Вот так Клод изменил свою жизнь с той же легкостью, с какой журналист меняет тему своих статей. Просто перевернул страницу.
На этой спокойной и безмятежной земле кошмары постепенно рассеиваются. Клод, прежде никогда не считавший себя верующим, начинает читать Библию, молиться. Ему хорошо в кругу семьи, он чувствует себя счастливым.
И все же он знает, что после Ливана что-то в нем сломалось, его преследуют какие-то травмы. Исчезло сексуальное влечение, он было обратился к врачу, но потом резко прервал лечение. Бландина принимает это с трудом, но все же принимает. Она любит своего мужа.
Внешне все выглядит очень просто.
На самом деле все очень сложно.
Прошли годы.
Сад. Уютный семейный домик. За высокими деревьями, окаймляющими квадратную лужайку, простирается кукурузное поле.
Кто-то наблюдает в бинокль за ребенком, играющим среди высокой травы в мяч. Красный мяч.
Мальчуган видит, что приехал отец, и бежит к нему:
— Папа, поиграем в футбол?
Александр запирает машину и нежно целует сына.
— Завтра. Сегодня папа много работал.
— Ты всегда говоришь «завтра»!
— На этот раз я тебе обещаю. Завтра, ладно?
Он гладит ребенка по голове и входит в дом, не закрыв за собой застекленную дверь.
Мальчик продолжает кидать свой красный мяч об стенку. Наблюдатель не сходит с места. Он ждет.
Позже в тот же вечер. Со вкусом обставленная комната на втором этаже. Окно в торцевой стене выходит на кукурузное поле.
На первом этаже в темноте притаился человек с биноклем. В одной руке он держит дубинку-электрошокер, в другой — шприц со снотворным. За его спиной — закрытая застекленная дверь.
Александр в спальне натягивает пижаму. На его правой щиколотке видна татуировка в виде головы волка.
Он забирается под одеяло, его жена Карина выходит из ванной, ложится и прижимается к нему. Она начинает ласкать его, он целует ее в губы и нежно отстраняет ее руку.
— Завтра, милая, сегодня мне надо отдохнуть. Подыхаю от усталости.
— Завтра, вечно завтра! А если бы никакого завтра не было?
— Мы бы этого не узнали.
— Чего — этого?
— Если бы завтра не было, мы бы этого не узнали.
Лампа гаснет.
На следующее утро.
Какой-то толчок, словно земля содрогнулась.
Карина с трудом открывает глаза. В горле пересохло, у нее такое ощущение, словно она проглотила мешок цемента. Голова кружится. Она вспоминает. Страшная боль в спине, невозможность пошевелиться. Потом — черная дыра.
Она начинает различать какие-то звуки.
— Ой! Мама! А как же мой футбол?
Карина встает, она чувствует, что нервы на пределе. Какой футбол?
Ее сын Тео смотрит на нее с упреком:
— Папа обещал пойти со мной. Его машина на улице. А где он сам, ты не знаешь?
Понедельник, 8 октября 2007 года. Через двадцать пять лет после резни в Сабре и Шатиле.
Лаборатория экспериментальной психологии, Национальный центр научных исследований, объединенная исследовательская группа 8768, Булонь-Бийянкур
— Тест закончен.
Алиса Дехане собирается выйти вместе с остальными, но психиатр преграждает ей путь:
— Нет, не туда. Они закончили, а вы нет. Остался последний тест, самый важный для нас.
Алиса чувствует себя неуверенно. Эта лаборатория, эти странные аппараты, люди в халатах…
— Хорошо, доктор. Вы останетесь со мной?
— Конечно.
Теперь ее окружают какие-то странные электронные приборы. Доктор Люк Грэхем предлагает ей сесть перед компьютером с огромным дисплеем. Алиса подчиняется, ее голубые глаза задерживаются на проводах, идущих от многочисленных датчиков. Она сжимает кожаные подлокотники. Блузка промокла от пота. Психиатр наносит гель на белую ленту с тремя датчиками — синим, черным и желтым. Он подносит ленту к ее левой щеке.
— Это устройство позволит мне измерить частоту напряжения ваших мышц. Его надо наклеить на грудь, и я смогу оценить работу сердца. Просуньте его между пуговицами блузки. Вот так… Спокойно…
Алиса подсовывает клейкую ленту под блузку и прижимает ее между грудями.
— Все.
— Отлично. Еще несколько штук. Вот эти — самые забавные… Дайте-ка мне левую руку.
Люк Грэхем надевает ей на руку перчатку, своего рода усовершенствованную митенку, и объясняет, что электроника позволит ему измерить проводимость кожи, температуру тела и объем артериальной крови. Пояс, который она надевает на живот, даст возможность контролировать ритм дыхания.
Алиса вытягивает руку и шевелит пальцами, она взволнована, но ей интересно.
— А для чего все эти… приборы, доктор? Ведь это происходит у меня в голове, а не снаружи.
— Подсознательное создает ваши эмоции, а они проявляются в совокупности биологических сигналов. Пересохшие или влажные губы, изменение ритма сердца, напряжение и расслабление мышц. Вот это я и собираюсь записать. Надеюсь, непосредственно перед тем, как наступит ваша черная дыра. Понятно?
— Понятно. А в этот раз вы мне покажете записи?
— Подождите, Алиса, подождите. Не будем торопить события, мы уже так близки к решению.
Он сжимает ее запястья:
— Вы ведь тоже в это верите, и поэтому все сработает. У нас все получится.
Она улыбается:
— Я верю вам, доктор.
Он объясняет ей, как будет проходить эксперимент. На экране будут чередоваться изображения — нейтрального содержания, приятные и неприятные. Алисе предстоит реагировать, нажимая кнопки, соответствующие ее ощущениям. Кнопки «+», «—» или «?». В любом случае главное — отвечать не задумываясь.
Люк осторожно прислоняет голову пациентки к спинке кресла, потом надевает на нее подбородник. Мышцы на шее молодой женщины напрягаются, пальцы стискивают подлокотники. Люк Грэхем дает четкие инструкции:
— Во время эксперимента важно не двигаться. Картинки, только картинки. Больше ни о чем не думайте. Все будет хорошо.
Он в последний раз регулирует приборы.
— Некоторые изображения будут душераздирающими, они могут вызвать тошноту или недомогание. Дело в том, что организм компенсирует резкие изменения физиологического состояния снижением давления. Это называется «барорецепторный» рефлекс. В таком случае резко напрягите все мышцы. Через час мы уедем из Парижа, и вы вернетесь домой. Я выйду из комнаты, но буду позади вас, хорошо?
Алиса кивает головой и поправляет маленькие очки в коричневой оправе.
Из микрофона слышен голос. Это доктор. Алиса пытается повернуть голову, чтобы увидеть, где он, но для этого ей пришлось бы вырвать все провода.
— Начнем с нескольких пробных картинок, чтобы убедиться, что вы все поняли. Не двигайтесь.
Психиатр, не оставляя своего наблюдательного поста, поворачивается к сидящему слева коллеге:
— Ты бы оставил меня с ней.
— Она из твоей клиники?
— Нет. Из частной практики.
Благодаря мини-камере, скрытой в корпусе компьютера, один из директоров лаборатории экспериментальной психологии, Марк Броссар, видит лицо Алисы. На других экранах мелькают ряды цифр и кривые: это биометрические параметры пациентки.
— А она миленькая. Хороший выбор.
Люк Грэхем улыбается.
— Прекрати…
Он нажимает кнопку, система выдает серию изображений. На дисплее в случайной последовательности возникают символы, совпадающие с кнопками «+», «—», «?». Алиса все поняла, она правильно реагирует и отвечает. Люк Грэхем поворачивается к Марку Броссару. В его серо-голубых глазах читается полная уверенность.
— Ну все, теперь оставь нас. Эту работу мы с ней должны проделать с глазу на глаз, она мне доверяет.
Марк Броссар не противится, узнать что-то еще ему все равно не удастся. Он выходит через дверь, расположенную за контрольным пультом, и закрывает ее за собой. Психиатр встает и запирает дверь. Зажигается табло: «Идет воспроизведение».
Люк Грэхем вводит в компьютер тысячи изображений из базы данных МАСИ[2] и с помощью специальной программы убирает семьдесят процентов картинок нейтрального и позитивного содержания, оставляя только самые страшные.
Он собирается ввести в Алисин мозг максимум негативной информации и делает это вполне сознательно. Он хочет запугать ее в интересах лечения, а не просто так.
Не отрываясь он смотрит на глаза Алисы на мониторе, на эти глаза невероятного фарфорово-голубого цвета, который он так хорошо изучил. Дойти до конца, но ради нее…
