я хотя бы примерно знал общие элементы их культур. Работать в этом случае намного проще. Но японцы… Я о них знаю недостаточно.
— Они переняли американскую культуру. Одежда, музыка и…
— Это все из-за послевоенной оккупации. Японцы хотели задобрить своих поработителей. Но их мышление, привычки, внутренние качества, присущие нации, — совершенно уникальны, и я сейчас говорю вовсе не об общих различиях между Востоком и Западом. Даже в коммунистическом Китае люди думают более по-западному, чем японцы.
— А мне казалось, ты говорил, что ничего о них не знаешь…
— Нет, я сказал — недостаточно. Это не означает, что я их не изучал. Потому, что знал: в один прекрасный день придется защищать японца. И хотел быть к этому подготовленным.
— И что? Подготовился?
— Надо подумать…
— Боишься?
Гордость заставила Сэвэджа выпрямиться.
— Чего?
— Что комитатус быть сможешь, а вот самураем нет.
— Амэ.
Грэм наклонил голову набок.
— Такого слова я не знаю.
— Японское. Означает принуждение подчинению какой-нибудь группе людей.
