Если Клэрис Старлинг и приобрела какие-нибудь навыки за время своей карьеры в органах охраны правопорядка, то это прежде всего был навык не искать приключений на свою голову. Ощущение ужаса не возбуждало, и сейчас ей вовсе не хотелось снова пережить страх, который она испытала когда-то. Но с другой стороны, в подвале все же могли находиться нужные ей досье. Это можно выяснить уже через пять минут.
Старлинг хорошо помнила, как лязгали за ее спиной металлические двери, когда она шагала по коридору подвала много лет назад. На тот случай, если сейчас кто-то вдруг решит захлопнуть за ней дверь, она связалась с балтиморским отделением ФБР, сказала, где находится, и обещала через час сообщить, что вышла на поверхность.
На той лестнице, по которой много лет назад ее вел в подвалы Чилтон, электричество еще работало. Здесь, на этих ступенях, он рассказывал ей о мерах предосторожности, к которым приходится прибегать при общении с доктором Лектером. Под этой лампой они остановились, и директор лечебницы показал ей, вынув из бумажника, фотографию медсестры, язык которой откусил и проглотил Ганнибал Лектер, когда его собирались подвергнуть медицинскому обследованию. Если доктору Лектеру при усмирении сломали плечо, то рентгенограмму ему должны были сделать обязательно.
Старлинг вдруг ощутила на шее дуновение ветерка, словно где-то открылось окно.
На лестничной площадке она увидела коробку из-под гамбургера из «Макдоналдса» и несколько бумажных салфеток. Там же валялась грязная, когда-то содержавшая бобы банка. Еда отбросов общества. В углу у стены воняла куча человеческих экскрементов и лежали еще несколько салфеток. На нижней площадке лестницы освещение уже не работало. Тяжелая металлическая дверь, ведущая в палату буйных больных, была распахнута и удерживалась крючком у стены. Ручной фонарь Старлинг с пятью батарейками давал мощный широкий поток света.
Она направила луч в длинный коридор бывшего отделения максимально строгого режима. В дальнем конце коридора виднелось нечто массивное. Как странно видеть двери камер открытыми, подумала Старлинг. Пол коридора был усыпан пакетами от хлеба и бумажными стаканчиками. На столе санитара стояла закопченная банка из-под колы. Она определенно служила заменителем трубки для курения крэка.
Старлинг дважды обвела лучом место, где когда-то сидел санитар. Ничего. Затем она достала мобильный телефон. Красный глазок в темноте светился особенно ярко. Под землей телефон был совершенно бесполезен, но Старлинг громко произнесла в аппарат:
— Барри, подгони грузовик к боковой двери. Захвати прожектор. Чтобы поднять некоторые вещи, нам потребуются лебедки… Да, да. Спускайся ко мне.
Убрав телефон, Старлинг обратилась в темноту:
— Слушайте меня внимательно. Я — сотрудник федеральной службы. Если вы живете здесь нелегально, то можете сейчас уйти. Я не стану вас арестовывать. Вы мне не нужны. Меня не волнует, вернетесь или не вернетесь вы сюда после того, как я завершу свои дела. В данный момент вы должны выйти из своих укрытий. Если вы попытаетесь помешать моим действиям, то рискуете получить серьезные телесные повреждения, так как я всажу пулю вам в зад. Благодарю за внимание.
Ее голос гремел в том самом коридоре, где множество человеческих существ, срывая голоса в бессмысленных воплях, когда-то грызли беззубыми деснами железные решетки своих камер.
Старлинг вспомнила уверенность, которую придавало ей присутствие здоровенного санитара по имени Барни, когда она приходила для бесед с доктором Лектером. Припомнила она и ту забавную вежливость, с какой общались между собой Ганнибал Лектер и санитар Барни. Сейчас Барни рядом не было. В мозгу стучали какие-то обрывки оставшихся в памяти еще со школьных времен слов. Приученная к дисциплине мысли, Старлинг заставила себя вспомнить их целиком:
Всплывает в памяти звучание
Шагов, что мы не совершали,
К вратам, что мы не открывали,
Вратам, ведущим в райский сад.
Райский сад, не иначе. На что, на что, но уж на райский сад это место точно не похоже.
Старлинг, которую в последнее время все средства массовой информации активно толкали на то, чтобы возненавидеть оружие и саму себя, прикоснулась к рукоятке пистолета. Это прикосновение доставило ей удовольствие. Держа «кольт» сорок пятого калибра у ноги стволом вниз и направив луч света вперед, она внимательно вгляделась в коридор. Контролировать оба фланга одновременно было чрезвычайно трудно, в то же время она не имела права оставить кого-нибудь у себя в тылу. Издалека до нее доносился звук капели.
В некоторых камерах были штабелями сложены разобранные на части кровати, в других — матрасы. В центре коридора стояла вода, и Старлинг, заботясь, как всегда, о сохранности туфель, постоянно переходила с одной стороны неширокой, но длинной лужи на другую. Она вспомнила совет, который дал ей Барни в то время, когда все камеры были заняты. Старайтесь идти точно по середине коридора, мисс.
Это действительно были шкафы для хранения папок. Они стояли вдоль коридора, до самого его конца. В луче фонаря шкафы имели унылый оливковый цвет.
Здесь же находилась и клетка, в которой сидел Вездессущий Миггз. Старлинг больше всего ненавидела это место. Когда она проходила мимо Миггза, тот шептал ей всякие гнусности и брызгал жидкостью, которая в этот момент оказывалась у него под рукой. Вездессущего Миггза убил доктор Лектер, приказав проглотить собственный язык. После смерти Миггза камеру занял Сэмми. Доктор Лектер побуждал Сэмми писать стихи. Даже сейчас Старлинг слышала, как Сэмми ревет свои вирши:
Я ХАЧУ УЙТИ К ИССУССУ,
Я ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ.
Я СМАГУ УЙТИ С ИССУССАМ,
ЕСЛИ БУДУ ХАРАШО СИБЯ ВЕСТИ.
Она еще где-то хранила нацарапанный карандашом текст.
Клетушка теперь была забита матрасами и связанным в узлы постельным бельем.
И вот наконец камера-клетка доктора Лектера.
Прочный стол, за которым он читал, как и прежде, был привинчен к полу в центре камеры. Доски с книжных полок исчезли, но металлические кронштейны продолжали торчать из стены.
Ей следовало начать искать историю болезни, но она не могла оторваться от созерцания клетки. Ведь именно здесь и состоялась самая замечательная встреча в ее жизни. Именно здесь она была потрясена, шокирована, изумлена.
В этой клетке она услышала слова о себе. Слова настолько правдивые, что они и по прошествии стольких лет иногда колоколами звенели в ее сердце.
Девушке захотелось войти в камеру. Она испытывала непреодолимое желание перешагнуть через порог. Так нас иногда тянет к себе вода под высоким мостом или тусклый блеск рельс при звуках приближающегося поезда.
Старлинг осветила пространство вокруг себя, заглянула за шкафы и бросила луч света в ближайшие камеры.
Любопытство все же заставило ее перешагнуть через порог. Она остановилась в центре клетки, в которой доктор Лектер провел целых восемь лет своей жизни. Она стояла на том месте, где когда-то стоял он. Старлинг казалось, что она вот-вот испытает прежний трепет, однако ничего подобного не произошло. Положив пистолет и фонарь на стол, она оперлась на столешницу, но не почувствовала под ладонями ничего, кроме неровностей и россыпи каких-то крошек.
Девушка была разочарована. Без своего обитателя камера оказалась столь же пустой и никчемной, как сброшенная змеей старая кожа. Однако перед ней вдруг открылась простая истина — смерть и опасность не обязательно являются в своих нарядах. Они могут прийти к вам с нежным дыханием любимого. Или солнечным днем на рыбном рынке с мелодией «Макарены», гремящей в мощных динамиках.
Однако к делу. Ряд шкафов вытянулся на три метра. Всего четыре шкафа высотой до подбородка. В каждом шкафу пять ящиков с одним общим замком справа вверху. Впрочем, все замки открыты.
Ящики были забиты историями болезней. Все документы хранились в папках или конвертах. Старые папки из картона под мрамор были потерты и помяты. Конверты из манильской бумаги, напротив, выглядели совсем новыми. Сведения о состоянии здоровья давно умерших людей уходили в прошлое до 1932 года — года открытия лечебницы. Истории болезней были расставлены в алфавитном порядке, хотя некоторые материалы лежали навалом позади стоящих папок. Старлинг быстро просматривала ящики, держа тяжелый фонарь над плечом и перебирая пальцами свободной руки папки. Она очень жалела, что не захватила с собой маленький фонарик, который можно было бы держать в зубах. Разобравшись немного в системе хранения, Старлинг пропустила все ящики от «Д» до «К» (в последнем дел был очень мало) и сразу обратилась к «Л». А вот и он! Лектер, Ганнибал.
Она вытащила на свет конверт из плотной желтой бумаги и на ощупь попыталась определить, есть ли в нем рентгеновская пленка. Ничего не нащупав, Старлинг положила конверт поверх других досье, открыла и обнаружила, что он содержит историю болезни покойного И. Дж. Миггза. Будь он проклят! Миггз, похоже, намерен преследовать ее и из могилы. Бросив историю болезни на шкаф, она принялась лихорадочно разыскивать досье самого Миггза. Конверт стоял на своем месте в строго алфавитном порядке. Но он был пуст. Ошибка в расстановке? Может быть, кто-то случайно поместил документы Миггза в конверт Лектора? Клэрис просмотрела всю букву «М», надеясь отыскать личное дело без папки. Ничего. Старлинг вернулась к букве «Д». Она вдруг начала испытывать какую-то смутную тревогу. Ее все сильнее начинал беспокоить запах. Сторож был прав. В этом месте невозможно дышать. Едва успев просмотреть половину папок на букву «Д», Старлинг почувствовала, что вонь резко усилилась… и продолжает усиливаться.
