— Не переживай, — ответил я. — Похоже, это дело кем-то проклято.
Выбитые из колеи плохими вестями, мы с Чаморро молча стояли перед папкой, пытаясь собрать осколки разбитых надежд.
— Ладно, — проговорил я бодрым тоном. — Считай, что во всем виновато временное помрачение рассудка, навеянное отпускной эйфорией и провалом расследования в Алькаррии, которое занозой засело в мозгу и не дает нам покоя. Однако взрослые люди должны с достоинством держать удар, поэтому предлагаю начать расследование с чистого листа, словно мы никогда не слышали ни о каком Тринидаде Солере, ни о его смерти.
Принятое решение обязывало нас окунуться с головой в базу данных, чтобы ознакомиться с делами всех пропавших без вести в последние двенадцать месяцев, а затем отобрать тех, чьи параметры совпадали с заключением судебных экспертов по паленсийскому трупу. У нас на руках имелось большое преимущество — высокий рост, однако объявленных в розыск двадцатилетних девиц тоже немало, и, как правило, они уходят из дома по собственной воле и в основном из-за семейных неурядиц. В ходе работы мы могли столкнуться еще с одним затруднением: компьютеризация коснулась архива лишь частично, и заданный по росту автоматический поиск не гарантирует стопроцентного результата. В довершение ко всему просмотр огромного количества порталов быстро утомляет внимание и порождает предательские сомнения в действенности подобного времяпрепровождения, поскольку родственники порой вообще не заявляют об исчезновении. Правда, такие случаи редки, но они бывают.
Допустим, мы нашли бы подходящую кандидатуру, но и тогда дело не намного продвинулось бы вперед: предстояла идентификация трупа, от которого в буквальном смысле слова остались рожки да ножки, и произвести ее можно лишь путем сопоставления результатов рентгенодиагностики зубной челюсти. Разумеется, у каждого из нас имеются такие снимки, но, когда они совершенно необходимы для расследования убийства, отыскать их представляется почти непосильной задачей для родственников, при условии, что таковые вообще существуют. Иногда опознанию помогает одежда, однако рядом с паленсийским трупом нашли только белые хлопчатобумажные трусики, — слишком банальный аксессуар, чтобы сослужить нам службу.
Вот такие невеселые мысли, да еще некстати свалившаяся напасть в виде муторной послеотпускной хандры, терзали меня в тот понедельник, когда около двенадцати часов дня мы с Чаморро изготовились броситься в атаку на компьютер. В успех предприятия верилось не больше, чем, скажем, в воскрешение матери олененка Бэмби. Надежды было ничтожно мало, но она не покинула нас полностью, — недаром я сохранил святую веру в воссоединения мамы оленухи со своим малышом.
Так или иначе, но понедельник прошел впустую. На следующий день, то есть во вторник, я появился в конторе с опозданием, одуревший от липкой жары и донельзя обозленный решением городских властей увеличить интервалы между поездами в летнее время, — подобное тупоумие могли проявить лишь те, кто никогда не пользовался метро. Чаморро сидела за компьютером, а раскаленный добела принтер выплевывал листы бумаги.
— Черт подери! Откуда столько рвения, Чаморро? — поинтересовался я. — Что до меня, то я чувствую себя разбитым еще до начала сражения.
Она обернулась. Как известно, способность моей помощницы к притворству бесконечно стремится к нулю, вследствие чего я сразу заметил торжествующий блеск в ее глазах. Она подождала, пока принтер не выдаст последний лист, и сложила его вместе с остальными. Потом, не произнеся ни слова, протянула мне всю стопку и, как школьница, сложила руки за спиной.
Я стал читать, и первая же строчка, несмотря на жару и раздражение, зазвучала для меня сладчайшим хоралом: «Имя: Ирина Котова. Национальность: белоруска. Дата и место рождения: 12 мая 1977, город Витебск, находящийся в непосредственной близости от границы с Россией. Рост: метр восемьдесят (прибл.). Вес: семьдесят пять килограммов (прибл.). Очень светлая блондинка. Глаза: синие. Особые приметы: отсутствуют. Пропала 6 апреля в Коста-дель-Соль.[37] Заявление об исчезновении подано 16 апреля неким Василием Олекминским, назвавшимся ее бойфрендом. Национальность: белорус, возраст: 27 лет. Им же предоставлена недавно сделанная фотография потерпевшей. Причины ее исчезновения ему неизвестны…»
Я наслаждался сухой прозой протокола, словно возвышенной поэзией. Враз улетучилась подавленность и угрызения совести, мучившие меня все эти дни. Перестала донимать даже расплавляющая мозги жара.
Я посмотрел на Чаморро и не смог удержаться от восклицания:
— Солнышко ты мое!
— Благодари мой, как ты выражаешься, «умственный аскетизм».
— Нет мне ни прощения, ни забвения… — пошутил я.
— Насколько я понимаю, ты извиняешься. Кто бы мог подумать!
— Я бы упал перед тобой на колени, но меня останавливает перспектива быть препровожденным в психушку. Военные — люди жесткие и, когда дело касается нервных расстройств, действуют гораздо решительней гражданских.
Не теряя времени, мы связались с нашим отделением в Малаге.[38] Для порядка нас, словно мяч, отфутболивали из одного отдела в другой, пока трубку не взял лейтенант Гамарра, чей выговор выдавал в нем южанина. Он нехотя признал, что дело об исчезновении белоруски поручили ему.
— Сейчас точно не помню, — сказал он. — Хотя, погоди, — действительно через мои руки проходило нечто похожее. Когда пропадает кто-то из этой публики, мы особо не утруждаемся. За ними не уследишь: они то появляются, то исчезают, то перебиваются с хлеба на воду, то, глядишь, уже разъезжают в кабриолетах. А иной раз изрешечивают друг друга пулями в каком-нибудь шикарном особняке. Ими занимаются специально обученные кадры из СЕСИД[39] и Службы информации. Мы, мелкие сошки, мозги и оружие у нас жиденькие, поэтому на рожон не лезем.
Я рассказал Гамарре о находке в Паленсии и о тех фактах, которые давали нам основания увязать исчезновение Ирины Котовой с обнаружением трупа.
— Надо же! Впервые слышу, что в Паленсии происходят какие-то события, — изумился он. — В моем представлении ее вовсе не существует и учитель географии в колледже просто морочил нам голову. Ладно, перейдем к сути. Ты уверен в вескости этих оснований?
— Пока не очень, — ответил я. — И чтобы мало не показалось, заделаю-ка я вам, господин лейтенант, еще один карамбольчик.
Я вкратце обрисовал ему историю Тринидада Солера.
— Послушай, Вила, — недоверчиво проговорил он, — я не пойму, чего ты добиваешься? Сварить наваристую похлебку из костей давно высохшего скелета?
— Пришлите мне фотографию девушки, тогда все станет на свои места.
— Конечно, пришлю, за этим дело не станет. Однако не забывай, отсюда до Паленсии путь неблизкий.
— Расстояние — не самое серьезное препятствие, с которым нам приходилось сталкиваться, господин лейтенант. У меня еще одна просьба: если вас не затруднит, то помогите мне выйти на некоего Василия Олекминского, и как можно скорее.
— Какого еще Василия?
— Дружка этой Котовой. Он нам нужен для опознания останков.
— Понятно. Тотчас отдам распоряжение. Не волнуйся, разыщем, но при условии, что он не залег на дно.
Перейра находился в отпуске. Мне было жалко тревожить его покой, хотя, надо признать, к моим альтруистическим побуждениям примешивался суеверный страх спугнуть удачу. А судья из Гвадалахары мнил себя птицей слишком высокого полета, чтобы терзаться бессонницей по поводу преждевременно закрытого дело Тринидада Солера. Так или иначе, но мы с Чаморро решили придержать новость до получения обещанной фотографии.
Фотография пришла на следующий день. Мы вскрыли конверт дрожащими от благоговения руками и таким же манером извлекли его содержимое. Моментальный снимок стандартного размера запечатлел огромного мужчину с рыжими усами и девушку, чуть ниже ростом, позировавшими на фоне моря. Мы с Чаморро впились взглядом в лицо Ирины Котовой.
— Она похожа на ангела, — проговорила Чаморро с горечью.
— Действительно ангел, но падший, — уточнил я.
— В нашем мире с ангелами сплошь и рядом происходят подобные вещи.
— Выше нос, Чаморро! Ты у меня совсем расквасилась.
— Ничего не могу с собой поделать, — уныло сказала она. — Ты только посмотри: у нее вся жизнь впереди, и она могла бы быть счастлива до конца дней, если бы не ее лицо. Красота подписала ей смертный приговор; она, будто магнитом, притягивает к себе жирных вонючих кабанов. И больше всего меня бесит, что за их скотство расплачиваются несчастные несмышленыши вроде Ирины Котовой, меж тем как кабаны продолжают нагуливать себе брюхо, похрюкивая от удовольствия в своих свинарниках.
— Не знаю. Все выглядит намного сложней и запутанней. Готов держать пари, она сознательно выбрала свою судьбу и была ею довольна, — возразил я.
