– Он самый. Семь выстрелов, три в такие места, о которых даже думать не хочется.
– Водопроводчики слишком много берут.
– Можешь мне не рассказывать. Но этот был почти кандидатом в святые. Поляк, умудрившийся пережить войну, эмигрировал в старые добрые Соединенные Штаты Америки, занялся бизнесом, женился, родил троих детей, стал диаконом своей церкви, предводителем скаутов, полностью осуществил «американскую мечту», а потом истек кровью на полу собственной ванной, когда кто-то превратил его в мишень, как на стрельбище.
– Есть подозреваемые?
– Нет, черт меня побери. Согласно протоколам опросов, его все любили. Дело заглохло примерно через две секунды.
Магоцци хмыкнул, бросил папку на пол.
– Нормальные люди в свободное воскресенье найдут себе другое занятие, например посидеть на скамеечке у озера Калхун, пересчитывая бикини.
– Правильно, но я борец с преступностью и преследую высшие цели. – Джино задумчиво провел рукой по густым светлым коротко стриженным волосам. – Вдобавок для бикини еще слишком рано.
Пока Магоцци склеивал липкой лентой ножки гриля, раздался звонок. Джино, разгружавший в доме сумку-холодильник, выскочил на веранду.
– Слушай, хочешь увидеть труп?
Магоцци нахмурился, сидя на корточках.
– Который ты на моей кухне нашел?
– Нет. Принял телефонный звонок. В диспетчерскую сообщили о настоящем убийстве. В питомнике в Верхнем городе. Жена владельца нашла его рано утром перед теплицей, заподозрив инфаркт – ему почти восемьдесят пять, что еще может случиться с мужчиной в таком возрасте? И поэтому вызвала похоронщика. Тот обнаружил в черепе пулевое отверстие, набрал 911.
Магоцци с тоской покосился на гриль и вздохнул.
– А дежурные где?
– Тинкер и Петерсон. Я тоже поинтересовался. Их как раз вызвали на железнодорожную станцию где-то на северо-востоке. Там обнаружили какого-то бедолагу, привязанного к рельсам.
Магоцци скривился.
– Не волнуйся, поезд его не переехал.
– Значит, жив?
– Мертв.
Он вопросительно посмотрел на напарника.
– Не смотри. Больше ничего не знаю. – Джино вздрогнул, когда в кармане его рубашки назойливо зазвучала свербящая переработка первых тактов Пятой симфонии Бетховена.
– Это еще что такое?
Джино выхватил из кармана сотовый телефон, лихорадочно тыкая в кнопки, слишком мелкие для пальцев-сосисок.
– Проклятье. Хелен без конца выбирает другие сигналы, хорошо зная, что я ничего не смогу изменить.
– Забавно, – усмехнулся Магоцци.
Снова грянул Бетховен.
– Забавны только чужие четырнадцатилетние дочки. Черт побери… Изобретешь такую хреновину с жирными крупными кнопками, заработаешь триллион долларов… Алло, Ролсет слушает.
Магоцци поднялся, стряхнул с рук ржавчину, пару минут послушал бурчание Джино, потом зашел в дом. Когда вновь вышел на веранду, напарник вытаскивал пистолет из машины, прицеплял к ремню, державшему бермуды почти на нужном месте. В результате получился турист, который вооружен и опасен.
– Вряд ли у тебя найдутся штаны, подходящие мне по размеру.
Магоцци только улыбнулся.
– Ох, молчи. Это Лангер звонил. Их с Маклареном только что вызвали на предполагаемое убийство. «Предполагаемое» означает, что комната расписана парой галлонов крови, а трупа нет. Знаешь, что еще?
– Лангер хочет, чтоб мы занялись?
– Нет. Диспетчер ему сообщил, что мы заняты делом в питомнике, и поэтому он позвонил. Залитый кровью дом всего в паре кварталов оттуда.
Магоцци нахмурился:
– Район вполне приличный.
– Именно. Для убийств не совсем подходящее место, и вдруг в один день сразу два случая. И еще кое-что. Хозяину – или бывшему хозяину – того самого дома тоже за восемьдесят, точно так же, как нашему.
Магоцци задумался.
– Лангер считает, что кто-то нацелился на определенную возрастную группу? Некий псих убивает стариков в округе?
Джино пожал плечами:
– Просто предупреждает, чтоб мы были в курсе, если еще что-нибудь приключится.
Магоцци со вздохом бросил долгий взгляд на гриль.
– Значит, снова беремся за дело.
– Замечательно. – Джино замолчал ненадолго. – Тебе никогда не казалась слегка ненормальной работа, которая начинается только с убийства?
– Всегда, приятель.
Марти Пульман сидел на закрытой крышке унитаза, глядя в дуло «магнума-375». Круглая черная дырка неприятно большая. Хуже того – перед унитазом раздвижные зеркальные дверцы, за которыми стоит ванна. Не особенно хочется наблюдать за реальным убийством, как в грязном кино. Минуту подумав, он влез в ванну, закрыл за собой створки, с легкой улыбкой направил струю из душа к задней стенке, пустил воду на полную мощь. Превратив жизнь в грязную кашу, нечего превращать в нее смерть, черт возьми.
В конце концов, устроившись к своему полному удовлетворению, сел, сунул в рот дуло. Вода лилась на голову, на одежду, на обувь.
Поколебался пару секунд, вновь обдумывая сделанное вчера вечером, если что-то вообще было сделано. Впрочем, это теперь не имеет значения. Марти нащупал пальцем предохранитель.
– Мистер Пульман?
Марти застыл, палец дрогнул. Проклятье! Наверняка галлюцинация. В дом никто никогда не заходит и, разумеется, не пожелал бы зайти, кроме, пожалуй, «свидетелей Иеговы».[2] Хорошо, что в руках у него пистолет.
– Мистер Пульман? – Молодой мужской голос прозвучал громче, ближе. – Вы здесь, сэр? – Дверь задребезжала от сильного стука.
Выдернутый изо рта пистолет оставил омерзительный вкус. Пришлось сплюнуть в воду, воронкой крутившуюся над сливом.
– Кто там? – крикнул Марти, изо всех сил стараясь изобразить недовольное удивление.
– Извините за беспокойство, мистер Пульман, но миссис Гилберт велела мне выломать дверь в случае необходимости…
– Кто вы такой, черт возьми, откуда Лили знаете?
– Джефф Монтгомери, сэр? Работаю в питомнике?
Парень разговаривает одними вопросами. Жутко на нервы действует. Марти взглянул на пистолет и вздохнул. Дело сделать никогда не удастся.
– Стой на месте. Сейчас выйду.
Он вылез из ванны, сорвал с себя промокшую одежду, сунул в корзину вместе с пистолетом и обувью, завернулся в полотенце по пояс, открыл дверь.
В коридоре неловко стоял высокий миловидный парнишка лет восемнадцати-девятнадцати, самое большее, сунув руки в карманы джинсов.
– Ну, вот он я. Теперь рассказывай, зачем Лили велела тебе выломать мою дверь.
Большие голубые глаза Джеффа Монтгомери комически вылупились на широкий шрам, диагонально пересекавший голую грудь Марти. Впрочем, он поспешно отвел взгляд.
– Э-э-э… Да ведь я ее не выломал? Она была открыта? Миссис Гилберт вам целую вечность звонит, а к телефону никто не подходит? Ох, мистер Пульман, мне страшно жалко, но мистер Гилберт скончался.
Марти целую минуту не двигался и даже не моргал, потом сильно растер лоб, словно это помогло бы усвоить известие.
– Что? – прошептал он. – Мори умер?
Паренек крепко стиснул губы, хмуро уставился в пол, стараясь не заплакать, отчего мнение Марти о нем повысилось на несколько градусов, несмотря на вопросительные знаки в конце каждой фразы. По его мнению, каждый, кто до слез любит Мори, не так уж и плох.
– Убит, мистер Пульман? Кто-то застрелил мистера Гилберта?
Марти ничего не сказал, только кровь с лица полностью схлынула, вроде того, как бывает, когда разом вытаскивают затычку из сливного отверстия. Он обмяк, привалился к дверям, радуясь, что нашел опору.
Господи, до чего ж ненавистный мир.
– Слушай, Лео, остановись у «Таргета»[3] или еще у чего-нибудь, где штаны продаются, – попросил Джино, сидевший на пассажирском сиденье.
Магоцци покачал головой:
– Не могу. Место происшествия с каждой минутой теряет свежесть.
Джино огорченно шлепнул себя по ногам, торчащим из шортов.
– Абсолютно непрофессионально. – Он шумно выдохнул и уставился в окно.
Ему всегда нравился этот район Миннеаполиса. Они ехали по Калхун-Парквей, объезжая озеро Калхун всего чуточку медленней байкеров, расцвечивающих асфальтированную дорожку яркими, красочными костюмами. Сегодня на воде даже пляшут несколько виндсерфингов с треугольными парусами.
– Черт возьми, ненавижу свою роль вначале.
– По крайней мере, жене сообщать не придется, – заметил Магоцци. – Уже кое-что.
– Пожалуй. Все равно придется задавать вопросы, например, не вы ли пустили пулю в лоб собственному мужу.
– За это нам и платят такие большие деньги.
К моменту их прибытия на улице стояла бригада, другая перекрывала подъезд к питомнику Верхнего города. Пара копов в форме растерянно топталась с рулонами желтой ленты ограждения. Один из них подошел к окну, Магоцци предъявил значок.
