Ознакомительная версия.
Она растерянно оглядывала окружающие корпуса – высокие монолиты смешанных архитектурных стилей, силилась прочитать в свете уличных фонарей красные, желтые, светло-зеленые указатели. Нужный корпус Росслин, куда, согласно полученному разъяснению, можно попасть через корпус Баннермана, нигде не упоминался.
– По-моему, мы не туда попали, – объявила Кейтлин, не отрывая глаз от дисплея, с лихорадочной сосредоточенностью тыкая в кнопки.
– Думаешь? – добродушно переспросила Линн, хотя в душе царило отчаяние.
– Угу. Если б попали туда, тогда там бы и были, правильно?
Несмотря на страх, усталость, растерянность, Линн насмешила забавная логика дочери.
– Разумеется, правильно.
– Я всегда права. Просто спрашивай. Я как бы типа оракул.
– Наверное, оракул сказал бы, куда теперь ехать.
– Для начала давай задний ход.
Линн немного подала назад, остановилась у других указателей – Хопгуд, корпус «Золотой юбилей», въезд в Центральную больницу, клуб «Вэраети» детской амбулатории…
– Где же Баннерман, черт побери?
Кейтлин покосилась на нее от дисплея:
– Остынь, женщина. Знаешь, это вроде игры по телевизору.
– Терпеть не могу этого выражения!
– Про игру по телевизору? – поддразнила ее дочка.
– Остынь, женщина! Мне неприятно.
– Ну, ты здорово завелась. Теперь меня заводишь.
Линн оглянулась и снова дала задний ход.
– Жизнь – игра, – провозгласила Кейтлин.
– Игра? Что это значит?
– Просто игра. Выиграл – живешь, проиграл – умираешь.
Линн резко затормозила и повернулась к Кейтлин:
– Ты в самом деле так думаешь, милая?
– Угу. Моя новая печень как бы спрятана в лабиринте. Ее надо найти. Если найдем вовремя, буду жить. Если нет – полный облом.
Линн фыркнула, обняла дочь за плечи, притянула, чмокнула в висок, вдохнув запах шампуня и геля.
– Господи Боже, до чего я люблю тебя, детка!
Кейтлин передернулась и невозмутимо заметила:
– Да, я заслуживаю настоящей любви.
– Иногда, – поправила Линн. – Только время от времени.
Девочка равнодушно кивнула и вновь начала набирать сообщение.
Линн доехала задним ходом до Денмарк-Хилл, направилась вперед, отыскав подъездную дорожку, повернула налево мимо желтых машин скорой помощи, стоявших у закругленного стеклянного фасада почти неуместно современного корпуса, где, наконец, увидела указатель к корпусу Баннермана, и вильнула направо на автомобильную стоянку напротив недавно отремонтированной викторианской постройки.
Через пару минут, с вещевой сумкой, прошла мимо курившего мужчины в пальто поверх больничной пижамы, сидевшего на скамейке рядом с залитой светом статуей, вошла в подъезд с колоннами. Кейтлин в зеленовато-желтой куртке с капюшоном, полосатых джинсах с обтрепанными обшлагами и расшнурованных кроссовках тащилась следом.
Парные вертикальные таблички из органического стекла извещали, что здесь находится Королевская больница Южного Лондона. В вестибюле, обрамленном белыми колоннами, за справочным столом крупная чернокожая женщина разговаривала по телефону. В ожидании Линн оглянулась вокруг.
Озадаченный с виду мужчина с красным вещевым мешком в одной руке и с черной сумкой в другой идет куда-то, шаркая тапочками. Слева в зале ожидания сбились в кучку люди – старик в инвалидной коляске; другой, в тюбетейке и спортивных штанах, сгорбился на зеленом стуле, опираясь на трость; юнец в серой куртке с капюшоном и джинсах поглощен тем, что льется ему в уши из наушников; молодой человек в голубой футболке, джинсах и кроссовках скорчился на скамье, в отчаянии зажав руки между коленями, как бы ожидая кого-то или чего-то. Чуть дальше магазинчик, нечто вроде супермаркета с цветами и сластями. Пожилая женщина в нейлоновом костюме с подсиненными волосами открывает шоколадный бар.
Атмосфера пропитана ночной усталостью, молчаливым страданием.
Дежурная за справочным столом завершила телефонный разговор и приветливо взглянула на Линн.
– Чем могу помочь?
– Спасибо. Нас ждет Шерли Линсел в корпусе Росслин.
– Фамилия?
– Беккет. Кейтлин Беккет. А я ее мать, – представилась Линн.
– Сейчас сообщу. Поднимитесь на лифте на третий этаж, она вас там встретит. – Женщина махнула рукой, указывая на коридор.
Они пошли мимо торговых киосков, табличек с надписями «Курение на территории больницы запрещено», «Осторожно, инфекция. Наденьте защитную маску», мимо усталых людей, бредущих в противоположную сторону. Линн боится больниц, помнит бесконечные визиты в Южную больницу Шорэма, где лежал ее отец с инсультом. Страшное место, если не считать заботливых сестер. В больницы попадаешь тогда, когда с тобой или с твоими любимыми случается большая беда.
В конце коридора находился лифт со стальными дверцами, залитыми радужным сиреневым светом, напоминающим не то дискотеку, не то декорации к фантастическому фильму.
Кейтлин оторвалась от дисплея, одобрительно кивнула:
– Круто, – и взволнованно выдохнула: – Слушай, мам, тут разгадка!
– Какая? – переспросила Линн.
Дочка затрясла головой.
– Типа силового поля в «Стар треке».[10] – Она загадочно усмехнулась. – Все это как бы для нас специально устроено.
Линн вопросительно на нее посмотрела:
– Допустим. Но зачем?
– На третьем этаже узнаем. Там будет очередная подсказка.
В медленно поднимавшемся лифте Линн радовалась, что Кейтлин оживилась, воспрянула духом. Настроение у нее всегда резко меняется, а в последнее время особенно.
На третьем этаже их встретила женщина тридцати с лишним лет с классическим симпатичным английским румяным лицом, обрамленным длинными темными волосами, в белой блузе и черных брюках. Она тепло улыбнулась Кейтлин. Линн обратила внимание на лопнувший сосудик в ее левом глазу.
– Кейтлин? Привет! Меня зовут Шерли, я твой координатор. Буду за тобой здесь присматривать.
Девочка ее внимательно оглядела, ничего не сказала, вернулась к своим бесконечным телефонным текстам.
– Вы Шерли Линсел? – уточнила Линн.
– Да. А вы Линн, мама Кейтлин?
– Рада познакомиться, – улыбнулась Линн.
– Провожу вас в палату. Кейтлин, ты несколько дней пробудешь в отличной одноместной палате, и для вас, миссис Беккет, приготовлено спальное место. Ну а теперь задавайте вопросы, – добавила женщина, обращаясь к обеим, – пожалуйста, спрашивайте обо всем, что хотели бы знать.
– Я умру? – спросила Кейтлин, не сводя глаз с дисплея.
– Что ты, милая, конечно нет, – всполошилась Линн.
– Я не тебя спрашиваю, а Шерли, – отрезала дочь.
На миг смутившись, координатор уточнила:
– Почему ты так думаешь?
– Я была бы полной идиоткой, если б не думала, правда?
Рой Грейс следовал за хвостовыми огнями мчавшейся впереди черной «ауди». Видно, Клио понятия не имеет об ограничении скорости. Равно как и о сигналах светофора.
Черт побери! Он вдруг испугался.
Загорелся желтый, но тормозные огни «ауди» не вспыхнули.
У него чуть сердце не выскочило. Проскакивая на запретный сигнал и врезаясь в другую машину, получаешь самые тяжкие травмы. А в несущемся на запредельной скорости автомобиле находится не только Клио, но еще их ребенок.
Загорелся красный. Рой в страхе вцепился в руль. «Ауди» пролетела перекресток в целости и сохранности и помчалась дальше по Олд-Шорэм-роуд.
Он остановил у светофора казенный «форд-фокус» без опознавательных знаков. Сердце бешено колотилось, хотелось окликнуть Клио, приказать сбросить скорость. Бесполезно – она вечно так ездит. За пять месяцев их связи выяснилось, что она водит машину гораздо рискованнее, чем его друг и коллега Гленн Брэнсон, который сдал недавно экзамен по скоростному преследованию и при каждой возможности демонстрирует Рою свое мастерство за рулем – или, скорее, отсутствие оного.
Зачем так бесшабашно рискует рассудительная и пунктуальная Клио? Если рассуждать логично, понятно, что работники морга, почти ежедневно имеющие дело с исковерканными трупами жертв дорожных происшествий, должны водить машину с особенной осторожностью. Однако доктор Найджел Черчмен, консультант-патологоанатом Брайтона и Хоува, переехавший недавно на север, по выходным участвовал в автогонках. Возможно, решил Грейс, работая в такой близости к смерти, начинаешь испытывать желание бросить ей вызов.
Светофор переключился. Убедившись, что патрульные не преследуют проскочившую Клио, он проехал перекресток и прибавил скорость, помня, впрочем, о камерах наблюдения на следующем отрезке. Клио полностью игнорирует всякие ограничения. Его это пугает. Даже невозможно подумать, что с ней может что-то случиться.
Ознакомительная версия.
