Первая дверь справа оказалась открытой, а точнее будет сказать, сломанной и не закрывающейся. Она держалась лишь на одной петле. В помещении за этой дверью на одной из двух кроватей сидел человек, обхватив руками плечи, и что-то бормотал. Основным украшением комнаты выступал большой рекламный постер государственного страхования фермеров: «Мы с вами, как хороший сосед». А рядом с ним на стене висело изображение черного Иисуса в окружении черных апостолов.
Сквозь другую, тоже не закрытую дверь я увидел лежащего на кровати человека. Он был без штанов, ноги прижаты к груди, а кровать вымазана свежим дерьмом. В третьей комнате орало радио, а на стуле сидел сам жилец. Казалось, он пытается съесть собственную рубашку.
Добравшись до закрытой двери в конце коридора, я постучал.
– Кто там? – спросил мужской голос.
– Доктор Маккормик. Дуглас, мы с вами встречались вчера в доме престарелых. Мне очень нужно поговорить.
На какое-то время воцарилась тишина. Потом раздался звук отпирающегося замка.
Как и предсказывал Ферлах, комната Дугласа оказалась совсем непохожей на все остальные. Конечно, ничего из ряда вон выходящего в ней не было, но в контексте «Балтиморского рая» она выглядела словно апартаменты отеля «Плаза».
Первое, что бросалось в глаза, – это замок: добротный, крепкий врезной замок. А кроме того, кровать здесь была всего одна. Помимо привилегии изолированности, комната отличалась и особыми украшениями: на одной стене висел большой яркий плакат команды «Сан-Франциско фоти-найнерс», а на другой – такой же большой и яркий, но прославляющий «Сан-Франциско джайентс». Кроме того, в аккуратной рамке красовалась фотография моста Золотые Ворота. Страховые компании здесь не рекламировались.
Из портативного плейера негромко звучала музыка. В окне тихо жужжал кондиционер.
Скрестив на груди руки, передо мной в голубых джинсах и белой футболке стоял Дуглас Бьюкенен. Заглянуть ему в глаза мне так и не удалось.
– А у вас здесь приятно, Дуглас, – заметил я.
– Спасибо, – как-то нервно поблагодарил он.
Оглядываясь по сторонам, я не спешил нарушить повисшее молчание.
– Судя по всему, вам нравится Сан-Франциско. – Я кивнул в сторону плакатов. – Приходилось там бывать?
Район Калифорнийского залива вызывал у меня массу чувств. Калифорния. Страна несбывшихся надежд. Мое проклятие. Чертов Сан-Франциско, ненавижу его! Но жалеть о прошлом не было времени.
Я стоял перед лицом вполне злободневных, не терпящих отлагательства проблем. Причем в самом прямом смысле. Краем глаза заметил, как внимательно и недружелюбно рассматривает меня хозяин комнаты. Увидев, что я повернулся к нему, он тут же перевел взгляд на собственные ноги.
– Нет.
– Интересное место. – И тут же, резко меняя тему разговора, я спросил: – Вы плохо себя чувствуете?
– Нет, – ответил он. Потом, словно спохватившись, поправился: – Да.
– Так как же, да или нет? Мне все равно, я не скажу ничего на вашей работе.
Он ответил не сразу:
– Нет.
– Я врач, Дуглас. Можно, я потрогаю лоб? Просто чтобы узнать, есть ли у вас температура.
Не давая ему ответить, я протянул руку. Парень отпрянул, но все-таки дал мне дотронуться. Лоб оказался немного влажным от пота, но, в конце концов, это июль в Балтиморе. Мне показалось, что все в порядке.
Я убрал руку и вытер ее о брюки.
– Дуглас, мне необходимо задать вам несколько вопросов о девушках. Ведь у вас есть подруги, правда?
Он лишь крепче сжал на груди руки.
– Нет.
– Вы знаете Дебору Филлмор? Она живет здесь, в этом доме.
Он не ответил.
– А Хелен Джонс и Бетани Реджинальд? Они работают с вами в заведениях мистера Миллера.
– Я не знаю.
– Дуглас, это очень важно. Дебби, Бетани и Хелен серьезно больны. И отчаянно нуждаются в вашей помощи.
Он быстро и внимательно на меня посмотрел. Что в этом взгляде? Испуг? Злость? Трудно определить.
– Дуглас, мне известно, что вы с ними знакомы. Девушки мне рассказали. По крайней мере одна из них. Дуглас, вы знаете, что такое секс?
– Да, я знаю, что такое секс, – раздраженно произнес он. Тяжело опустился на кровать и потер массивную челюсть.
Если с ним не разговаривать, то можно и не понять, что он умственно отсталый. И даже в разговоре лишь после нескольких произнесенных фраз становилось ясно, что он, как сейчас принято говорить, «тормознутый».
«Хорошо, – подумал я. – Еще разок, а потом придется действовать иначе».
– Вы занимались сексом с Хелен, Дебби или Бетани?
Он взял с тумбочки игрушечный грузовичок и начал пальцем крутить колеса.
– Когда вы в последний раз занимались с кем-нибудь из них сексом?
Вжик, вжик, вжик.
– Дуглас, вы должны мне ответить.
Вжик, вжик, вжик.
– Дуглас, это действительно очень важно. Если вы не будете со мной разговаривать, мне придется позвать полицию.
Вжиканье прекратилось. Парень посмотрел на меня прямо. На его лице появился страх. Определенный и недвусмысленный.
– Нет… – прошептал он.
– Если вы не начнете говорить, то мне придется…
– Нет!
Словно стремясь подчеркнуть эмоциональность его восклицания, зазвонил телефон. Я потянулся к своему. Глупое движение, если учесть, что я всегда держу его на виброзвонке. Равно как и пейджер. Звонок раздавался не из комнаты – в комнате телефона не было. Звенело у Дугласа в кармане. Он посмотрел на собственный карман, потом на меня и снова принялся крутить колесики грузовичка.
Наконец странный человек все-таки заговорил:
– Две недели или неделю назад. Не знаю.
Телефон еще немного позвенел, потом замолчал.
– С кем вы были в последний раз?
Он молчал.
– С Бетани?
– Да.
– Когда?
Ответа снова не последовало. Я повторил короткий вопрос.
– Неделю назад или две недели.
– Это очень важно, Дуглас.
Интересно, начал ли мой новый друг понимать, насколько это действительно важно?
– А кроме Хелен, Бетани и Дебби, вы занимаетесь сексом с кем-нибудь еще?
Он вздохнул:
– Да. Не говорите полиции.
– Не скажу. Как их зовут?
– Не говорите никому.
В интересах здравоохранения я врал без зазрения совести:
– Обещаю, что не скажу никому.
Он неохотно назвал имен пять. Я тщательно все записал: некоторые из имен казались знакомыми.
– Они работают в домах престарелых мистера Миллера?
– Кто?
– Те женщины, с которыми вы занимались сексом.
– Да.
– Все?
– Да.
Хорошо, подумал я, если эта штука передается именно таким способом, то, возможно, нам удастся ее обуздать.
Сотовый в кармане Дугласа дважды пискнул – кто-то прислал ему СМС. Парень даже не потрудился выключить телефон.
– Занимаясь сексом, вы пользовались кондомами?
Подумав с минуту, герой произнес:
– Не помню.
Здорово.
– Дуглас, а вы когда-нибудь занимались сексом с мужчиной?
– Нет! – закричал он. – Уходите. Теперь уходите. Вам уже пора уходить.
Он поднялся с кровати и шагнул в мою сторону.
– Уходите. Уходите быстрее.
Я уже говорил, что Дуглас Бьюкенен был крупным мужчиной; наверное, на два дюйма выше меня и фунтов на сорок тяжелее. Его рост, скорее всего, составлял не меньше шести футов и трех дюймов. Сердце мое забилось, и – не очень хочется в этом признаваться – я отступил на пару шагов. За долгую бурную жизнь мне не раз приходилось получать пинки, да и от самого Дугласа я претерпел лишь вчера. Но это произошло еще до того, как я узнал, что он вполне может выступать носителем инфекции. И я все-таки остановился. Дуглас тоже.
– Мне нужно еще кое-что, – произнес я. – Необходимо взять у вас анализ крови.
– Нет.
Он отрицательно покачал головой и снова шагнул ко мне.
По своему опыту общения с массой больных, в том числе и с психопатами, я знал, что насилие очень редко возникает внезапно. Обычно появляются предвестники: нарастает возбуждение, наблюдаются угрожающие движения. Угрозу насилия можно не заметить, но тот самый момент, когда волна захлестнет и посыплются удары, можно и пропустить. Дуглас Бьюкенен ясно показывал мне, что собирается идти в наступление.
На сей раз я решил предложить мировую.
Отступил еще на шаг и произнес:
– Хорошо, давайте на сегодня закончим. Побеседуем попозже, договорились?
Сотовый опять заверещал, и я показал на его карман.
– Не могли бы вы дать мне номер телефона, чтобы в случае необходимости можно было позвонить?
Дуглас на мгновение расслабился, а потом как-то странно на меня посмотрел.
– Какого телефона?
– Сотового телефона. Того самого, который лежит у вас в кармане.
На лице парня отразилось странное, непроницаемое выражение. Для умственно отсталого Дуглас оказался необыкновенно хитрым. Он, разумеется, знал, что «тормозит». Но еще важнее то, что он прекрасно понимал, что люди считают его недоумком, и умело этим пользовался.
