Кальдер посмотрел в сторону группы деривативов: трейдеры имитировали бурную деятельность, бросая время от времени взгляды на Джен. Карр-Джонса среди них не было – скорее всего он отправился выслушать результаты расследования.
– Перестань, – поднимаясь с кресла, сказал Кальдер. – Пошли.
– Куда?
– На воздух.
Девушка последовала за ним. В полном молчании они пересекли Бродгейт-серкл и зашагали к Эксчендж-плейс, небольшой площади слева от железнодорожной станции Ливерпуль-стрит, где уселись на мраморную глыбу, расположенную рядом с большим бронзовым изваянием женщины. Слегка смахивающая на луковицу, дама с благоговейно-идиотским видом пялилась в небо. На улице было прохладно, однако лучи солнца, проскользнув над вокзальной крышей, касались их лиц. Людей на площади было мало, но зато до них доносился скрежет и стук строительных машин, поскольку все больше и больше лондонских домов реставрировалось, перестраивалось или сносилось.
– Рассказывай, – велел Кальдер.
– Присутствовали лишь Бентон и Линда, но говорила одна Линда. Она заявила, что расследование завершено и что они поговорят с Карр-Джонсом после беседы со мной. По их мнению, его поведение можно назвать неуместным, но оскорбления как такового не было.
– Выходит, они не намерены что-либо предпринимать?
– Они вынесут ему устное предупреждение.
– Прости, Джен, но это несправедливо.
– Абсолютно несправедливо, – согласилась она.
– И что это за разговор о Сибири?
Джен повернулась к нему, попыталась без какого-либо успеха изобразить улыбку и сказала:
– Да, это и есть самое интересное. Из-за «неуместного» поведения Карр-Джонса стало ясно, что мы больше не можем трудиться, находясь рядом. Поэтому одному из нас следует убраться. Догадайся кому?
– Что, действительно в Сибирь?
– Да. Вернее, в Москву. Там, видимо, имеется вакансия, и Линда хочет, чтобы ее заняла я.
– Не может быть! Почему никто не поговорил со мной?
– Я не хочу в Москву! Я вообще не хочу отсюда уезжать! – воскликнула Джен, и по ее щеке прокатилась слеза. – Прости, я все это время изо всех сил старалась не плакать, но сейчас ничего не могу с собой поделать. Ты не представляешь, как меня это злит. И не только злит – я начинаю чувствовать, что абсолютно ни на что не гожусь.
Слезы теперь лились потоком. Кальдер хотел обнять ее за плечи, чтобы хоть как-то утешить, но она оттолкнула его руку.
– С того момента, как я приехала в Лондон, все идет не так. Я думала, что мне здесь понравится, но на самом деле я постоянно ощущаю себя несчастной. Я всегда считала себя умной и деловой женщиной, а сейчас мне кажется, что я просто дура. Я могла бы сделать здесь отличную карьеру. Я достаточно умна и умею ладить с клиентами. Что бы ни говорил Карр-Джонс, я прекрасно работаю с деривативами. Но если я по-прежнему не намерена позволять таким козлам, как Карр-Джонс, оскорблять меня когда вздумается, то у меня здесь не будет никаких перспектив.
– У тебя есть перспективы, – возразил Кальдер. – Очень хорошие перспективы.
– Если я не стану обращать на это внимания, не так ли?
Кальдер ничего не ответил.
– Разве не так? – стояла на своем Джен.
Кальдер утвердительно кивнул и сказал:
– Тебе надо быть реалисткой, Джен. Таков сегодня удел женщин, работающих в Сити. Посмотри, в других местах дела обстоят еще хуже. Там брокеры не стесняются говорить: «Эй, красотка, покажи-ка мне свои сиськи».
– И ты полагаешь, что, услыхав это, я стану чувствовать себя лучше?
– Так обстоят дела. И ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать.
– Неужели? Ты же прекрасно понимаешь, что так быть не должно. И мы обязаны что-то с этим сделать.
– Я тебе с самого начала сказал, что нет смысла вступать в борьбу с Карр-Джонсом.
– Да, сказал. Конечно, сказал. Но я должна была. Кто-то должен попытаться остановить подобных ему свиней. И я разочарована, потому что ты оказался слишком труслив, чтобы самому сделать это.
Кальдер с деланным равнодушием пожал плечами, но слова девушки его сильно задели. Его много раз обзывали по-всякому, но трусом – никогда.
Они еще немного посидели молча, пока Джен попыталась справиться со слезами. Рядом с ними присели мужчина и женщина. Достав дрожащими от нетерпения пальцами сигареты, они жадно затянулись табачным дымом.
Джен распрямила плечи и, втянув ноздрями прохладный воздух, сказала:
– Пошли.
В здание «Блумфилд-Вайс» они возвращались молча. На стуле Джен, скалясь в идиотской ухмылке, сидел Гомер Симпсон. К его желтому лбу был приклеен листок желтой бумаги. Джен взяла куклу в руки. Между ног Гомера оказался надрез, из которого высовывался небольшой белый предмет цилиндрической формы. Джен его извлекла, и оказалось, что это тампон, кончик которого был измазан чем-то красным.
Джен посмотрела в ту сторону, где располагалась группа деривативов. Все трейдеры в свою очередь пялились на нее. Некоторые из них скалились в ухмылке, а иные лишь ценой огромных усилий сдерживали смех. Девушка швырнула куклу и тампон в корзину для бумаг, по ее щекам вновь покатились слезы.
– Послушай, Джен, – сказал Кальдер и, пытаясь ее утешить, снова протянул к ней руку.
– Оставь меня в покое! – всхлипнула она, отталкивая его, затем схватила свою сумочку и бросилась к выходу, столкнувшись на бегу с вошедшим в торговый зал Карр-Джонсом.
Кальдер поднял упавший на пол листок и прочитал нацарапанную красными чернилами надпись: «Держи в узде свои гормоны!»
Кальдер посмотрел в спину Джен. Она права, а он – нет. Она отважная, а он трус. До него долетел радостный вопль, которым юнцы из группы деривативов встретили возвращение своего вождя.
Подонки!
Кальдер достал тампон из мусорной корзины и подошел к Карр-Джонсу.
– Кто-то оставил это на стуле Джен Тан, – сказал он.
Улыбка с лица Карр-Джонса мгновенно исчезла.
– Вот это действительно непристойно, – сказал Карр-Джонс, и Кальдер уловил за его словами скрытое хихиканье. – Но ты уверен, что это сделал кто-то из моих парней?
– А ты как считаешь?
– Я поговорю с ними, – принимая суровый вид, произнес Карр-Джонс.
– Сделай это. И если один из твоих парней попытается снова выкинуть шутку вроде этой, я затолкаю остряку тампон в жопу.
Карр-Джонс, судя по его виду, хотел выступить с комментариями, но, взглянув на лицо Кальдера, предпочел воздержаться от дальнейших шуток.
– Оставь это дело мне, – произнес он деловым тоном.
Кальдер молча повернулся и отправился на поиски Тарека. Едва увидев приятеля, Тарек сразу направился в свой кабинет, и Алекс зашагал следом за ним.
– Один из инфантильных кретинов Карр-Джонса оставил эту штуку на стуле Джен. Тампон был запихнут в дурацкое чучело Гомера Симпсона. – С этими словами он швырнул тампон на стол Тарека.
Тарек с отвращением посмотрел на предмет женской гигиены, но прикасаться к нему не стал.
– Где Джен?
– Она ушла домой.
– Я потолкую с Карр-Джонсом.
– Сделай милость. Тебе известно, что они хотят перевести ее в Москву?
Тарек в ответ утвердительно кивнул.
– И никто не удосужился поговорить со мной. Я не допущу ее перевода.
– Присядь, Зеро, – сказал Тарек. Кальдер, немного поколебавшись, принял его предложение. – А теперь слегка остынь и подумай. Эти двое действительно не могут работать рядом. Особенно после того, что сделала Джен…
– А что она сделала? Я почему-то думал, что это Карр-Джонс…
– О'кей. После того, что сделал Карр-Джонс. Но один из них должен уйти. И это будет Джен. Карр-Джонс занимает более высокое положение, и он один из тех, кто приносит фирме самый большой доход. Последнее обстоятельство, как ты понимаешь, играет решающую роль. Так было всегда.
– Но только не на этот раз.
Тарек вопросительно вскинул брови.
– Послушай, Тарек. Мы не можем позволить Карр-Джонсу остаться безнаказанным. Джен умная женщина, и из нее получится прекрасный трейдер, если она сможет вернуть уверенность в себе. Оставьте ее у меня еще на полгода. Если она за это время не войдет в форму, то можно будет послать ее в Москву.
Тарек принялся перебирать свои четки. Помолчав с минуту, он сказал:
– То, что сделали с Джен, мне нравится не больше, чем тебе. Но она сильно навредила себе, набросившись на Карр-Джонса. На данном этапе самое большее, что мы с тобой можем сделать, – это сохранить для нее работу в фирме. Перебравшись в другой офис, она сможет начать все с нуля. Если девушка действительно так способна, как ты утверждаешь, она себя обязательно проявит, и через пару лет ее переведут в Нью-Йорк. Но ты же видишь, что здесь ей оставаться нельзя.
– Но Москва?
– Россия встает на ноги, и московский офис нашей фирмы – один из самых быстрорастущих.
