– Нет. Помнишь старый фильм, который мы смотрели, когда парень расследовал то, что выглядело как случайное крушение поезда, а потом выяснилось, что оно совсем не случайное?
– «Я люблю неприятности», – тут же сказала я. – С Ником Нолти и Джулией Робертс. Она была журналистом…
– А он был негодяем, – с ухмылкой сказал Джек. – Который, насколько я помню, весьма нравился Джулии.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что крушение поезда было лишь верхушкой айсберга. Как и «Рождественское ограбление». Я думаю, тут огромный заговор…
– Чтобы не дать мне кино посмотреть?
– Не тебе. Кому угодно. И не только «Рождественское ограбление». «Пимсли из Парсон-Корт», «Когда ты по уши влюбилась», «Переключая передачи» и, думаю, еще пару других.
– Зачем?
– Потому что они не могут позволить, чтобы зрители поняли, что происходит. Помнишь, как я тебе говорил, как «Дром» завлекает людей – куча сувениров и торговли и куча фильмов?
– Да.
– Ну, в этом и проблема. В старых мультплексах было пятнадцать экранов. В «Дромах» их сотня.
– Но они показывают некоторые фильмы сразу в нескольких залах.
– Правильно, в 3D, 4D и Wii-версии. Плюс целая куча сиквелов, римейков, пересъемок…
– И специальных показов.
– Повторных премьер, кинофестивалей, марафонов Гарри Поттера, трейлеров, но даже если добавить иностранные фильмы, из Европы и Болливуда, плохие римейки британских романтических комедий и убогие римейки того, другого и третьего, все равно остается чертовски много экранов, на которых надо что-то крутить. Особенно когда большинство народу приходит на «Возвращение Фродо». Помнишь, когда мы пришли на «Вечер выпускников», кроме нас, никого в зале не было?
– Да…
– Это как в «Баскин-Роббинсе». Рекламируют тридцать один аромат, но кто, черт подери, когда-нибудь заказывает изюм или лимонный заварной крем? Который на самом деле может оказаться все тем же ванилином с пищевым красителем и ароматизатором, все равно никто не разберет. Так и с половиной фильмов в «Дроме».
– Ты хочешь сказать, что «Рождественского ограбления» просто не существует?
– Я думаю, что есть достаточно большая вероятность этого.
– Но это же нелепо. Ты и я видели трейлер. Другие трейлеры показывали на экранах, когда мы в очереди стояли.
– Длиной минуты три, который за один день снять можно.
– Но зачем им его рекламировать, если его не существует?
– Потому что иначе кто-нибудь – типа меня, например, – может что-то заподозрить.
– Но им ведь накак это с рук не сойдет…
– Сойдет, точно. Большинство людей желают посмотреть последний блокбастер, и с помощью минимального толчка – типа строчки, что все билеты проданы, – можно убедить 95 процентов зрителей посмотреть что-то другое. Или пойти на ланч в «Пир Бабетты».
– А оставшиеся пять процентов?
– Ты только что это видела.
– Но билеты хорошо продаются, особенно под Рождество…
– А людей иногда тошнит, они случайно проливают напитки, их снимают парни из студенческого братства, и они не идут на сеанс 10:20, поскольку не успеют домой на последнем монорельсе. Но последние сеансы всех фильмов, которые я назвал, заканчиваются как раз позже последнего монорельса домой. Я уже пять дней пытаюсь попасть на «Переключая передачи» и ни разу не смог. Кстати, сколько времени?
– Четыре.
– Пошли, – сказал он, хватая меня за руку и вставая. – Нам надо идти, если мы хотим попасть на «Рождественское ограбление».
«Захватывающий, держащий в напряжении и невероятно романтичный!»
«Фронт Роу»
– Но мне казалось, ты говорил, что он не существует, – сказала я, когда он вытащил меня из «Гюсто».
– Не существует. Пошли.
Он тащил меня через Хогвартс и Зазеркалье, по коридору между магазинчиками, торгующими сувенирами по «Истории игрушек», «Оз великий и ужасный» и «Король-лев».
– Мы же не к кинозалам идем, – возразила я.
– Сначала надо по магазинам походить, – сказал он, ведя меня в бутик «Принцесса Диснея».
– По магазинам? Зачем?
– Затем, что мы не можем позволить, чтобы Управление нас заметило, а лучший способ привлечь к себе внимание в «Дроме» – не тратить деньги, – сказал он, протискиваясь между вешалками с футболками «Третий лишний».
– Кроме того, – продолжил он, подходя к другой вешалке, забитой куртками с капюшоном с Белоснежкой и Семью Гномами, – сегодня знаменательная дата. Тебе надо надеть нечто особенное. Такое, чтобы контролер тебя не узнал.
Он перебрал все куртки на полке, потом на той, где висели короткие юбки с «Двенадцатью танцующими принцессами», вытаскивая и вешая их обратно.
– Что ты ищешь? – спросила я.
– Я же тебе сказал, нечто особенное, – сказал он, уже роясь на другой вешалке. – И нечто такое, в чем у тебя не будет вид, как с кухни Миссис Клаус. А, вот они.
Он вытащил желтую футболку «Даша и Диего исследуют Гималаи» с Диего, наставившим фотоаппарат на Дашу и обезьянку, стоящих на вершине Эвереста.
– Лучше билета.
– Я не надену… – начала я, но он уже сунул мне в руки футболку и ярко-розовую бейсболку «Маленькая девочка-гусыня».
– Скажи сотруднику, чтобы деактивировал метки и ты могла их надеть, – сказал он. – Потом иди в примерочную. Сними свою футболку и надень эту. Буду ждать тебя в соседнем магазине.
Он подтолкнул меня к кассе.
– И никаких вопросов.
Я сделала все, как он сказал, сняв через голову топ – Джек оказался прав, от него действительно разило имбирем, – и надев футболку поверх боди.
Футболка оказалась обтягивающей, видимо, это была часть плана, подумала я. На мне она выглядела еще хуже, чем на вешалке.
– Мог бы, по крайней мере, что-то красивое подобрать, – сказала я Джеку, увидев его в соседнем магазине, где он мерял темные очки «Рискованный бизнес».
– Нет, не мог, – ответил он. – Что с топом сделала?
– В пакет убрала.
– Хорошо, пошли, – сказал он, забирая у меня сумку и выводя из магазина обратно к «Гюсто» и мусорному контейнеру. И бросил пакет в мусор.
– Мне он нравился, – возразила я.
– Тс-с, ты хочешь попасть на фильм или нет? – ответил он, ведя меня через лабиринт из художников по воздушным шарам и операторов аппаратов лазерной татуировки, детских каруселей и магазинов сладостей обратно в вестибюль.
И вдруг резко остановился.
– О’кей, сходи к автомату и купи билет на «Войну драконов».
– «Войну драконов»? Но я думала, мы идем на…
– Идем. Ты купишь билет на «Войну драконов», пройдешь, а потом…
– Один билет или два?
– Определенно, не два. Мы пойдем по отдельности.
– А что, если аппарат скажет, что надо покупать билет в кассе?
– Не скажет, – сказал Джек. – Когда зайдешь…
– А что, если они скажут, что еще заходить нельзя?
– И этого тебе не скажут, – ответил Джек. – Когда зайдешь, иди к торговому лотку, купи большой пакет попкорна, большой стакан «Сэвен-ап» и возьми две соломинки. А потом иди в зал 17.
– Зал 17? Но «Войну драконов» показывают в зале 24.
– Мы не идем на «Войну драконов». И на «О ревуар, Мон Фу», который показывают в зале 17. Ты не будешь заходить в зал. Просто будешь стоять у дверей зала 17. Я с тобой там встречусь через пару минут.
– Ты обещаешь, что мы будем смотреть «Рождественское ограбление»?
– Я обещаю, что свожу тебя на «Рождественское ограбление». Большой пакет попкорна, – напомнил он. – Большой стакан «Сэвен-ап». Не «Кока-колы».
Он натянул мне бейсболку «Маленькая девочка-гусыня» по самые уши, прикрыв козырьком глаза.
– Зал 17, – повторил он и исчез в толпе.
«Основан на реальных событиях… но вы не поверите!»
«Эт зе Мувиз»
Он был прав. Никто не встал у меня на пути, не пролил на меня ликер со льдом злодейским образом, не остановил, чтобы впихнуть бесплатный билет на «Вы арестованы», а контролер даже на меня не глянул, надрывая билет.
– Зал 24, – сказал он, махнув рукой вправо. – В конце коридора.
И тут же переключился на троих тринадцатилетних. Я пошла по бархатному ковру.
Джека нигде не было видно, но он мог спрятаться в одном из входов в залы или за углом, там, где коридор сворачивал вправо.
Его там не было. Я встала у входа зала 17, стояла подольше пары минут, а затем медленно двинулась к залу 24, где показывали «Войну драконов», но его и там не было.
Наверное, его поймали, когда он хотел тайком пробраться, и вышвырнули, подумала я, возвращаясь к залу 17 и вставая в дверях.
Подождала еще.
Так и не видя Джека, как и кого-либо еще, кроме ребенка, который выскочил из зала 30 и ринулся в туалет, с грохотом захлопнув за собой дверь. Я подождала еще. Надо бы посмотреть в телефон, сколько времени, но у меня в левой руке был огромный пакет попкорна, а на сгибе руки стоял огромный стакан «Сэвен-ап». Никак не получится.
