— Ну, — неопределенно буркнул Наумов. — В общем так. Сегодня тебе вышлют официальное приглашение. Американское посольство тоже будет проинформировано, визу получишь без проблем сразу на несколько лет.
— Я вижу, вы время зря не теряете.
— Это Америка. Время — деньги! Перебирайся к нам, Антон. От таких предложений не отказываются.
Шувалов пожал плечами и пообещал подумать. Когда он убрал телефон, Петровская спросила:
— Кто это был?
— Старый знакомый. Предлагал убежать от вас в Штаты.
Петровская сняла затемненные очки и неуловимым движением поправила волосы. Ее открытые глаза впервые по-доброму взглянули на Шувалова. Она наклонилась и прошептала:
— Возможно, это самый разумный выход в вашей ситуации.
Антон опешил.
— Что-то я не пойму… То грозите тюрьмой, то даете такие советы.
— Я ведь не только следователь. — Она застегнула плащ, и форменный китель бесследно исчез под шелковым шейным платком. — Но и женщина.
Глядя на стянутую в талии стройную фигуру, Шувалов невольно согласился с ее утверждением.
Крупные очки перекочевали обратно на переносицу, и симпатичная молодая женщина вновь превратилась в сурового следователя. Она захлопнула папку с бумагами, давая понять, что встреча окончилась, и официальным тоном произнесла:
— Ваша вина, Шувалов, очевидна, и нам еще не раз предстоит встретиться. — Сделав пару шагов, она обернулась и многозначительно добавила: — Как бы вы не поступили.
Оставшись один, Антон Шувалов еще долго обдумывал провокационный для следователя совет и туманную последнюю фразу.
— Так есть у тебя Колумбы и Магелланы? — повторил вопрос министр.
Леонтьев вздрогнул, стряхнув раздумья, и поспешил ответить:
— Задача уж больно трудная.
— Судя по докладам и отчетам, вы тут почти волшебники. Помнишь, как ты нахваливал своих сотрудников? Кичился громадьем задач, требовал расширения штатов. Вот и докажи! Представляешь резонанс в случае успеха?
— Да, уж. — Леонтьев прикинул, что разделить успех найдется много желающих, а вот в случае провала, отвечать придется ему одному.
— И учти Юрий, скоро министерство будет распределять бюджет на следующий год. Сам понимаешь, что это значит. Так что действуй!
— Я постараюсь, Владимир Матвеевич. Мы сделаем всё возможное, — лепетал обескураженный профессор. — Но, мы находимся на начальном этапе изучения мозга. Человеческий мозг — это неизведанная галактика. Мы проводим эксперименты в основном на крысах и собаках, а человек, да, тем более, такой известный. Это огромный риск и минимальные шансы.
— Всё понятно, можешь не продолжать. Родственники генерала уже потеряли всякую надежду. Они согласны с любым исходом. И отказаться ты не имеешь права. Это приказ премьера. — Министр поднялся, подхватил к пальто. — Завтра сообщишь мне, что тебе требуется. И сроки! Только не затягивай. Я буду контролировать лично! А еще он.
Министр указал пальцем куда-то вверх, попрощался и покинул кабинет. На скривившемся лице Юрия Михайловича Леонтьева отобразилась вся гамма неприятных чувств, нахлынувших на него.
«Начальству легко, приказали — и всё. А как выполнить? Кому поручить? Единственный Колумб и Магеллан в одном флаконе это — Шувалов. Вот кому не занимать научной смелости. У него, хотя бы теоретически, могло выгореть. Но умника Шувалова я уволил. Да еще со скандалом. Не кланяться же ему в ножки!.. Только премьеру этого не объяснишь».
Как всегда, от волнения Леонтьев вспотел. Вытерев лоб несвежим платком, он швырнул его в корзину для бумаг и вызвал ассистентку.
— Где Шувалов? Он приходил сегодня? — рявкнул на Валентину директор.
Не привыкшая к такому обращению женщина, холодно ответила:
— Вчера вы подписали приказ о его увольнении. За документами в кадры Шувалов пока не приходил.
— Не приходил, — задумчиво пробурчал под нос Юрий Михайлович. — Это уже неплохо. А если…
Он качнул ладонью Рашниковой, чтобы та вышла, и схватился за мобильный телефон. «К черту гордыню, когда речь идет о приказе премьера. Вчерашний скандал можно обратить в шутку».
Гудки в трубке быстро прервались. Леонтьев повторил звонок. И вновь тот же результат. Шувалов явно сбрасывал вызовы. «Ведь он же видит, что это звоню я! Директор института! И не соизволит ответить».
Чувствуя, как в груди закипает раздражение, Леонтьев снова позвонил Шувалову. Он проклинал и молил его одновременно. На этот раз вызываемый абонент был отключен.
— Ах ты, гаденыш! — сорвался на крик Леонтьев. — Думаешь, что незаменим? Поглумиться над стариком решил? Обойдусь! Ноги твоей здесь больше не будет!
Нервно давя пальцем на кнопки, директор удалил из мобильника контакт бывшего сотрудника Антона Шувалова.
Хисато Сатори, проработавший в научном центре не один год, знал, чем пленить настоящего ученого. Как только доктор Шувалов оказался в его номере, японец первым делом раскрыл свой загадочный футуристический футляр. Он расположил его на инкрустированном столике под картиной в золоченой раме в свете старинного бра, а сам отступил в тень. Слов не требовалось. Изысканный почти музейный интерьер подчеркивал уникальность шедевра современной техники.
Несколько минут в номере царило возвышенное молчание. От Сатори не укрылось сдержанное восхищение, с которым русский ученый рассматривал высокотехнологичное изделие японских инженеров.
Насладившись первым впечатлением, Шувалов спросил:
— У вас есть принципиальная схема? Или чертеж?
— Конесно. — Японец достал альбом с подробным описанием протеза. — Доктор Шувалов, обратить внимание сюда. Это микрочипы. Они принимать сигнал и управлять электроникой искусственный рука. Здесь аккумулятор. Энергия достаточно на пять дней. Потом зарядка. Рука двигаться все направления, как зивая. Пальцы чувствовать холод-тепло, гладко — не гладко. Мы использовать специальные сенсоры и биоматериалы. Если будет обратный сигнал в мозг, человек это понимать.
— Замечательно. Вы тестировали этот протез?
— Конесно. Мы проверять рука во все режимы. Наш больсой компьютер ей управлять. Рука хоросо работать. Она может даже немного писать. Пока медленно.
— Робот с такими руками потрясет всех.
— Для робот это дорого. Для робот хватит грубый рука и мало функций. Это рука для инвалида.
— Я понимаю. Ваша компания планируете в будущем выпускать нейропротезы?
— Пока речь идет об один единственный инвалид. Это будет эксперимент.
— Вы хотите сделать настоящий нейропротез руки для живого человека?
— Именно так, доктор Шувалов.
— Сколько же он может стоить?
— Мой господин Кейджи Танака отень богатый инвалид. У него нет обе руки, и он отень хосет их иметь. Присаживайтесь, доктор Шувалов. Нам надо обсудить предложение господина Танака.
Антон опустился в широкое кресло. Японец достал из мини-бара несколько бутылочек.
— Что вы хотеть выпить? Выбирайте.
— Спасибо. — Антон открыл минеральную воду и наполнил любезно подставленный стакан.
— Я отень рад, что вы пришли, — вновь начал рассыпаться в любезностях Сатори. — Ваши статьи, ваши теории — это новое слово в науке о мозге. Это фундамент нейронауки будусего. Ваш ум отень ценить в Японии.
На лице Сатори застыла самая широкая улыбка, которую он мог изобразить. Шувалов смущенно пригубил воду. В его кармане заработал мобильный телефон, Антон, не глядя, отключил его. Японец торопливо продолжил.
— Когда господин Танака захотеть сделать нейропротезы, он обратился в наш институт мозга. В Японии много хоросих ученых, они могут попробовать решать эту проблему. Но господину Танака нузен самый лутсий ученый. Лутсий в мире. Вы меня понимать?
— Да.
— И тогда ему советовать пригласить вас. Вы, доктор Шувалов, самый лутсий.
— Не преувеличивайте. Вы хотите проконсультироваться?
— Не только. У вас есть замечательная теория, у нас есть передовая технология. Если их соединить, будет чудо!
— Реальные нейропротезы обеих рук, — задумчиво произнес Антон.
— Да.
Сотовый телефон Шувалова вновь зазвонил.
— Извините. — На этот раз Антон полностью выключил аппарат, не обратив внимания на повторный звонок Леонтьева. Его сразу увлекла сложная задача, которая до сих пор не удавалась никому в мире. Всё остальное отошло на второй план. — Господин Сатори, протез лишь часть проблемы. Чтобы он заработал, надо создать специальный нейрочип, крошечные пучки микроэлектродов имплантировать в строго определенные зоны коры головного мозга, соединить их с нейрочипом непосредственно в черепе и обеспечить устойчивую передачу радиочастотных сигналов. Это уникальная работа.
— Мы знаем, что это слозно. Мы хотим поручить эту работу вам, доктор Шувалов. Она будет щедро оплачена. Назовите вашу цену.
