– Девять лет назад… почти ровно девять лет назад. В октябре.
Остановись, не вдавайся в детали… Но Ханна смотрит на него так пристально:
– И как звали мальчика?
– Не помню…
– И чем все это кончилось?
– Он… все кончилось хорошо. В конце концов все обошлось. Но родители… они были совершенно раздавлены…
Ханна вздохнула:
– Идиоты… Это же не ты его потерял, он сам удрал. Они бросают на нас своих ненаглядных и требуют, чтобы мы за них отвечали.
Ян механически кивает. Он уже пожалел, что разоткровенничался. С какой стати его понесло? Он просто пьян. Пьянчуга.
– Ты ведь никому про это не станешь рассказывать?
Ханна смотрит на него с удивлением:
– Ты имеешь в виду – начальству?
– Да… или вообще… кому-то.
– Нет, Ян, что ты! Будь спокоен. – Она зевает и смотрит на часы: – Пора домой… мне завтра рано на работу. – Она встает на цыпочки и обнимает его – коротко, по-дружески: – Доброй ночи, Ян. Увидимся в «Полянке».
Он провожает ее взглядом… будто она ему приснилась, эта светловолосая девушка. Алис Рами тоже что-то вроде персонажа из сна… размытость, неопределенность, как в стихотворении или песне. Все девушки – из сновидений. А откуда же еще?..
Зачем он рассказал Ханне про «Рысь»?
В голове понемногу проясняется, и тут же приходит злость. Злость на собственную пьяную болтливость.
Он встряхивает головой и отпирает дверь.
Пора спать. Выспаться, потом работать. Две недели старался изо всех сил, как собачка, выполнял все приказы. И теперь он вознагражден. Завтра предстоит ночное дежурство.
– Это горячий телефон. – Мария-Луиза показывает на серую трубку в воспитательской, рядом со шкафчиком Яна. – Все, что надо сделать, – снять трубку. Он посылает сигнал тревоги автоматически.
– Куда?
– На центральный пост в вестибюле больницы. Там дежурят круглосуточно, так что всегда есть с кем поговорить. – Она улыбается немного смущенно. – Ночью приятно знать, что кто-то есть поблизости… хотя я уверена, ты прекрасно справишься сам.
– Думаю, да.
Ян выпрямляет спину, чтобы выглядеть посолидней.
– Само собой, если что-то случается, ты обязан позвонить, но пока такой необходимости не было. – Мария-Луиза нервно провела рукой по шее, будто ее кто-то укусил, и быстро отвернулась. Похоже, ей хотелось поскорее забыть о существовании этого телефона и тем более о том, что им, возможно, когда-то придется воспользоваться. – Вопросы есть?
Какие вопросы? Она уже дважды перечислила все его обязанности, так что Ян вооружен до зубов. И совершенно трезв. Утром, после бурной ночи в баре, его здорово мутило, но сейчас он в полном порядке.
Пятница. Вторая неделя в «Полянке», первое ночное дежурство. Мало того, это его первое дежурство не только в «Полянке» – первое ночное дежурство в жизни. С половины десятого вечера до восьми утра. Ян уже знает, что он вовсе не должен бодрствовать всю ночь. В воспитательской стоит диван-кровать, спи хоть всю ночь, только должен быть уверен, что проснешься, если кому-то из троих постоянных воспитанников что-то понадобится.
– Вроде бы все ясно, – заключил он.
– Вот и хорошо. Ты свою простынку захватил?
– А как же! И зубную щетку в нее завернул.
Мария-Луиза довольно улыбается. Наверное, представила маленькую щеточку в огромной, на великана, простыне. Она уже в пальто, стоит у двери.
– Ну что ж… спокойного дежурства, Ян. Утром тебя сменит Ханна.
Короткое дуновение холодного осеннего воздуха. Ян запер дверь за начальницей и посмотрел на часы.
Двадцать минут одиннадцатого. В садике… в подготовительной школе, мысленно поправил он себя, полная тишина.
Он идет в воспитательскую, застилает, не раздвигая, узкий диван-кровать, делает себе бутерброд в кухне. Чистит зубы.
Привычные вечерние ритуалы. Беда только, что ему ни капли не хочется спать.
Чем бы заняться?.. Вернее, чем бы ему заняться?
Прежде всего – проверить детей.
Он осторожно приоткрывает дверь в темную подушечную. Матильда, Лео и Мира крепко спят в своих кроватках. Он некоторое время прислушивается к их ровному, легкому дыханию. Даже Лео спит спокойно. Если верить Марии-Луизе, дети спят до утра, пока их не разбудят в семь.
Ян оставил дверь приоткрытой и подошел к окну в столовой. Не зажигая света, постоял и посмотрел на больницу.
В Санкта-Психо тоже темно, если не считать прожектора, освещающего стальное заграждение с торца здания.
Тени, тени… серые тени на траве, черные – под елями. Сегодня там никого нет. Никто не вышел покурить.
Нет, в некоторых окнах свет. В четырех окнах на восточном торце здания. Мертвое, еле заметное мерцание ламп дневного света. Скорее всего, освещен коридор. Как в подвале.
Подвал. Через подвал можно попасть в клинику. Ну нет… там еще наверняка много запертых дверей. И дверь в подвал тоже заперта.
Ян представил себе эту дверь, коридор и шлюз. Вернулся в кухню и открыл ящик в буфете. Вот они, эти магнитные карточки. А код? Код он помнит? Еще бы! Дата рождения Марии-Луизы. Он же уже раз двадцать провожал и встречал детей у шлюза. Он набирает код и проводит карточкой.
Клик.
Работает. Ночью тоже работает.
Крутая лестница напоминает ему вход в подземное царство. Там тоже темень, но не такая кромешная – откуда-то долетает слабый свет. Наверное, подальше в коридоре, там, где лифт, оставлено на ночь освещение.
Ян быстро оглянулся. В раздевалке, естественно, никого – он сам запер дверь за Марией-Луизой.
Он дотягивается до выключателя. Лампа дневного света помигала и неспешно разгорелась. Теперь видны крутые ступеньки и ковровое покрытие в коридоре, будто приглашающее пройти клифту. Двери лифта отсюда, естественно, не видно, но если спуститься на три-четыре ступеньки…
Рами… ты здесь?
Он спускается на два шага и останавливается, не снимая руки с перил. Прислушивается – ни звука. Ни из коридора, ни из спальни.
Еще шаг… и еще три.
Теперь ему видна дверь лифта. Нет, догадка была неверной – свет на ночь не оставлен. Лампа включена в самом лифте, окошко светится. Значит, лифт внизу. Стоит и ждет. Ждет его.
Еще шаг. Ноги плохо слушаются – срабатывает внутренний предохранитель. Дети… Лео, Матильда, Мира. Они спят, а он отвечает за их безопасность… точно так же, как отвечал за безопасность Вильяма девять лет назад.
Нет, он не имеет на это права. Последний взгляд на окошко лифта, которое теперь кажется ему зловещим глазом в ночи, – и назад.
Возвращается в раздевалку, закрывает дверь и проверяет – заперта ли? Гасит все лампы, кроме ночника в прихожей, и ложится. Закрывает глаза и выдыхает.
Заснуть невозможно. Странно, когда свет погашен, откуда-то появляются звуки. Потрескивание, поскрипывания… шепоты… кто-то там, в больнице, ждет его прихода.
Алис Рами.
Ян зажмуривается, но картинка не исчезает. Она смотрит на него своими темными лучистыми глазами.
Приходи, Ян. Я хочу на тебя посмотреть.
Он даже не заметил, как уснул, и проснулся только от идиотской мелодии будильника. Шесть пятнадцать. За окном еще темно. Не сразу соображает, что он в воспитательской.
Скоро надо будить детей. Лео, Миру и Матильду.
Первое ночное дежурство позади, но их будет еще много. Он бодро встает с дивана. Внезапно пришла в голову мысль – наверняка можно спуститься в подземный ход и не волноваться при этом за детей.
Он придумал, как найти себе замену, хотя бы на пару часов.
«РЫСЬ»
Экскурсию назначили на среду, сразу после ланча. Двадцать пять минут второго. Сигрид, Ян и семнадцать детишек двинулись в путь. Солнце в это время заходит около шести, а они рассчитывали вернуться в четыре, так что запас у них был более чем достаточный.
Термометр показывал одиннадцать градусов, было облачно, но совершенно безветренно. Девять ребят из «Бурого медведя» под руководством Сигрид собрались у калитки. Вильям с ними, в темно-синей осенней курточке с белыми светоотражающими полосками и ядовито-желтой шерстяной шапочке.
В «Рыси» набралось восемь человек. Итого семнадцать. Девять мальчиков, восемь девочек. Сосчитать их было нелегко – дети, как всегда на прогулке, слегка перевозбудились, бегали, прыгали и обижались друг на друга. Особенно сложно стало, когда вошли в рощу, – малыши то и дело исчезали за стволами и, казалось, в любой момент могли разбежаться в разные стороны.
По правилам, они должны были идти парами, держась за руки. Сигрид увлеклась своим мобильником и не обращала внимания, насколько неуправляема группа. Ян краем глаза увидел у нее на дисплее эсэмэску с как минимум пятью восклицательными знаками. Он тоже не особенно заботился о военном порядке в группе.
– Пошли, пошли, ребята! – покрикивал он и прибавлял шаг.
Дети с удовольствием семенили за ним, и всего за четверть часа они уже зашли далеко в лес. Тропинка стала заметно уже, могучие еловые ветви нависали над головами.
