Вопросы эти были совершенно не из тех, что могли бы оживить ослабевший энтузиазм; и к семи часам вся наша когорта сонно рассредоточилась по гостиной доктора. Дождь наконец утих, я лежал перед одним из распахнутых двустворчатых окон на покрытом ковром полу, позволяя прохладному воздуху, который гроза принесла в город, играть у моего лица и клонить меня в первый настоящий пристойный сон за день. Однако дрема оказалась некрепкой, ее с легкостью прервал звук снаружи — и этот приближающийся звук, услышанный мною примерно в половине восьмого, был одновременно и столь знакомым, и столь неуместным, что я честно не мог сказать, сплю или нет:
То был сильный, высокий голос мистера Рузвельта.
— Ждите здесь! — сказал он; и тогда я услышал звук захлопнувшейся двери экипажа. — Вы отвезете нас на верфь, как только мы сможем поговорить с остальными!
— Есть, сэр! — донесся с готовностью бодрый ответ, отчего я перекатился и выглянул наружу.
А там — здрасьте-пожалуйста! — стоял заместитель министра военно-морских сил собственной персоной, в своем лучшем черном костюме, бок о бок с человеком постарше в форме морского офицера.
— Господи Иисусе! — пробормотал я, протирая глаза, дабы убедиться, что мне не привиделось. — Господи Иисусе! — повторил я столь громко, что все остальные начали собираться у окон. Совершенно не в состоянии справиться с расплывающейся улыбкой, я вскочил на ноги и начал трясти все плечи, которые только успевал ухватить. — Он здесь! Доктор… мисс Говард… это мистер Рузвельт! Он здесь! Господи Иисусе!
При этой новости все остальные поднялись, с таким же недоумением и недоверием собственным чувствам, что и я, — ну то есть, до тех пор, пока не услышали, как открылась входная дверь.
— Доктор? — рявкнули снизу. — Мур! Да где вы все, разрази вас гром? — Тяжелые шаги застучали по ступенькам, а выкрики не прекращались: — И где блистательная Сара Говард, мой бывший секретарь?
Еще несколько шагов, и вот из тени наверху лестницы начали проступать черты, которые нельзя было перепутать ни с чьими: словно какая-то обратная версия Чеширского Кота мистера Льюиса Кэрролла, мистер Рузвельт начал появляться с усмешки — его крупные зубы сверкали даже в полной темноте. Следующими показались маленькие косящие глаза за небольшими очками в стальной оправе, и, наконец, — квадратная голова, пышные усы и гигантская бочка грудной клетки, причем последняя после ужасной астмы в детстве окрепла так, что стала одной из самых мощных в мире.
— Что ж! — вскричал он, проходя в холл в сопровождении куда более спокойного — и очень мудрого на вид — морского офицера. — Это мне нравится! Преступность и грубый произвол распускаются пышным цветом, а вы все валяете дурака, как будто ничего нельзя предпринять!
Войдя в гостиную, он упер руки в бока, по-прежнему ухмыляясь до ушей; потом резко протянул свою лапищу доктору:
— Крайцлер! Безумно рад видеть вас, доктор, безз-умно!
— Приветствую, Рузвельт! — ответил доктор с улыбкой. — Мне, пожалуй, стоило сообразить, что этот шанс вы не упустите.
— Дьявол, — воскликнул мистер Мур, — нам всем стоило сообразить!
Мистер Рузвельт обошел комнату, крепко пожал каждому руку и принял теплое объятие мисс Говард. Мне показалось, он был особенно рад узнать, что братья Айзексоны тоже здесь и все еще на полицейской службе — ведь это он лично привел их туда, стараясь ослабить хватку, которой ирландский клан наймитов Таммани держал Малберри-стрит. Когда он наконец добрался поздороваться со мной, я уже был настолько взволнован его присутствием и новой надеждой, которую оно принесло, что нервно переминался с ноги на ногу. Но все же на лице у меня, видимо, осталось немало утренней печали, поскольку улыбка мистера Рузвельта слегка угасла, он наклонился пожать мне руку и посмотрел в глаза.
— Ну, юный Стиви, — сказал он с настоящим сочувствием. — Времечко тебе выдалось нелегкое, понимаю. Но не сомневайся, мальчик мой… — И опустил крепкую руку мне на плечо. — Мы пришли сюда увидеть, как торжествует правосудие!
Пока Айзексоны принялись перебирать весь свой арсенал взломщиков и оружие, решая, что нам понадобится для последней атаки на дом № 39 по Бетьюн-стрит, остальные кинулись переодеваться в подходящую для сей миссии одежду: при мистере Рузвельте особо столбом не постоишь и время тратить не станешь. Когда мы снова собрались в гостиной, бывший уполномоченный воспользовался случаем представить нам своего спутника.
— Лейтенант Уильям У. Кимболл, Военно-морские силы Соединенных Штатов,[60] — гордо изрек мистер Рузвельт, почти так, будто офицер был одним из его детей, а не человеком явно его постарше. На самом-то деле порядком постарше: когда настала моя очередь поздороваться с офицером, я подивился, почему в таком возрасте (как выяснилось, почти в пятьдесят) у него до сих пор такое низкое звание. Только потом кто-то объяснил мне, что его положение не было необычным: поскольку Военно-морские силы не принимали участия ни в каких настоящих сражениях со времен Гражданской войны, повышение там было процессом крайне медленным.
— Лейтенант Кимболл читает лекции в Высшем военно-морском колледже, — продолжил мистер Рузвельт, — и ему нет равных в деле планирования военных действий.
— Эй, Рузвельт, — притворно удивился мистер Мур, — вы что, планируете войну?
Мистер Рузвельт поднял палец:
— Ну-ну, Мур, вам не обмануть меня своими репортерскими вопросами. Военно-морские силы всегда разрабатывают чрезвычайные планы на случай конфликта с любой силой.
— Я и не думал, что для нынешнего ночного предприятия нам понадобится стратегическое планирование, — сказал доктор, с любопытством приглядываясь к лейтенанту Кимболлу. — Хотя, конечно же, добро пожаловать, лейтенант.
— Спасибо, доктор, — храбро отозвался лейтенант; но, даже несмотря на то, что у него вроде бы имелась кое-какая моряцкая развязность (вместе с обычными пышными усами), по голосу его можно было заключить, что мозгов у него куда больше, чем у обычного флотского. — Однако мистер Рузвельт решил пригласить меня не из-за планов военных действий. Опыт у меня имеется и в кое-каких других областях, и он счел, что сие может оказаться полезным.
— В самом деле! — согласился мистер Рузвельт, похлопав лейтенанта по спине. — Кимболл просто опережает свое время. От большинства наших офицеров я только и слышу — линкоры да линкоры, но Кимболл занялся разработкой оружия, кое станет определять путь развития военных действий с использованием военно-морских сил в следующем столетии, а не в уходящем. Торпеды! Подводные лодки! Говорю вам, этот французский романист Верн по сравнению с лейтенантом — сущее дитя.
Это замечание привлекло мой интерес, ведь доктор часто давал мне читать книги мистера Жюля Верна, и за рассказами этого француза о жизни на морском дне, путешествиях на Луну и новом мощном оружии я не раз просиживал за полночь, дивясь, к какому же миру мы все на самом деле идем.
— Это правда, лейтенант? — спросил я со всем возможным уважением. — Мы и вправду будем сражаться под водой, как капитан Немо?
Лейтенант улыбнулся и взъерошил мне волосы:
— Ода, юный мистер Таггерт, — но, боюсь, без электрических пушек Немо. По крайней мере — сейчас. Главным оружием подводных лодок станут торпеды, а с торпедными катерами они станут самым смертельным врагом для всех кораблей.
— С торпедными катерами? — повторил я. — Что это такое?
— Это, — ответил мистер Рузвельт, — причина присутствия здесь лейтенанта Кимболла, Стиви. Маленькие, легковооруженные суда, способные развивать поразительную скорость. Пару недель назад я прокатился на таком из Ойстер-бэй до Ньюпорта, и не премину сообщить вам всем — это было великолепно! Такой катер все равно что ретивый конь — проворный, быстрый, способный ударить без предупреждения и тут же исчезнуть. — Он повернулся к доктору. — Как раз то, что надо для вашего сегодняшнего предприятия, Крайцлер.
Доктор задумался.
— Да… да, возможность внезапно появиться и на высокой скорости отступить будет огромным подспорьем. А где сейчас эти суда?
— Кое-какие стоят на верфи, — ответил лейтенант Кимболл. — Команда им требуется относительно небольшая, но на борт можно взять и побольше людей, если решим, что в том есть нужда.
— Чем больше, тем лучше — если мы собираемся выступить против Пыльников, — заметил мистер Мур. — Ведь эти «торпеды» вряд ли сумеют проехать несколько кварталов по суше, лейтенант?
— Боюсь, вы правы, мистер Мур, — с улыбкой отозвался лейтенант Кимболл. — На берегу нам придется полагаться только на себя.
— Да, — без особого энтузиазма кивнул мистер Мур, — этого я и боялся.
