Очередь дошла до сладосграстца. Испуганно моргая и вытирая прыгающие от волнения губы, бедняга ни с того ни с сего принялся расхваливать шелковые бабьи задницы и жаловаться на судьбу. Блюм ничего не понял. Он ожидал услышать совсем другое, и потому ткнул парня кулаком в плечо. Охранник заскулил от страха.
– Ну, рассказывай, гнида! Кто бросил тебе Эталон через хомут? Кто подбил тебя на это?
Илья Борисович сейчас лишь играл ярость. Было необходимо подавить волю охранников, открыть двери к их потаенному. Блюм не сомневался, что сумеет до дна выпотрошить их.
Блюм схватил охранника за грудки и с силой тряханул. Из-за пазухи у охранника выглянул край измятого глянцевого листа.
– Это что такое? Так вот ты чем на посту занимаешься? – зарычал Блюм, разглядывая соблазнительную бабенку.
Охранник всхлипнул, глаза его наполнились слезами. Испуганно глядя на Блюма, парень заныл о том, что сладенького ему в жизни почти никогда достается, что он только хотел немного побаловаться.
Блюм брезгливо посмотрел на журнальную фотографию. Эта девка не то в желтом, не то в оранжевом купальнике делала попытку снять его с себя.
– Дешевка! – ухмыльнулся Илья Борисович…
И вдруг понял, что уже видел сегодня нечто подобное.
«Но что? – подумал он. – Девку? Купальник? Купальник… Нет; вот это оранжевое пятно! Я его сегодня уже где-то видел. Да-да, этот дикий, будоражащий цвет. Но где?»
Илья Борисович вызвал Аптекаря.
– Может, доза мала? – спросил он замеревшего на пороге фармацевта.
– А что, не признаются? – хитро улыбнулся Аптекарь.
– Несут всякую чушь.
– Ну, значит, не они. Им вкололи по полной форме. Больше нельзя – откинутся!
– Значит, не они, – задумчиво сказал Блюм. – Понимаешь, какая штука. «Зверь» настаивает на том, что Эталон из здания не выносили. Но его здесь нет. Это уже точно! Как тогда он исчез? По воздуху? Взял и улетел? Но тогда охранники непременно должны участвовать в похищении. Ведь если слиток перебрасывали через хомуты, его еще нужно было ловить! А иначе-то как? – Илья Борисович вопросительно посмотрел на улыбающегося Аптекаря.
– На крыльях, шеф, – усмехнулся Аптекарь. – Пойду что-нибудь поем.
– Иди-иди… Значит, на крыльях. На крыльях, хм, – задумался Блюм. – Как ты сказал? – очнувшись, переспросил Илья Борисович пустоту и рассеянно посмотрел на испуганных охранников. – А ну, вон отсюда! – рявкнул он и бросился к парням, чтобы побыстрей вытолкнуть их за дверь. Они мешали ему сосредоточиться.
Схватив за шиворот сладострастца, который прижимал к груди измятую журнальную страницу, он еще раз подумал, что сегодня днем уже видел это рыжее пятно.
– Откуда у тебя эта девка, идиот? – спросил Блюм охранника. Не в силах произнести ни слова, охранник заплакал. – Тебе ее кто-то дал? – прохрипел Блюм, выталкивая всхлипывающего охранника за дверь.
– Он был… – тоненько проскулил охранник, – в желтых ботинках.
Сладострастца тут же подхватили парни из Службы безопасности и повели спать. После процедуры Аптекаря клиентам следовало хорошенько выспаться, чтобы ничего не помнить впоследствии.
Илья Блюм плотно закрыл дверь кабинета.
Теперь у него было несколько любопытных фактов и совпадений, из которых могла сложиться интересная комбинация.
Во-первых, как раз в тот промежуток времени, когда пропал Эталон, проводилось плановое проветривание лабораторного корпуса, и, естественно, вентиляционные окна были открыты. И как он выпустил это трехминутное открывание вентиляционного окна из виду?
Во-вторых, в качестве носителя Эталона могли быть не человеческие руки, а… крылья. Некая подъемная
сила.
В-третьих, вопрос об участии охранников в похищении после допроса можно было снять. При условии, что хотя бы один из них занимался на посту чем-то посторонним. Но как раз один из них наверняка отвлекался. Тот самый, с голой девкой за пазухой!
И, наконец, последнее…
Это последнее было самым любопытным и неожиданным, и его Илья Борисович приберегал на крайний случай, если комбинация вдруг не будет складываться.
Потирая от нервного возбуждения ладони, Блюм вызвал к себе мальчиков.
– Срочно предоставьте мне информацию об оборудовании, которое имеется в Лабораторном корпусе. Здесь, кажется, есть инертные газы? – Блюм строго посмотрел на мальчиков.
– Не только, – ответил кто-то из них. – Еще кислород…
– Вот-вот. Пять минут хватит?
Илья Борисович ощущал себя гениальным математиком, шаг за шагом доказывающим теорему Ферма.
Через две минуты мальчики положили перед Блюмом выведенную с компьютера информацию. В нетерпении пробегая по строчкам глазами, он воскликнул:
– Вот то, что нужно! – и радостно хлопнул в ладоши. – Значит, все эти газы находятся именно в лаборатории второго этажа?
– Да. В аппаратной, в баллонах.
– Отлично. А теперь скажите, резиновые перчатки имеются у всех сотрудников лаборатории?
– А это зачем? – улыбаясь, спросил один из мальчиков.
– Скоро поймешь, губошлеп, – криво усмехнулся Блюм.
– Должны быть у всех. Вот тут, в журнале контроля, зафиксировано, что некоторые сотрудники лабораторий иногда проходят через хомуты в резиновых перчатках.
– Почему?
– А кто их знает. Прямо в раздевалке надевают.
– Сегодня были такие?
– Да.
– Кто именно?
– А вот, можно посмотреть по журналу.
– Ага, – сказал Блюм, пробежав глазами утренние записи. – Вот что… – здесь Илья Борисович помедлил, – вызовите ко мне Томилина. Пусть пока подождет в приемной. Я его скоро позову.
17
Двумя часами раньше Бармин торопливо шагал по переулку Буферной зоны. Не позже чем через четверть часа он должен был стоять во дворе серого трехэтажного здания со стороны кирпичной трубы. Но попасть туда он мог, только перебравшись через забор в укромном тупичке, заваленном всяким мусором.
Двадцать минут назад Бармин продрал глаза на заднем сиденье своего УАЗа в гараже Объекта.
Всю ночь парню снились кошмары: погони, стрельба. Какой-то одноглазый циклоп пытался его задушить. Задыхаясь, Бармин бегал от циклопа, спускаясь все ниже и ниже, до тех пор пока его не обступила тьма. И циклоп был все время где-то рядом: он горячо дышал ему в затылок, и Бармин с ужасом ожидал, что вот-вот острые зубы одноглазого вопьются в его шею. Еще чуть-чуть, и Бармин бы умер от ужаса…
Удары кувалды вернули его к действительности. Страшно хотелось пить.
«Не надо было мешать водку с пивом! – скорбно думал он, сплевывая горечь под колеса автомобиля. – Вот всегда так: пока не нагрузишься до поросячьего визга, не угомонишься! Надо бы опохмелиться. У меня где-то была бутылочка…»
Внезапно его мутноватый, как бутылочное стекло, взгляд уперся в отпиленный приклад винтовки. Это был приклад его мелкашки!
И тут он вспомнил все. Вспомнил и посмотрел на
часы.
– Надо спешить! – просипел Бармин и стал собираться…
Шагая вдоль бетонного забора, он еще раз посмотрел на план и спрятал его в карман.
«Тупичок должен быть за поворотом!» – подумал он и услышал грохот компрессора.
В тупике трудилась бригада рабочих. Четверо разбивали отбойными молотками полуразрушенную бетонную плиту, вероятно для того, чтобы заменить ее новой. У забора сидел человек в камуфляжной форме с автоматом на коленях – страж порядка.
Увидев удивленно смотрящего на забор лохматого парня, охранник лениво поднялся и, сделав знак рукой, не спеша направился к нему.
Бармин юркнул за угол и побежал, стараясь скрыться за следующим поворотом прежде, чем охранник появится на улице.
«Он говорил, что перелезть через забор можно только здесь! – думал Бармин, переводя дух уже за углом. – Все правильно: забор ниже, да и людей почти не бывает. Но здесь теперь нельзя! Словно кто-то знал, что я собрался к науке в гости. А не провокатор ли тот дядя? Послал меня, а сам… Нет, ерунда! Ладно, что-нибудь придумаем! – размышлял Бармин, любивший приключения не меньше, чем выпивку в хорошей компании. – И все же… я ему не снайпер! – невольно подумалось, когда его локоть вдруг уперся в обрез, спрятанный под курткой. – А если промахнусь?!»
Еще ночью, когда пьяное возбуждение вечера исчезло, он решил не приходить сюда, посчитав разговор в рюмочной наваждением.
– И чего я только согласился? – бурчал он себе под нос, пересекая очередную улицу. – Что мне, в Поселке приключений не хватает?
Он стремительно обходил бетонный забор по периметру, ища удобное место. До назначенного времени оставались считанные минуты.
В этом квартале Буферной зоны было оживленно. Проходчики и горные мастера, бригадиры, технологи и литейщики спешили расслабиться – пропасть в хмельном угаре до начала рабочей смены. Их набрякшие лица были сосредоточены.
Даже здесь, в Буферной зоне Объекта, где можно было на несколько часов забыть о рабском труде шахты и не вдыхать раскаленный жар плавильной печи, где было столько рюмочных и пивных, они не могли отключиться, сойти с марафонской дистанции медленно убивающего труда, когда, как километры, накручиваешь рабочие смены, думая лишь о том, что в конце концов тебя рассчитают и ты отправишься на Материк… умирать.
