Тим сел в постели:
– Ты уверена?
– Ну, не абсолютно.
– Это, наверное, тот приезжий, что остановился в гостинице.
– Может быть… Эй, куда это ты?
Тим сбросил простыню и встал. Торопливо одеваясь, сказал:
– Я хочу повидаться с ним.
– В такую пору?
– А почему бы и нет. Сейчас не так уж и поздно. И если твой мистер знает что-либо об этой книге, клянусь Богом, он мне расскажет…
Джулиан не спал. Он сидел за письменным столом и изучал записи, которые сделал во время второго разговора со Стефаньски. Ни один человек в мире не знал больше о парачеловеческом поведении, о тончайшей границе между реальностью и фантастикой, наукой и суеверием, чем старый Хенрик Стефаньски. Первую половину жизни он по крупинке собирал эти сведения там, где они возникали – в Европе. Сначала в своей родной Польше, потом в России, Германии, Трансильвании, Франции, Англии. И везде, куда он приезжал, делал удивительные открытия. Находил логические связи, составлял проницательные выводы. И практически из каждого города, большого или малого, он увозил с собой хоть какой-нибудь ценный документ – книгу, письмо. Обычно он покупал эти вещи, но иногда их отдавали даром. Он как-то признался Джулиану, что приходилось и красть. Таким образом у него собралась самая большая библиотека. Были в его коллекции экземпляры, известные другим только по легендам. Были и совершенно бесценные…
Том «Artes Perditae», которым пользовался сейчас Джулиан, принадлежал Стефаньски. Старик никогда не говорил подробно даже Джулиану, как досталась ему эта книга. «Достаточно сказать, что в те времена, когда буханка хлеба ценилась дороже золота, я обменял в одном месте у одного голодного человека весь имевшийся у меня хлеб на ржавый ключ и карту, начерченную моей собственной кровью на обрывке конверта. Точнее у другого голодного человека, потому что одним был я сам», – так примерно объяснял старик.
Джулиан не раз задумывался над тем, где это было «одно место».
Где произошел тот случай в охваченном голодом оккупированном городе? В коммунистической тюрьме или в нацистском лагере? Стефаньски больше об этом никогда не заговаривал и не уточнял. Приехав наконец в Штаты, он остался здесь и обосновался в Бостоне.
Джулиан еще и еще внимательно просматривал свои записи, что-то сверял с Библией, которая, как и положено в приличном отеле, находилась в ящике тумбочки у кровати. Ему не раз хотелось позвонить Стефаньски, чтобы уточнить какую-нибудь деталь или кое-что проверить. Но трехчасовая разница во времени делала это нереальным. Старик нездоров, в это время ему явно было положено спать. Пожалуй, так же как и Джулиану. Ночь была и здесь, в Калифорнии. Он позволил себе роскошь протяжно и широко зевнуть во весь рот. Когда уже собрался выключить изящную настольную лампу, раздался стук в дверь.
Он едва поднялся из-за стола – ноги затекли от долгого сидения – и подошел к двери. Не снимая цепочки, приоткрыл дверь, увидел молодого человека.
– Мистер Траск?
– Да.
– Я могу поговорить с вами? Меня зовут Тим Галэн…
Все помыслы о сне улетучились, когда Джулиан услышал это имя. Тим Галэн, человек, который был с Мэлани, когда на нее напали, человек, который, по утверждению Дока Дженкинса, не мог быть насильником. Тим Галэн – потомок отцов – основателей города.
– Минутку, мистер, – сказал Джулиан.
Быстро подойдя к столу, он буквально смахнул записную книжку и том в пергаменте в ящик стола. Затем снял цепочку и открыл дверь.
Час спустя, выслушав внимательно Тима и задав ему ряд вопросов, Джулиан откинулся в кресле, сцепил пальцы и погрузился в осмысление новой информации.
Наконец он очнулся.
– Первое, что я хотел бы, мистер… Кстати, можно я буду называть вас просто Тим?
– Конечно, мистер Траск.
– Так вот, Тим, вы должны понять, что я не психотерапевт, или медиум, или кто-то другой в этом роде. Я не суеверен, как ваша тетя. В своем подходе к сверхъестественному я агностик, причем убежденный, к тому же ученый. Мне необходимы убедительные доказательства. Среди тех фактов, которые вы мне изложили, таких доказательств нет. Любое происшествие можно объяснить как совпадение или вымысел или… нормальное физическое явление. Ваша подруга Дженни, кстати очень симпатичная молодая леди, абсолютно права насчет состояния ума вашей тетушки. Каждый раз, когда вы ловите ее непоследовательности, она фальсифицирует собственный рассказ. Возможно, – добавил Джулиан как бы вскользь, – она говорит иногда и чистую правду.
Тим кивнул, хотя последние слова Джулиана были отнюдь неутешительными.
– Что касается книги, – продолжал Джулиан, – естественно, я слышал о ней. Я даже изучал ее. Признаюсь, у меня сейчас на руках есть ее экземпляр. Книга действительно очень старая и очень редкая. Я крайне удивлен, что здесь в Галэне обнаружился экземпляр этого издания, хотя и с вырванными страницами. Дженни, увы, не права по поводу переплета. Это не овечья кожа. Я отдавал ее на экспертизу. Переплет, по крайней мере на моем экземпляре, и вправду из человеческой кожи. Вполне возможно, что на остальных тоже. Кожу могли снять с живых людей, но с таким же успехом и с умерших, причем, естественной смертью.
– А что вы скажете по поводу ножа?
– Я склонен думать, что это как раз тот случай, когда ваша тетя права, – ответил Джулиан. – Но без доказательств нельзя поверить в его сверхъестественные свойства. Допускаю, что нож закалили в святой воде. Кровь с плевы девственницы тоже могли добавить в металл. В средние века люди придавали большое значение подобным ритуалам, наделенным, по их убеждению, магическими свойствами. Я слышал историю о том, что в меч одного крестоносца, точнее в металл, из которого он был сделан, добавили сперму его будущего владельца. Предполагалось, что таким образом оружие приобретет мужские качества, мужскую стойкость…
– А сны?
– Они посещают тебя с самого детства? – Джулиан не заметил, как перешел на «ты».
– Да, это так.
– Ну, а какова степень их реальности? Ты утром помнишь что-нибудь?
– Я помню их после пробуждения лишь в течение нескольких секунд, а потом забываю…
– Это всегда один и тот же сон, а действие происходит давным-давно, в другом веке?
– Да, такое ощущение есть, но весьма смутное, – подтвердил Тим.
– А что наталкивает на мысль об этом? Одежда людей или их манера разговаривать?
Джулиан поднялся с кресла и зашагал по комнате.
– Любопытно, – произнес он. – Можно найти уйму разъяснений и объяснений чему угодно. Причем совершенно простых, не зловещих и естественных. Но есть и другая возможность, не такая примитивная. Видишь ли, Тим, когда я называю себя агностиком, то имею в виду вот что: я не смею верить на слово, мне нужно потрогать и убедиться. И боюсь, что опасения твоей тети не так уж беспочвенны. Некоторые умозаключения и факты показывают, что ты вполне можешь быть потомком дочеловеческой расы. А если так, то и тем, кто нападал на этих трех женщин. Это происходит подсознательно. Память отключается. Скорее всего ты потом ничего не помнишь. Но когда это твое дочеловеческое «я» пробуждается и пытается овладеть женщиной, то именно оно контролирует организм и даже личность. Причем контролирует не только на уровне разума, но также и на физическом. Твое тело может приобретать другую оболочку.
Тим протянул в сторону Джулиана руку, пытаясь остановить его:
– Помедленнее, пожалуйста, мистер Траск, я не успеваю переваривать.
– Извини, – улыбнулся Джулиан. – Когда я начинаю говорить на эту тему, я просто забываюсь. Давай задержимся сейчас на так называемой генетической памяти.
Тиму показалось, что эти два понятия должны противоречить друг другу. Но он не успел высказать сомнение.
– Существует множество научных мнений по поводу этого, – продолжал Джулиан. – Многие полагают, что мы помним события, которые происходили еще до нашего рождения…
– До нашего рождения?! – воскликнул Тим.
– Даже до зачатия, – уточнил Джулиан. – Более того, еще до того как были зачаты наши родители, деды и прадеды. Гены несут отпечатки памяти от поколения к поколению, спрятанные в молекулах ДНК – основе жизни. Эти следы памяти сильнее у одних и слабее у других. Они проявляются как предчувствия, пустые мечтания, беспочвенные страхи, глупые предположения и даже блестящие идеи. Что такое как не это все, вдохновение поэтов и других творцов? Воспоминания могут быть в форме религиозных видений. И людей, которых такие видения посещают, называют святыми… или сумасшедшими. И, конечно, когда каждый из нас спит, то есть расслаблен, беззащитен, а разум не задействован, эти генетические воспоминания могут принимать форму снов.
Тим заерзал. Его потрясли слова Джулиана.
– Есть такой прием, который применяют многие в экспериментах. Он полузаконный, потому что приходится прибегать к помощи лекарства, да еще такого, какое используется только под врачебным контролем. Не могу не сознаться, что несколько раз мне приходилось нарушать этот закон. Но ведь доктор только мое научное звание – я не практикующий врач. Что скажешь, Тим? Хочешь стать моим соучастником в очередном преступлении?
