И едва Ракитина заявила о цели приезда, директриса не сдержала своих эмоций:
— Уже ваши приезжали двумя бригадами, все выяснили, понатоптали кругом и опечатали дверь, мертвеца увезли в морг. Нам эта шумиха ни к чему. Чем меньше здесь полицейских будет, тем лучше, а то разнюхают, понабегут сюда вездесущие журналисты, газетчики и разные там телевизионщики типа «Петровка, тридцать восемь», «Чэпэ-обозр», Дежурная часть» и прочая дребедень. Вам «жареный» материал, похвала от начальства, а нам — огромная потеря денег. Это каждый день почти две тысячи долларов убытка с номера.
— Наши? — деланно удивилась Ольга. — Наших еще здесь не было.
— Ну как же были… — пыталась возразить директор, но Ракитина показала женщине синие корочки с золотистым российским гербом и буквами «ФСБ РОССИИ».
Директор на секунду засомневалась в подлинности документов Ольги.
— Мне кажется, что у сотрудников вашего ведомства должны быть корочки красного цвета.
— Должны, — спокойно ответила Ракитина. — Но это нового образца. Дело в том, что в нашей службе проходит тотальная замена личных удостоверений всех оперативных сотрудников и руководства. Делается это для борьбы с подделками, которых за последние годы по самым скромным подсчетам только в Москве было произведено около десять тысяч. Причем многие из них такого качества, что зачастую выглядят лучше, чем настоящие документы… Можете позвонить вот по этому телефону, там вам подтвердят мои полномочия.
— Да нет, к чему такие формальности. Я вам верю, товарищ лейтенант. Паша, — директор обратилась к одному из сотрудников службы безопасности. — Проводи… Ольгу Николаевну в тот номер… ну ты понял в какой…
— Хорошо, Ирина Андреевна, — согласно кивнул охранник.
— И будь с ней рядом.
— Хорошо, Ирина Андреевна.
Парень указал на лифт и сказал:
— Следуйте за мной.
Ольга, заходя в лифт, нечаянно услышала фразу, раздраженно брошенную директрисой:
— Еще фээсбэшников нам здесь не хватало.
«Вот именно», — подумала Ольга. — «Нас еще здесь не было. Но мы нарисовались — и нас уже ничем не сотрешь».
Ракитина и охранник доехали до пятого этажа. Вот он пресловутый президентский люкс. Ольга сорвала с двери бумажку с печатью Следственного комитета, а охранник провел пластиковой картой-ключом по считывающему устройству, и массивная дверь, щелкнув, открылась…
Когда Ракитина вошла в номер, она невольно пришла в восторг…
Эти апартаменты можно было бы назвать музейными залами, если бы не отличающий их комфорт. Роскошная потолочная лепнина, эркеры с витражами, антикварная мебель, стены, обитые шелковой тканью. В просторной гостиной — мебель из ценных пород дерева с резными львами и фавнами, каминные часы французской работы, венецианские кресла, рояль. Из широких окон открывался вид на Театральный и Третьяковский проезды и Лубянку. В интерьер плавно вписывались и современные атрибуты человеческой жизни — жидкокристаллические телевизоры, спутниковое телевидение и мини-бар.
— Где находился труп? — спросила Ольга у охранника.
— В спальне.
— А она где располагается?
— Пройдемте вон туда…
Паша проводил Ракитину в одну из фешенебельных комнат люкса.
— Вот здесь… он на кровати лежал. Меня чуть не вырвало, когда я зашел сюда.
— Я уже вижу, что он здесь лежал…
Ракитину слегка затошнило. О, боже, сколько крови! И на постели, и на полу, и на стенах. Будто свинью свежевали. Видимо, жертву убивали с особой жестокостью и садизмом. И чем грабителям этот бизнесмен насолил? Зарезали бы с первого раза, вещи забрали — и все дела! А эти… еще долго издевались над жертвой. Может, пытали, желая выяснить какую-то ценную информацию?
— А кто его первым обнаружил?
— Горничная Наташа Михайлова.
— А дверь, что, была не заперта?
— Заперта. Она постучалась несколько раз и, не дождавшись ответа, открыла своей картой.
— А дальше что происходило?
— Она прибежала с криками к ресепшн, и мы с начальником нашей службы безопасности Игорем Алексеевичем и управляющей Анной Владимировной ринулись туда… А потом вызвали полицию, скорую. Анна Владимировна позвонила директору — и та незамедлительно приехала.
— Павел, а Наташа в данный момент находится здесь в отеле?
— А куда ей деться, несчастной! Во-первых, у нее сегодня полная рабочая смена, а во-вторых, ее то и дело допрашивают все кому не лень. Она уже полфлакона валерьянки выпила — все не придет в себя.
— Павел, будьте добры позовите сюда Наташу. Я ей тоже задам пару вопросов. Но запомните хорошенько, Павел, я не отношусь к категории «все кому не лень».
Охранник смутился от своей нечаянной бестактности и слегка стушевался.
— Хорошо, сейчас приведу… бедная Натаха… — с этими словами парень быстро исчез.
Ольга продолжила осматривать спальню, при этом снимая все на мобильник…
На полу валялись осколки от разбитой большой антикварной вазы. Там же лежали: поврежденный ночник с белым абажуром, опрокинутая тумбочка, подушка и большое и круглое треснутое зеркало, которое еще ночью висело над изголовьем кровати. Схватка между жертвой и грабителями была видимо нешуточной, бизнесмен оказывал бандиту отчаянное сопротивление. Неужели никто из персонала не слышал шум борьбы? А может, потерпевший еще и кричал и призывал на помощь? Хотя на ста квадратных метров таких апартаментов, утопающих в коврах, шторах и мягкой мебели, и при такой толстой двери нормальный человеческий голос можно принять за мышиный писк.
Ольга прошла в просторный кабинет… Красивые кресла, стулья, стол, диван, напольный ковер, тяжелые шторы — и все это в светло и темно-коричневых тонах. На столе — нетронутая газета «Москоу ньюз». На ней нет никаких карандашных отметок и обведенных ручкой фраз. Передовые статьи… обыкновенные и не внушающие подозрения: «Экономические санкции», «Путин советует Западу», «Газпром настаивает»… Рядом с газетой чехол-подставка от планшета. А также — шариковая ручка «Паркер», чистые листы бумаги формата «А четыре», бутылка дорогого виски и два рокса. Причем один был заполнен жидкостью наполовину, а другой был совершенно пуст.
«Не иначе убитый кого-то ждал. И на свою голову дождался», — подумала Ракитина.
Ольга осмотрела ковер, отогнула все его углы в надежде чем-нибудь «поживиться», но ничего не обнаружила. Взялась за диван, пошарила по нему вдоль и поперек, но снова ничего интересного не нашла. Ракитина не поленилась и не пожалела своих недавно купленных колготок: встав на коленки, сунула руку под диван… Так, ничего… Ольга засунула руку еще дальше… Но что это?! Какой-то бумажный комок!
Ольга, как кошка, выцарапала из-под дивана скомканный листок и, любовно расправив, увидела интересный рисунок: круг, а в нем — две стрелки крест-накрест, и каждая стрелка, заостренная с двух концов. Похоже чем-то на немецкую свастику. Ракитина не утерпела и, взяв ручку убитого, сделала черту на чистом листе бумаги, а затем сравнила с рисунком. Очевидно, что это одна и та же паста! А данный рисунок, несомненно, принадлежит «кисти» господина Габора Ференца! Но листок явно меньшего формата, чем те, которые лежат на столе. По всей вероятности, он вырван из записной книжки убитого, но вот самой книжки Ольга что-то не заметила на столе. Может, ее изъяли сыщики МУРа или Следственного комитета? Надо их поспрашивать о ней.
Ракитина положила найденный листок в папку.
Пришла горничная Наташа — молоденькая и смазливая брюнетка. Глаза ее были на мокром месте. Ракитина достала из папки бланк протокола и уже свою ручку и принялась допрашивать девушку.
— Вы, гражданка Михайлова, обнаружили труп гражданина Габора Ференца?
— Да, я, будь он неладен.
— Когда вы зашли в спальню, он уже не подавал признаков жизни?
— Да… Да и какое там «подавать»… Горло напополам, аж хрящи видать, глаза остекленевшие, и море крови…
Наташа в который раз повторила свой рассказ о том, как она увидела труп и что потом делала. Ольга была разочарована ее показаниями: никаких новых деталей. Но тут Ракитина что-то припомнила и задала горничной новый вопрос:
— А где карта-ключ убитого? Я что-то не видела ее в номере. Может, она у вашей администрации или полицейских?
Наташа замялась, но потом честно призналась:
— Ее нигде и не было. Мы все обыскали. Директор сказала, пока не говорить об этом никому. Вы тоже, товарищ…
…— Лейтенант.
… — Да, товарищ лейтенант, никому не говорите, а то меня уволят с работы.
Ракитина кивнула.
— Значит, либо кто-то из персонала мог зайти ночью в президентский люкс, либо жертва сама впустил в номер человека, которого хорошо знала. А этот знакомый мог и унести карту с собой… И еще последний вопрос…
— Спрашивайте…
