– Это дерьмо из резервной части беспардонно вторгается в ход моих мыслей, – сказал пьяный здоровенному парню справа от него. – Скажите, чтобы убирался отсюда, а то случится маленькая неприятность.
– Оставь парня в покое, – посоветовал тот. На его узком, изможденном лице виднелись полоски грязи.
И тут пьяный офицер очень удивил меня. Наклонившись к своим товарищам, он заговорил вдруг на беглом, почти литературном старом вьетнамском языке. Должно быть, он умел не только говорить, но и думать на этом языке и был уверен, что ни я, ни Майк его не поймем.
– Это серьезно, – сказал он. – Большинство людей на этом свете, которых я не презираю, или уже мертвы или скоро будут мертвы.
Он сказал что-то еще. Я не уверен, что точно привел его слова, но смысл их был именно таким.
Затем он произнес, все на том же старом вьетнамском, фразу, которая даже для моих ушей была слишком чопорной и неестественной, как третьесортный викторианский роман:
– Вам следует помнить, что мы привезли с собой.
Чтобы отполировать кость, требуется много времени и терпения. А полировать череп наверняка труднее, чем все остальное.
– Вашему узнику требуется еще выпивка, – сказал офицер, поворачиваясь вместе со стулом. Не снимая руку с пистолета, он тяжело поглядел на меня.
– Виски, – сказал здоровяк.
Майк уже снимал с полки бутылку. Он понял, что офицер хочет напиться, чтобы уже просто не держаться на ногах к тому моменту, когда он созреет для того, чтобы в кого-то выстрелить.
Лицо крупного парня, сидящего справа от пьяного, вдруг показалось мне на секунду знакомым. Волосы его были побриты так коротко, что он казался лысым, а глаза над полосками грязи на щеках казались огромными. Из петлицы на его воротнике свисали часы в корпусе из нержавеющей стали. Он протянул мускулистую руку к бутылке, которую передал ему Майк, стараясь держаться как можно дальше от стола. Солдат свернул пробку и налил себе и своим товарищам. Офицер тут же одним махом осушил стакан и поставил его на стол, явно желая, чтобы стакан снова наполнили.
Третий солдат, который до сих пор молчал, произнес вдруг:
– Здесь что-то случится. – Он в упор посмотрел на меня. – Знаешь, приятель...
– Ничей он не приятель, – перебил его офицер. Прежде чем кто-то успел бы остановить его, он выхватил из кобуры револьвер и стрельнул, не целясь, в другой конец зала. Последовала вспышка, треск взрыва, в воздухе еще сильнее запахло порохом. Пуля вошла в деревянную панель стенки дюймах в восьми от меня.
На секунду я словно оглох. Затем, допив одним глотком остатки пива, медленно встал. В голове у меня гудело.
– Неужели не ясно, что я ненавижу все это дерьмо? – сказал пьяный. – Неужели я не ясно дал это понять?
Солдат, назвавший меня приятелем, рассмеялся, а другой, здоровенный, налил офицеру еще виски. Потом он встал и направился ко мне. Под усталостью, под полосками грязи, на лице его можно было прочесть тревогу и беспокойство. Он специально встал между мной и человеком с револьвером.
Он потащил меня к выходу, стараясь все время держаться между мною и столиком, за которым остались его товарищи. Затем сердито посмотрел на меня, так как я застыл на месте, отказываясь следовать за ним.
– Черт побери, – сказал он, заглядывая мне в глаза, и тут же сам застыл на месте и снова произнес, но уже совсем другим голосом: – Черт побери.
Я громко рассмеялся.
– Да это же, – удивленно сказал он. – Так ведь это...
– Где ты был все это время? – спросил я.
Джон Рэнсом повернулся к столику.
– Эй, я знаю этого парня. Это мой старинный приятель по игре в футбол, – сказал он.
Пьяный майор пожал плечами и положил пистолет на стол.
– Плевать я хотел на футбол, – сказал он, однако руку с револьвера все-таки убрал.
– Купите сержанту выпить, – сказал третий, худощавый.
Джон Рэнсом быстро подошел к стойке и взял стакан, который вложил ему в руку смущенный Майк. Затем он прошел между столиками, налил виски себе и мне и пересел ко мне за стол.
Мы оба молча наблюдали, как пьяный майор клевал носом, пока голова его не коснулась наконец груди.
– Пора, Джэд, – сказал он худощавому, и тот, взяв со стола револьвер майора, засунул его себе за пояс.
– Этот парень готов, – сообщил нам Джэд.
Рэнсом снова повернулся ко мне.
– Он не спал трое суток, – Джону не требовалось пояснять, кто такой «он». – Мы с Джэдом дремали время от времени, а он все говорил и говорил.
Он опустился на один из стульев за моим столиком и поднес к губам стакан. Я молча сел рядом.
Полоска света, отражавшаяся в зеркале, сдвигалась постепенно влево, и яркое белое сияние вот-вот должно было исчезнуть. Майк снял абажур с одной из ламп и начал подкручивать фитилек.
– Почему получается так, что, когда я встречаю тебя, ты все время оказываешься в каком-то дерьме? – произнес после паузы Рэнсом.
– Ты еще спрашиваешь?
Джон улыбнулся. Он был ни капли не похож на офицера из Уайт Стар Кэмп, собиравшегося устроить экскурсию сенатору Берману. Сейчас передо мной был мужчина, который лучше знал, что такое война, и внутри него было больше этой самой войны.
– Я ведь вытащил тебя в Уайт Стар из сарая с мертвецами, разве не так? – спросил Джон.
Я согласился, что все было именно так.
– Как там это называлось – похоронная команда? Это ведь даже не было кажется официальным подразделением. – Джон улыбнулся и покачал головой. – Кажется, только один из них имел военную подготовку. Сержант. Не помню его имени. Кажется, он был итальянец.
– Ди Маэстро.
Рэнсом кивнул.
– Там творилось нечто невообразимое. – Майк зажег огромную спичку и поднес ее к фитилю керосиновой лампы. – Я слышал кое-что... – Рэнсом глотнул виски и привалился к стенке. Я подумал, что он вполне мог слышать о капитане Хейвензе. Рэнсом закрыл глаза.
Я спросил, по-прежнему ли он служит на лаосской границе. Джон, вздохнув, покачал головой.
– Так ты не командуешь больше местными племенами? Как они там назывались – кажется, кату.
Он открыл глаза.
– У тебя хорошая память. Нет, я там больше не служу. – Он хотел добавить что-то еще, но почему-то передумал. – Я жду, когда меня пошлют обратно в Кхе Санх. Там гораздо лучше, чем здесь. Но сейчас я мечтаю только об одном – принять ванну и лечь в постель. В любую постель. Меня устроил бы даже кусочек сухой ровной земли.
– А откуда ты вернулся сейчас? – спросил я.
– Из центра страны, – сказал Джон. Лицо его вдруг перекосилось, губы раздвинулись. Мне стало вдруг не по себе, я даже не сразу понял, что Джон улыбается. – А теперь пора вытаскивать отсюда майора.
– Похоже, тебе придется тащить его, как больной зуб.
Джон выпрямился, пораженный моим очевидным невежеством.
– Ты хочешь сказать, что никогда не слышал о нем? – удивленно спросил он. – Не слышал о Франклине Бачелоре?
И тут я вдруг понял, что слышал это имя, что кто-то когда-то уже упоминал его при мне.
– Он в подполье уже много лет, – продолжал Джон Рэнсом. – Бачелор делает вещи, о которых даже не мечтает регулярная армия. Он стал легендой. Он упал на пенджабский частокол и остался жив. У него вся грудь в шрамах.
Я вспомнил, что это Рэнсом упоминал о майоре Бачелоре тогда, в Уайт Стар.
– Он командовал людьми, количество которых чуть ли не превышало регулярную армию, и сделал много полезного в провинции Дарлак. А потом ушел оттуда по собственной воле. Он – герой. В этом не может быть никаких сомнений.
И тут я вспомнил, что именно Франклин Бачелор был тем капитаном, на которого налетел взвод Крысолова после того, как рядовой по имени Бобби Суэтт подорвался на мине. Крысолов принял тогда жену Бачелора за черноволосого ангела.
И еще я понял вдруг, чей именно череп лежит, отполированный, на заднем сиденье джипа.
– Я действительно слышал о нем, – подтвердил я. – И о той женщине из рейдов.
– О его жене, – уточнил Рэнсом.
Я спросил Джона, куда они везут Бачелора.
– Мы переночуем в Кэмп Крэнделл, а потом отправимся в Тан Сон Нат, и оттуда его переправят в Штаты. В Лэнгли. Я думал, что придется его связать, но, похоже, достаточно будет просто постоянно вливать в него виски.
– Он захочет получить назад свой револьвер.
– Может быть, я даже отдам его ему. – Я прочел по глазам Джона, что он не хотел бы оставлять Бачелора наедине с его оружием. – В Лэнгли ему придется несладко.
– Почему именно Лэнгли?
– Не спрашивай. Не стоит, однако, быть таким наивным. Уж не думаешь ли ты, что они... – Он не закончил фразу. – Как ты думаешь, почему нам вообще приказано вывезти его отсюда?
– Наверное, что-то пошло не так.
– Этот человек нарушил определенные границы – и нарушил их слишком много. Но скажи на милость, разве можно сделать здесь что-нибудь по-настоящему стоящее, не нарушая эти самые границы?
На секунду мне захотелось увидеть, как важный и трезвый чиновник из Лэнгли, штат Виржиния, с набриолиненными волосами и в строгом полосатом костюме, допрашивает майора Бачелора. Они ведь все там считают себя жутко важными и серьезными.
