– Только история, по всей видимости, уже совсем не о том, – заключил Мэтьюз.
Что-то серьезное здесь происходит. Во всяком случае, так сказал Кэтлин шеф в Виндзоре. Все эти разговоры об окончании ее полицейской карьеры, а также неожиданное возвращение к родным пенатам всколыхнуло воспоминания о сидении за трапезой вот за этими самыми столами, вместе с другими барристерами и студентами – традиция, соблюдать которую вменяется всем членам Мидл-Темпла и всем остальным. Когда-то, столетия назад, за полчаса до трапезы на ступенях зала гудел рог. Но его зов не доносился до тех, кто на том берегу Темзы охотился на зайцев, и рог постепенно сошел в подвальное хранилище.
Кэтлин часто пыталась представить, как текла здесь жизнь столетия назад – как студенты обучались, штудировали юриспруденцию… Может, она в скором времени сама сюда вернется как агент, теперь уже бывший…
Кэтлин решила пойти в контратаку.
– Скажите мне откровенно: зачем я здесь?
Хотя шеф объяснял: они запрашивали именно ее.
– Блейк Антрим. Это имя вам ни о чем не говорит?
Как же. Только она его давно уже не слышала. А произнесенное здесь, в зале Мидл-Темпла, это имя лишь усилило ее удивление.
– Вы намекаете на то, что мы с этим человеком были когда-то близки?
– Мы надеялись, что хоть один человек хотя бы в одном из наших агентств с ним знаком. Компьютерный поиск выявил довольно лестную рекомендацию, прикрепленную мистером Антримом к вашему заявлению на службу в АБОП.
– Последние десять лет мы с этим человеком не виделись и даже не разговаривали.
Более того: и желания такого нет.
– В Мидл-Темпле состоял ваш отец, – сказал Мэтьюз. – А до него – ваши дед и прадед. Каждый из них барристер. Прадед был еще и бенчером. От вас ожидалось, что вы пойдете по их стопам. А вы взяли и из юристов подались в инспекторы… Но тем не менее по сей день сохраняете свое членство в Темпле и не уклоняетесь ни от каких связанных с этим обязанностей. С чего бы, спрашивается?
Ого. Оказывается, ее досье по АБОП досконально прошерстили. Кое-чего из упомянутого нет даже в ее личном деле.
– Вы о причине моего ухода из юриспруденции? Это к делу не относится.
– Позвольте с вами не согласиться. Может статься, это вообще та самая правда, которую никому из нас нельзя обойти.
Кэтлин ничего не сказала, и Мэтьюз как будто уловил ее нерешительность.
Своей тростью из красного дерева он вновь обвел зал. Кэтлин только сейчас заметила ее набалдашник: земной шарик из слоновой кости, на полированной глади которого черным высечены континенты.
– Это здание стоит пятьсот лет. Мидл-Темпл – одно из последних строений эпохи Тюдоров, что высится здесь до сих пор. Предположительно, тут начиналась война Роз – где-то совсем недалеко снаружи, в саду. В тысяча четыреста тридцатом году стороны определились с выбором цветка. Сторонники Ланкастеров сорвали красную розу, Йорки – белую, и начались пятьдесят пять лет гражданской войны. – Мэтьюз сделал паузу. – Дворы и стены этих Темплов видели столь многое из истории нашей страны. Более того – выстояли среди всего этого и с каждым годом обретают все новую, более актуальную значимость.
Он по-прежнему не отвечал на ее изначальный вопрос.
– И все-таки, – повторила с нажимом Кэтлин. – Зачем вы просили меня сюда приехать?
– Вам показать? Извольте.
11Свои пожитки, а также вещи Коттон Малоун распихал по сумкам. Юноша упаковался легко, как он ему и наказывал. Голова все еще гудела от ударов по булыжникам, в глазах плыло. Иэн помогал и не пытался сбежать. Тем не менее Малоун на всякий случай держался так, чтобы паренек находился между ним и задней стенкой строения.
Присев на брусчатку, он дожидался, когда в уме рассеется хмарь. Дождь снаружи выдохся, измельчав до туманной взвеси. Воздух был свежим, что было приятно, но все же хорошо, что на плечах кожаная куртка.
– Вы в порядке? – поинтересовался Иэн.
– Да не очень. Голова гудит. Настучали.
Он потер макушку, стараясь не задевать ушибленного места.
– Я не хотел бросать вашего сына, – повторил Иэн. – Я сказал ему: прыгай.
– Он же не ты.
– На самолете он мне сказал, что вы не настоящий его папа.
У Малоуна от этих слов дернулась щека.
– Биологически. А так – настоящий.
– Он хочет знать, кто это.
– Это он тебе сказал?
Иэн кивнул.
Сейчас копаться в этом было не время.
– Как глубоко ты во всем этом увяз?
– Да ладно. Выпутаюсь как-нибудь.
– Я спросил не об этом. Я спросил: насколько глубоко?
Иэн ничего не сказал.
Между тем нужны были ответы. Появились недостающие фрагменты. То, что еще вчера было не важно, теперь, с пропажей Гэри, обрело значимость.
– Как ты добрался из Лондона до Джорджии?
– Меня после того, как я сбежал с флэшкой из той машины, начали искать. Кто-то приходил и к мисс Мэри, но она им ничего не сказала.
– Кто это?
– У нее книжный магазин на Пикадилли. Туда и в другие места, где я бываю, стали соваться всякие с расспросами. А потом я встретил парня, который предложил мне слетать в Штаты, я и полетел.
Стефани говорила, что Иэна задержали на паспортном контроле в Майами, куда он пытался проникнуть по подложному паспорту. Попутчиком у него оказался ирландский националист, давно уже значившийся в розыске; его тоже арестовали. Неизвестно, какие у того типа на Иэна имелись виды. Бесплатным, как известно, бывает только сыр в мышеловке. То же самое можно сказать и о халявных поездках.
– Ты знал, что это плохой парень.
Иэн кивнул:
– Я думал оторваться от него сразу, как только выйдем из аэропорта. Там уж я и сам бы смог.
Сомнительно. Очевидно, парень был уже напуган настолько, что убегал отовсюду. Стефани рассказала, что ЦРУ разыскивало Иэна с середины октября. При задержании в Майами (имя высветилось на экране) его немедленно заключили под стражу и самолетом переправили в Атланту.
Нужен был только сопровождающий обратно в Англию.
И им оказался Малоун.
– Зачем ты перед отлетом драпанул от меня в аэропорту?
– Не хотел сюда возвращаться.
– У тебя семья есть?
– Нет. Да мне и не надо.
– Ну а в школу ты когда-нибудь ходил? – продолжал расспрашивать Малоун.
Парня, видимо, задело за живое:
– Чё я, совсем уж тупой? Читаю хорошо. А от каждодневной ходьбы в школу ума не прибавится.
– А в тюряге ты сколько раз был?
– Да так, посадят да отпустят… Последний раз дольше продержали.
Интересно, насколько росли масштабы содеянного. Было заметно, как в Джорджии, впервые услышав о предстоящем возвращении в Лондон, Иэн явно струхнул.
Смятение было и на лице у сына.
Еще две недели назад жизнь у Гэри текла размеренно, по четкому руслу. У него были мама и папа, пускай и в разводе, на двух разных континентах. И вдруг ему сказали, что у него есть еще какой-то отец, биологический. Понятное дело, Гэри захотел знать, кто этот человек. Пэм же, совершив одну ошибку, допустила и вторую: не стала этого раскрывать. Гэри, безусловно, пугало, что он теперь уже и не Малоун – во всяком случае, по крови. И желание узнать о своем происхождении было вполне естественным.
– Гэри рассказывал, что вы когда-то были секретным агентом правительства. Прямо как Джеймс Бонд.
– Типа того. Только всамделишный. А ты своего отца когда-нибудь знал?
Иэн со вздохом покачал головой:
– Не видел ни разу.
– А когда-нибудь о нем думаешь?
– А чё о нем думать, если его нет? Толку-то. Он-то обо мне небось ни разу не подумал. Да и мамаша тоже. Я без родичей нормально обходился. Как-то сразу ума хватило усвоить, что полагаться надо только на себя.
Нехорошо все это. Неладно. Детям нужны и мамы, и папы. Так, во всяком случае, Малоун привык считать.
– Наверное, трудно на улицах живется, без дома-то?
– Дом у меня есть. И друзья.
– Например?
Иэн кивнул на пластиковый пакет.
– Да вон хоть книжная леди. Мисс Мэри. Это она мне те книжки дала. Иногда она мне, когда холодно, разрешает в магазине ночевать. Вот уж когда хоть зачитайся…
– Я тоже книги люблю. У меня свой книжный магазин.
– Гэри мне рассказывал.
– Я вижу, вы двое здорово меж собой сошлись.
– А чего? Полет длинный был, нам обоим не спалось…
В принципе, неудивительно, что они разговорились. С кем еще было откровенничать Гэри? Не с матерью же. С нею на интересующие его темы не поговоришь. Да и с отцом тоже – который, как с недавних пор выяснилось, и не отец…
– Что ты сказал Гэри насчет его родного отца?
– Гэри? Чтоб сявкой не был. Всё ништяк, пока не попадешь.
Поняв, что не всё понятно, он смущенно пояснил:
– «Сявкой» – это, типа, чтоб не ссал. А попадалово – оно с каждым бывает. Все хорошо, пока не лопухнешься. Вот тогда тебя начинают строить. Указывать, что да как… И ты уже, получается, под кем-то ходишь.
Секунду-другую между ними стояла тишина.
– Я ему сказал, что у него все срастется, – пояснил Иэн. – А где надо, вы поможете.
