Ознакомительная версия.
– Но это невозможно! – Джад недоверчиво посмотрел на Анджели. – Я хочу сказать, кто-то же должен его знать. Человек, совершивший такие преступления, не может возникнуть ниоткуда!
– Именно это и сказал Макгрейви, – вздохнул Анджели. – Доктор, мои люди и я сам провели всю ночь, проверяя каждого Дона Винтона в Манхеттене и других районах Нью-Йорка. Мы добрались даже до Нью-Джерси и Коннектикута, – он вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Джаду. – Мы нашли одиннадцать Донов Винтонов, которые пишут окончание своей фамилии «тон», и четырех, которые пишут «тен». Мы искали даже Донвинтона. Из них нам подошли четверо и мы проверили каждого из них. Первый оказался паралитиком, второй – вице-президентом одного из банков, третий – пожарником, дежурившим в те часы, когда убили Джона Хансена и Кэрол Робертс. Последний оставшийся – владелец зоомагазина, но ему добрых восемьдесят лет.
У Джада пересохло во рту. Только сейчас он понял, как велика была его надежда найти преступника. Моуди не сообщил бы ему это имя, если бы сомневался в правильности своих слов. Он же прямо заявил, что Дон Винтон не исполнитель, а организатор всех убийств. Просто невероятно, что у полиции нет сведений о таком человеке. Моуди убили, потому что он знал правду. И теперь без его помощи Джад оставался совершенно один. А петля вокруг него затягивалась все туже.
– Мне очень жаль, – посочувствовал Анджели. Джад взглянул на детектива и тут вспомнил, что тот не спал всю ночь.
– Благодарю за то, что вы для меня сделали, – сказал он.
– Вы уверены, что правильно поняли слова Моуди?
– Да, – Джад закрыл глаза, вспоминая разговор с частным детективом. Он спросил Моуди, уверен ли тот в том, что знает, кто стоит за всем этим. Казалось, он вновь услышал голос Моуди: «Никаких сомнений, док. Вы когда-нибудь слышали о Доне Винтоне?» Дон Винтон. – Да, – повторил он, взглянув на Анджели.
– Мы зашли в тупик, – Анджели чихнул.
– Вам лучше лечь в постель.
– Да, наверное, вы правы, – детектив встал.
– Вы давно работаете с Макгрейви? – поколебавшись, спросил Джад.
– Это наш первый случай. А что?
– Он может арестовать меня по подозрению в убийстве? Анджели снова чихнул.
– Думаю, вы правы, доктор. Мне необходимо лечь в постель, – он направился к двери.
– Возможно, я знаю, что надо делать, – сказал Джад.
– Я слушаю, – Анджели остановился.
– Мне надоело служить мишенью. Я хочу бороться. Я сам их найду.
– Но как? – удивился Анджели. – Пока мы воюем с тенями.
– Когда свидетели сообщают приметы преступника, художник по словесному описанию рисует его портрет. Правильно?
– Да, – кивнул Анджели.
Джад начал нервно ходить по комнате.
– Я хочу дать вам словесный портрет личности человека, который стоит за этими преступлениями.
– Но каким образом? Вы же никогда его не видели. Им может оказаться кто угодно.
– Совсем наоборот, – поправил его Джад. – Мы ищем очень, очень необычного человека.
– Какого-нибудь умопомешанного.
– Умопомешательство всего лишь всеобъемлющее выражение. Оно не имеет смысла с медицинской точки зрения. Нормальная психика – это просто способность мозга приспосабливаться к окружающей действительности. Если же нам это не удается, мы или прячемся от реальности, или ставим себя над ней, превращаясь в сверхсуществ, не подчиняющихся общим законам.
– Значит, мы ищем супермена?
– Точно. В любой опасной ситуации, Анджели, перед каждым из нас три пути: удрать, пойти на компромисс или напасть самому. Наш человек всегда нападает.
– То есть он лунатик?
– Нет. Лунатики убивают редко. Состояние транса у них очень непродолжительно. Мы имеем дело с более сложным случаем. У него соматогенный психоз, шизофрения, циклотимия или комбинация этих заболеваний. Возможно, здесь присутствует временная амнезия, следующая за актом насилия. Но что самое главное, его внешний вид и поведение для окружающих представляются совершенно нормальными.
– Значит, мы вновь остались ни с чем?
– Вы не правы. Наоборот, мы здорово продвинулись вперед. Я могу дать вам его приметы. Дон Винтон выше среднего роста, хорошо сложен, у него фигура атлета. Он тщательно следит за внешностью и очень педантичен. У него нет артистического таланта. Он не художник, не писатель, не артист. – Анджели смотрел на доктора, открыв от изумления рот, а Джад продолжал, говоря все быстрее, постепенно возбуждаясь:
– Он не принадлежит к клубам и не принимает участия в деятельности общественных организаций, если только не руководит ими. Это человек, привыкший командовать. Он безжалостен и нетерпелив. Он мыслит по-крупному. Если уж он идет на преступление, это ограбление банка, похищение или убийство, – возбуждение Джада нарастало. Перед мысленным взором доктора все отчетливее возникал образ его противника.
– Доктор, – перебил его Анджели, – я, конечно, не могу опровергнуть ваши слова, но, по-моему, этим человеком может оказаться какой-нибудь псих, одурманенный наркотиками бродяга.
– Нет, – уверенно возразил Джад. – Тот, кого мы ищем, не употребляет наркотики. Я скажу вам больше. В школе он участвовал в контактных играх. Хоккей или футбол. Его не интересовали шахматы, шашки, шарады или кроссворды.
– Возможно, преступления совершил не один человек, – скептически заметил Анджели. – Вы сами упоминали об этом.
– Сейчас я говорю о Доне Винтоне. Человеке, который всем руководит. И еще. Его предки – выходцы из латинской страны.
– С чего вы взяли?
– На это указывают орудия убийства. Нож, кислота, бомба. Он латиноамериканец, итальянец или испанец, – Джад глубоко вздохнул. – Вот вам приметы человека, который совершил три убийства и пытается убить меня.
Анджели шумно проглотил слюну.
– Как, черт побери, вы все это узнали?
– Это моя профессия, – Джад опустился на стул.
– То, что касается психики, несомненно. Но вы же дали описание человека, которого никогда не видели.
– Внешний вид часто связан с психикой. Доктор Кречмер в своих работах показал, что восемьдесят пять процентов мужчин, страдающих шизофренией, высокого роста и хорошо сложены. Наш человек, несомненно, шизофреник. Кроме того, у него мания величия, он считает, что законы общества его не касаются.
– Но почему обо всем этом не стало известно гораздо раньше?
– Потому что он носит маску.
– Что-что?
– Мы все носим маски, Анджели. Как только мы вырастаем из пеленок, мы учимся скрывать свои истинные чувства, маскировать страх и ненависть. Но, находясь в состоянии стресса, Дон Винтон сбрасывает маску и показывает свое истинное лицо.
– Я понимаю.
– Самое уязвимое место этого человека – его эго. Если ему что-то угрожает, действительно угрожает, он сойдет с ума. Он слишком близко от черты, отделяющей здоровую психику от больной. И не требуется большого усилия, чтобы заставить его перейти эту черту. – Джад задумался, а затем продолжил, будто разговаривая с самим собой:
– Он обладает «мана».
– Чем?
– «Мана». Так дикари характеризуют человека, который может подчинять других своей воле. Якобы благодаря находящимся в нем демонам.
– Вы сказали, что он не рисует, не пишет книг, не играет на музыкальных инструментах. Как вы узнали об этом?
– Мир полон художников, писателей, музыкантов, больных шизофренией. Большинству из них удается пройти по жизни без насилия, потому что их творчество является тем клапаном, через который они могут сбросить внутреннее напряжение. У нашего человека такой возможности нет. Он как вулкан. И единственный остающийся выход – извержение: Хансен, Кэрол, Моуди.
– Вы хотите сказать, что это просто бессмысленные убийства, совершенные, чтобы…
– Для него они не бессмысленны. Совсем наоборот… – неожиданно Джаду все стало совершенно ясно. Он мысленно выругал себя за то, что так долго оставался слепым и глухим. – Дон Винтон с самого начала охотился за мной. Джона Хансена убили, потому что приняли его за меня. Обнаружив свою ошибку, убийца пришел ко мне в кабинет. Но вместо меня там оказалась Кэрол.
– Он убил ее, чтобы она не смогла его опознать?
– Нет. Человек, которого мы ищем, не садист. Кэрол пытали, чтобы получить от нее какую-то информацию. Допустим, сведения, компрометирующие убийцу. А она не хотела их сообщить или просто не знала, о чем идет речь.
– Какие же именно сведения?
– Не имею ни малейшего понятия. Но именно в этом ключ к разгадке. Моуди нашел ответ, и его убили.
– Но остается одна неясность. Если бы вас убили на улице, они не смогли бы получить интересующую их информацию. Это не согласуется с вашей версией, – заметил Анджели.
– Не совсем так. Допустим, информация содержится в моих пленках. Сама по себе она совершенно безвредная, но в сочетании с другими фактами может угрожать убийцам. Они оказываются перед выбором: или взять ее у меня, или убить меня самого, чтобы я не мог о ней рассказать. Сначала они попытались убрать меня, но совершили ошибку, убив Хансена. Затем они пошли по второму пути и хотели получить от Кэрол нужные им сведения. Ничего не добившись, они целиком сосредоточились на мне. Вы помните лимузин с потушенными фарами? За мной, вероятно, следили, и когда я отправился к Моуди. А потом, в свою очередь, стали следить за ним. И убили его, когда он узнал правду.
Ознакомительная версия.
