— Джонатан Элиот. Кажется, вы были знакомы.
Глаза Шеферда расширились. Он уже лет пять не виделся с Элиотом, но знал его еще с тех времен, когда тот работал полицейским-стажером в южном Лондоне. Джонатан был помешан на фитнесе, болел за «Спурс» и считался первоклассным агентом под прикрытием.
— Да, я его знал.
— Элиот был одним из двух тайных агентов, которые собирались дать показания против Карпентера. Второй служит в таможне, и мы велели ему пока залечь на дно.
— Представляю, как он этому обрадовался, — заметил Шеферд. — Почему вы вообще поручили им давать показания?
Обычно тайных агентов защищали любой ценой. Они собирали улики и готовили материалы к делу, но не появлялись в суде. В противном случае их прикрытие рушилось навсегда.
— Это был единственный способ достать Карпентера. До сих пор он был неуязвим. У него, как и у тебя, фотографическая память. Он ничего не записывает: фамилии, адреса, номера телефонов, банковские счета — все у него в голове. Такие люди к наркотикам и близко не подходят. От денег тоже стараются держаться подальше. Карпентер придумал безотказный способ доставлять товар в страну. — Харгроув подался вперед. — Наркотики, в основном героин и кокаин, закупались у людей из колумбийского картеля. Груз везли самолетами и сбрасывали в Атлантику, где его подбирал танкер, плававший по большей части в нейтральных водах. Покупатели приезжали прямо на борт судна. У Карпентера было с десяток яхт, курсировавших между танкером и берегом Шотландии. Почти безупречная схема.
— Будь она действительно безупречной, он бы не оказался за решеткой.
— Таможня потратила почти два миллиона фунтов, — продолжил Харгроув, — и раскрыла эту махинацию, но чтобы прижать его в суде, им нужны показания агентов.
— Ребята не возражали?
— Элиот согласился. Касси тоже. Жена Элиота хотела, чтобы он ушел с детективной работы, и Джонатан сказал, что завяжет после дела Карпентера. А Касси уже недалеко до пенсии. Мы решили, что они дадут показания по видеосвязи, без раскрытия их подлинных имен и данных. Это самое лучшее, что мы могли придумать.
— Лучшее оказалось недостаточно хорошим, — с горечью заметил Шеферд. — Во всяком случае, для Джонатана.
— Произошла утечка, — вздохнул Харгроув. — Мне так кажется. Элиот — один из самых опытных людей в отряде. — Суперинтендант поморщился. — Был, — уточнил он. — Мы ищем паршивую овцу в столичном департаменте, на таможне и в службе уголовного преследования.
— Но какой мне смысл сидеть в тюрьме? — спросил Шеферд. — На воле от меня будет больше пользы.
— Не думаю, — покачал головой суперинтендант. — Ты нужнее именно там, где находишься сейчас. Поближе к Карпентеру.
— Здесь он связан по рукам и ногам, — возразил Шеферд. — Это заведение строгого режима. Даже в блоке предварительного заключения за ним следят каждую минуту.
— Карпентер никогда никому не доверял. Он по-прежнему командует своей организацией, поскольку не хочет выпускать из рук руля. Значит, он заправляет прямо из тюрьмы. Вопрос в том как. Мы знаем, что это делается не по телефону. Все разговоры прослушиваются.
— Как насчет его адвокатов?
— Возможно. Плюс визиты членов семьи. Но есть и более правдоподобная гипотеза.
— Подкуп одного из надзирателей?
— Подобное уже случалось ранее, — заметил Харгроув. — Когда у человека столько денег, ему нетрудно найти поддержку у кого-нибудь из работников тюрьмы.
— Значит, поэтому я здесь? Чтобы вычислить инсайдера?
— Да, если ты согласен.
Шеферд вздохнул.
— А как отреагировала Сью?
Харгроув поерзал на стуле.
— Она была немногословна.
Шеферд представлял, как отреагировала его жена, узнав, что в обозримом будущем он останется работать под прикрытием. Она и прежде ворчала, требуя, чтобы он проводил больше времени с сыном.
— Я должен ее увидеть, — промолвил Шеферд. — И Лайама тоже. В последние годы им пришлось туго.
— Все не так просто, — предупредил Харгроув. — У Боба Макдоналда нет ни жены, ни ребенка, и в легенде о них ничего не сказано.
— Уверен, вы что-нибудь придумаете, — произнес Шеферд. — Всегда есть варианты. Можно их как-то разделить. Или, допустим, она живет одна и у нее ребенок. Или она хочет развестись. Не мне вас учить.
Хотя Шеферд был простым детективом, а Харгроув — суперинтендантом, они давно работали вместе и привыкли говорить откровенно.
— Я ведь не на одну ночь тут останусь, верно? Чтобы подобраться к Карпентеру поближе, мне надо завоевать его доверие, а на это уйдут недели, даже месяцы.
— Все зависит от тебя, — сказал Харгроув. — Сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь сообщит тебе о своих связях с волей, но ты можешь проследить за ним и сделать выводы. Большего от тебя не требуется. Выясни, как он отдает приказы из тюрьмы, а мы обрежем ему каналы связи и передадим дело в суд.
— Ладно, — промолвил Шеферд. — Я согласен. — Он улыбнулся. — До меня только сейчас дошло, что в любом случае у меня не было особого выбора. Вы могли просто оставить меня здесь, верно?
— Ты знаешь, что я бы так не поступил, — возразил Харгроув. — У тебя всегда есть выбор, Паук. Как только ты решишь, что риск слишком велик, мы выведем тебя из игры. Карпентер уже убрал одного нашего тайного агента и без колебаний избавится от другого.
— С кем я должен держать связь?
— Мы поговорим с начальником тюрьмы. Только он будет знать, кто ты такой.
Шеферд перегнулся через стол:
— Так я здесь один? Без помощи и прикрытия?
— Нам не известно, кто паршивая овца. Чем больше мы задействуем людей, тем быстрее тебя раскроют. А так, даже если ты захочешь бросить дело, мы просто вытащим тебя из тюрьмы и ничего не потеряем.
— А если начальник тюрьмы откажется сотрудничать?
— У него не будет выбора, — ответил суперинтендант. — Кроме того, он сам заинтересован в том, чтобы выяснить, кто помогает Карпентеру.
— Только он будет в курсе, что я здесь делаю?
— Это лучший вариант. Мы понятия не имеем, кого использует Карпентер. Это может быть один из надзирателей или любой работник тюремной администрации. Здесь шестьсот с лишним человек, и у всех свои проблемы. Каждый не прочь предложить свои услуги, просто им не дают шанса. Если мы вляпаемся в дерьмо, у меня не будет времени заполнять формы в трех экземплярах.
Харгроув достал из нагрудного кармана белую визитную карточку с телефоном и лондонским адресом, написанными на обороте от руки.
— Это выделенная линия связи, она на круглосуточном дежурстве. Скажи, что это номер твоего дяди Ричарда. Он брат твоей матери. Если захочешь, чтобы тебя вытащили, просто позвони, и мы сделаем все остальное.
— А если я не сумею позвонить? — Шеферд запомнил цифры и вернул карточку.
— Чего ты желаешь, Паук? Сотовую трубку?
— Я лишь объясняю, что здесь не так часто позволяют пользоваться телефоном и к нему всегда выстраивается очередь. Не могу же я просто выйти и заявить: «Простите, ребята, я переодетый полицейский и мне надо позвонить своему начальству!»
— Раньше ты не был таким нервным.
— Видимо, потому, что до сих пор мне не приходилось сидеть среди уголовников в тюрьме строгого режима. К тому же моя легенда не рассчитана на риск, которому я здесь подвергаюсь.
— Лучшей не придумать. Профессиональный преступник, бывший военный, родители умерли.
— На первый взгляд. Большую часть дня я провожу с соседом. Нам надо о чем-то беседовать. Заняться больше нечем. А говорить мне, как теперь выясняется, совершенно не о чем.
— Значит, будь немногословным. Ты крутой и молчаливый парень. Это подходит к твоей роли. Послушай, Паук, если тебе это не по силам, скажи, и мы тут же уйдем вместе.
Шеферд посмотрел на суперинтенданта с иронической усмешкой.
— Я уже ответил, что согласен, — произнес он. — Операция с Верити закончилась, и меня это чертовски радовало. Я уже представлял, как ребята угощают меня выпивкой и похлопывают по плечу, а тут вдруг выясняется, что мне поручают новую миссию и все надо начинать с нуля. Просто не успел вернуться в рабочее настроение. — Он откинулся на стуле и положил ладони на стол. — Сью будет в ярости.
— Ничего, она жена полицейского. Она поймет.
Харгроув открыл портфель, достал несколько листков бумаги и передал их Шеферду.
— Это досье на Карпентера. Я собрал все, что смог.
Шеферд просмотрел документы и вернул их Харгроуву. Он закрыл глаза, медленно вдохнул и заставил себя расслабиться. Страницы всплыли у него в памяти. С детства Шеферд помнил практически все, что видел или читал. Он мог восстановить любые разговоры, почти слово в слово. И дело было не в упражнениях и тренировке, он таким родился. Благодаря этой способности ему не пришлось особенно стараться в школе и университете, а потом это часто спасало ему жизнь, когда он работал под прикрытием.
