Я захотел уложить ее в постель. Беспокойство плохо скажется на ее здоровье, учитывая, что она совсем недавно пережила нападение. А мне нужно, чтобы Зверушка была здорова, так я смог бы постепенно погружать ее в свой мир и открыть ей глаза на единственную объединяющую нас истину... сейчас она была моей и только моей.
- Я делаю это, чтобы защитить тебя, Зверушка, - сказал я и погладил ее по плечу, пробегая ладонью вниз по ее руке и снова сплетая наши пальцы.
- Хорошо, - ответила она, - и спасибо тебе за это, за все. Могу я сейчас прилечь? Я чувствую себя немного одурманенной.
- О, черт, извини, я все забываю, что ты, наверняка, чувствуешь себя дерьмово. Идем, давай вернем тебя обратно в постель.
Она ослабела, и я помог ей сесть. Не знаю, было ли это от страха, вызванного курсирующим по ее венам адреналином, или она действительно была больна.
- Дать тебе что-нибудь обезболивающее? - спросил я и убрал прядь волос с ее щеки.
Она улыбнулась и сказала:
- Да, пожалуйста, если ты не возражаешь.
- Конечно, нет, я сейчас вернусь.
Я пошел в свою комнату, осторожно запер за собой дверь и покопался в аптечке. У меня было по рецепту на каждый вид таблеток, наряду с несколькими незаконными препаратами, просто чтобы оторваться и похихикать.
Я выбрал «Оксикодон», он заставит ее почувствовать себя лучше и, возможно даже, позволит расслабиться и покайфовать. Я потрогал маленькую голубую таблеточку и задался вопросом: «Не слишком ли эта доза велика для нее - тридцать миллиграмм». Если дать чуть меньше, она, возможно, не отключится.
Нужно было, чтобы она отключилась. Так я смогу взять паузу и спланирую свой следующий ход. Прихватив таблетку, я нашел Зверушку почти спящей; от усталости ее веки отяжелели.
Я протянул ей таблетку и стакан воды, помог сесть и погладил ее по спине, когда она проглотила лекарство.
Я испытывал к ней такую нежность; не знаю, откуда это взялось во мне. Как правило, я просто имитировал это чувство так долго, сколько требовалась, чтобы держать всех в уверенности, что на самом деле меня ничего не волнует, но на этот раз оно было подлинным.
Что эта девушка, работающая в дерьмовом месте и живущая в худшем районе города, что она сделала со мной? Что она пробудила во мне?
И смогу ли я это сохранить?
Я двинулся, чтобы встать, но она положила руку мне на колено.
- Останься, - сказала она.
Простая просьба умоляющим голосом.
Я не мог сказать "нет", я хотел остаться, хотя и знал, что это было неправильным решением. Мне нужно было держать большую дистанцию, чтобы собраться с мыслями и обработать последние двадцать четыре часа.
Но я остался.
- Я буду здесь, - сказал я, - прямо здесь.
- Я хочу, чтобы ты обнимал меня,- попросила она и повернулась ко мне спиной. - Как прошлой ночью.
Этот маленький жест разорвал мое сердце надвое, сломал его и уничтожил все мои сомнения. Я не смог сказать "нет" и этому.
Я опустился рядом и обхватил ее. В сравнении с ее маленьким телом, я был крупным и мускулистым. Она была худенькой и хрупкой, но обладала мягкими выпуклостями во всех нужных местах.
Мы идеально подходили друг другу.
- Раньше я думала о тебе, - сказала она и рассмеялась: маленький, крошечный звук в теплом свете единственной освещающей комнату лампы.
- Почему? - спросил я, желая раздавить ее в объятиях, усиливать их до тех пор, пока она не смогла бы дышать, не смогла бы произнести мое имя. Я почти боялся ее ответа; он мог сделать все вокруг таким реальным.
- Думать об этом сейчас – глупо.
Ее голос становился тягучим по мере того, как действовал «Оксикодон». Из-за него она, должно быть, ощущала себя парящей и одурманеной, но еще не настолько, чтобы уснуть. Мне следовало бы помнить об этом; не стоило проявлять такую беспечность. Находиться здесь с ней было опасно, ее уязвимость взывала к моему наваждению, оно пульсировало в моей голове приглушенными волнами.
- Ты можешь мне рассказать, - сказал я тоном волка уговаривающего свою добычу. Мне нужно было уйти от нее, но я не мог.
- Ладно, только не смейся, обещаешь?
- Обещаю.
Она повернулась в моих объятиях и встретилась со мной лицом к лицу. На один удар мое сердце перестало быть мертвым, и пульсация ударила в голову, наращивая силу наваждения.
- Я представляла себе, что ты приходишь, чтобы спасти меня, забрать от всего ужасного, что было в моей жизни. Я фантазировала, что ты заметишь меня и спасешь. Я знала, что ты так никогда не сделаешь, - протараторила она хриплым голосом, что заставило мой член заныть от потребности. - Я имею в виду, ты чертовски горяч и богат, а я ничто.
- Ты красивая и глупая девушка, - сказал я и вопреки всему сумел сохранить свой голос светлым, - разве ты не знаешь, как чертовски ты привлекательна?
Она подняла на меня взгляд, ее глаза расширились, на этот раз от удивления, не зная, как реагировать на все это.
И я поцеловал ее, я не хотел, но сделал это. Я целовал ее, и мое сердце трепетало в груди от впервые вкушаемой мною сладости ее дыхания, ее сути, ее чистоты, несмотря на обстоятельства, благодаря которым она появилась на свет, красоты в каждой клеточке ее тела.
Она наклонилась ко мне, обвила вокруг меня свои тонкие руки и заставила почувствовать себя самым могущественным в мире человеком.
Что эта хрупкая маленькая вещь со мной сделала?
После поцелуя она начала отключаться; таблетка наконец-то ее уносила.
Мой член был прижат к ее бедру, и с ее губ сорвался короткий стон одобрения.
Я мог бы трахнуть ее, когда она уснет, но не стал. Не смог отважиться на это.
Так я лежал еще несколько минут, пока ее дыхание не выровнялось и стало ясно, что она погрузилась в глубокий сон.
Мне нужно было убить снова. Я никогда не делал этого с таким коротким перерывом, как собирался сейчас, но мне пришлось. Если бы я уничтожил Зверушку, то не знаю, смог бы я простить себя за это.
Она была моим единственным шансом стать человечным, быть нормальным и исполнить предназначение, выбранное родителями для меня еще до моего рождения.
Я выпутался из ее объятий и медленно скатился с кровати. Натянув на нее одеяло, я заботливо подоткнул его, словно родитель, укладывающий ребенка.
Выйдя, я запер дверь и, не издавая ни звука, направился к грузовику. Сев внутрь машины, я раз за разом бил по рулю и орал "черт побери", пока не почувствовал относительное облегчение потребности, пронизывающей все мое тело.
Я курсировал медленно и осторожно, высматривая идеальную партию. Маленькую и красивую женщину, которая бы добровольно предложила свою жизнь взамен на жизнь Зверушки.
Одна подходящая нашлась в Ванкувере, в дерьмовом районе. Она сидела на остановке, можно подумать, в такое время ночи ходили автобусы.
Я остановился рядом с ней, и она встала, улыбаясь. Девушка была блондинкой, гибкой, с грудью большей, чем у Зверушки, и при том очень красивой.
- Тебя подвезти? - спросил я, когда она подошла.
- Ясное дело, платишь наличными?
- Да, запрыгивай.
- У тебя есть место, куда мы можем поехать?
- Ага, это сразу за мостом.
- Назад в Портленд?
- Да.
- Это обойдется дороже, тебя это устраивает?
- Ну, конечно, милая.
Она села в машину и пристегнула ремень безопасности. Безопасность прежде всего.
Вблизи я увидел, что она была старше, чем казалось поначалу, но большая часть ее первоначального вида оставалась при ней. Она только начала увядать, но еще не была слишком дефектной.
Мы поехали, и весь путь она болтала о своих любимых ТВ-шоу. Я не понимал, как большинство этих женщин, подобранных мною, жили всю свою жизнь, сопереживая нескольким скучным двуличным персонажам из, так называемых, реалити-шоу.
Рядом со складом я использовал тот же предлог, что мне нужно занести кое-что внутрь, и взял ее с собой. Со вчерашнего дня в кабине грузовика оставался брезент, это казалось разумным.
К тому времени как она заметила груду окровавленной женской одежды, спрятанной в углу шкафа, и нож в моей руке, было уже слишком поздно.
В этот раз я был куда более вменяемым. Я обозначил отведенное время и наслаждался им, насыщая свое наваждение, как минимум на пару недель.
Я не целовал и не кусал ее, после поцелуя Зверушки и ощущения ее сущности на моем языке, мне не хотелось запятнать это другим вкусом.
Она поверила, что мы просто собираемся потрахаться, старый добрый дрянной секс за деньги. Пока она корчилась под хваткой моей руки, я ударил ножом ей в горло. Быстрый и резкий выпад моего большого охотничьего ножа. На этот раз все было быстро, и брызги ее артериальной крови едва покрыли меня.
Я осторожно отрезал ее сосок, оставляя четкие отметины вместо зазубренных краев.
Закончив с ней, я отвез тело в то же место в горах и оставил ее аккуратно лежать всего в нескольких ярдах от Коры.
