– Разумеется, я с радостью выполню все, о чем вы меня попросите, – заверила она. – Но почему бы вам самому не рассказать о том вашему сыну и наследнику?
– Он не может лицезреть меня в таком виде. К себе такому я не допускаю никого из моих детей. Только вас, моя королева. И я должен знать, что вы исполните это поручение.
Она набожно и благодарно облобызала ему руку.
– Это даже не подлежит обсуждению, мой король.
– Тогда слушайте меня.
***
Коттон Малоун знал: солгать было бы проще, но для поддержания восстановленных с бывшей женой отношений решил сказать правду. Пэм смотрела с пытливой внимательностью, характерной для ее лица в такие моменты. Только глаза на этот раз смягчались пониманием сложности обстоятельств.
Ему было известно нечто, о чем не знала она.
– Как смерть Генриха VIII соотносится с тем, что произошло с тобой два года назад? – спросила она.
Коттон начал было рассказывать, но затем остановился. О тех часах в Лондоне он давно не вспоминал. А между тем они на многое открывали глаза. Взять хотя бы ощущение связи отца и сына, которое мог пережить только бывший агент Министерства юстиции Соединенных Штатов.
– Мы с Гэри на днях смотрели новости, – сказала Пэм. – Умер от рака ливийский террорист: помнишь, тот, что в конце восьмидесятых взорвал самолет над Шотландией?
Этот репортаж Малоун видел. Наконец умер Абдель Бассет Али аль-Меграхи – бывший сотрудник разведки времен Каддафи, обвиненный в гибели двухсот семидесяти пассажиров рейса «Пан Американ» над шотландским Локерби. Обвинен он был в 1988-м, но лишь в январе 2001-го трое шотландских судей на особом заседании суда в Нидерландах признали его виновным и дали пожизненный срок.
– Что еще сказал Гэри? – поинтересовался Коттон.
В зависимости от того, что раскрыл его теперь уже семнадцатилетний сын, он мог сократить свои собственные комментарии.
Во всяком случае, он на это надеялся.
– Только что в Лондоне вы двое столкнулись с тем террористом.
Не совсем так, но непроницаемостью сына впору было гордиться. Любой хороший офицер разведки знает: лучше всего – это когда уши открыты, а рот закрыт.
– Я знаю только, – сказала Пэм, – что два года назад Гэри улетал с тобой отсюда на День благодарения в Копенгаген. И вдруг узнаю, что он был в Лондоне. А мне об этом никто из вас и словом не обмолвился.
– Но ты же в курсе: по пути домой мне надо было сделать там остановку.
– Остановку? Конечно. Но одной остановкой там дело не кончилось, и ты это знаешь.
Они были четыре года как разведены. А до этого восемнадцать лет женаты. С Пэт у него прошла вся его карьера на флоте. При ней он стал юристом и поступил в Министерство юстиции, но свой двенадцатилетний стаж в качестве агента «Магеллан Биллет» завершил уже как бывший супруг.
То расставание вышло не сказать чтобы безоблачным. Но в конечном итоге они все меж собой уладили.
Два года назад.
Как раз перед тем случаем в Лондоне.
Может, ей и вправду все рассказать?.. Никаких секретов, а?
– Ты уверена, что хочешь об этом услышать?
Они сидели за кухонным столом дома в Атланте, куда Пэм с Гэри переехали непосредственно перед разводом. А он сразу после окончания своего брака перебрался в Данию, полагая, что прошлое теперь позади.
Как же свойственно людям ошибаться…
Ну а он-то сам хотел еще раз услышать, как все произошло?
Не сказать чтобы.
Хотя это было бы полезно для них обоих.
– Хорошо, я расскажу.
Часть первая
Два года назад
Лондон
Пятница, 21 ноября
18.25
Коттон Малоун шагнул к окошечку паспортного контроля аэропорта Хитроу и предъявил два паспорта – на себя и своего сына Гэри. При этом между ним и застекленной стойкой стояла проблема. Пятнадцатилетний Иэн Данн.
– Этому паспорт не нужен, – пояснил Малоун сотруднику, а затем объяснил, кто он такой и чем занимается.
Короткий звонок кому-то привел к устному одобрению: да, Иэну Данну разрешается ступить обратно на территорию страны.
Малоуна это не удивило.
Поскольку возвращения юноши в Англию добивалось Центральное разведывательное управление, все необходимые процедуры были предварительно проведены. Между тем рейс выдался долгим и утомительным (несколько часов дремы на борту не в счет). Колено все еще побаливало от пинка, который он получил от этого самого Иэна, когда тот попытался дать деру в аэропорту. Хорошо, что Гэри – тоже пятнадцатилетка – проворно накинулся и смял сорванца-шотландца, иначе тот точно удрал бы из зала вылета.
Ох уж эти услуги друзьям… Всегдашняя проблема.
Эта, в частности, для Стефани Нелл, бывшей начальницы Малоуна по «Магеллану».
«ЦРУ, – односложно пояснила она. – Прямой звонок из Лэнгли». Какими-то неисповедимыми путями они узнали, что Малоун находится в Джорджии, и возжелали, чтобы он сопроводил паренька обратно в Лондон и передал в руки городской полиции. А затем можно уже свободно лететь с Гэри в Копенгаген. Домой, в Данию. Причем не просто так, а уже VIP-классом (услуга за услугу).
Неплохо. Не то что изначально заказанным «экономом».
В Штаты четыре дня назад Коттон полетел по двум причинам. Во-первых, адвокатура Джорджии затребовала для всех своих лицензированных юристов двенадцатичасового образовательного курса. А Малоун, хотя и уволился из «Магеллана», а до этого распрощался с флотом, по-прежнему держал адвокатскую практику, а значит, должен был ежегодно посещать курсы повышения квалификации. В прошлом году это было специально организованное мероприятие в Брюсселе (трехдневный курс по правам многонациональной собственности). В этом Коттон выбрал двухдневный семинар по международному законодательству в Атланте. Повестка не сказать чтобы волнительная, но он не для того налегал на учебу, чтобы вот так запросто отказаться от своего билета.
Вторая причина была личная.
К нему на осенние каникулы запросился Гэри. Школа ко Дню благодарения закрывалась, и его бывшей жене Пэм показалось, что зарубежная поездка для сына – неплохая идея. Причина ее скрытности при разговоре выяснилась на прошлой неделе, когда Пэм снова позвонила ему в Копенгаген. Прямо в его букинистический магазинчик.
– Гэри сердится, – сказала она. – Задает тьму вопросов.
– На которые ты не хочешь отвечать?
– На которые отвечать мне будет проблемно.
Разговор обретал подтекст. С полгода назад, во время очередного звонка из Джорджии в Данию, Пэм раскрыла своему бывшему мужу нелицеприятную правду. Оказывается, Гэри был зачат не от него. А во время какого-то романа шестнадцатилетней давности. Ни больше ни меньше.
Теперь она рассказала об этом сыну, и он был не сказать чтобы счастлив. Скорее наоборот. Малоун от этой новости, помнится, тоже был не на седьмом небе, но можно лишь представить, как на нее мог отреагировать Гэри.
– В святости, Коттон, нельзя упрекнуть ни тебя, ни меня. Особенно в ту пору.
Ей нравилось напоминать ему о той реальности – как будто бы у него каким-то образом стерлось из памяти, что их брак, предположительно, разрушился из-за его ляпов.
– Гэри хочет знать о своем биологическом отце.
– Да и я бы не против.
О том молодце Пэм ни разу не рассказывала, уходя от любых вопросов.
– Он здесь никаким боком, – был стандартный ответ. – Человек, абсолютно посторонний всем нам. Точно так же, как и все твои женщины, – я же тебя о них не расспрашиваю. И совершенно не хочу раскапывать эту тему. Ни сейчас, ни потом. Никогда.
– Но зачем ты раскрыла это Гэри? Мы же договаривались сделать это вместе, когда придет время?
– Да знаю, знаю… Моя оплошность. Но так было надо.
– Зачем?
Пэм не ответила. Но причину можно себе представить. Ей нравилось заправлять. Всем. А вот здесь она была не наверху. Скорее наоборот. Да и кто был, если разобраться?
– Он меня ненавидит, – посетовала она. – Я это вижу по его глазам.
– Ты перевернула парню жизнь. С ног на голову.
– Сегодня он мне сказал, что, возможно, захочет жить у тебя.
– Ты знаешь: я на этом настаивать никогда не буду, – единственное, что смог ответить Коттон.
– Знаю. Это всё моя вина. Не твоя. Он так зол… Может, за неделю, что он пробудет у тебя, все более-менее рассосется?
За то, что Гэри не носит его генов, любви к нему у Малоуна не убавилось ни на йоту. Но говорить, что этот факт ему до лампочки, значит лгать самому себе. Прошло полгода, а эта правда все еще саднит. Почему? Точно и не сказать. В годы своей флотской службы верностью жене он особо похвастаться не мог. Был молод, глуп, всякое такое… Но теперь ему было известно, что у нее тоже был роман, о котором она в то время ни разу не обмолвилась. Ну а если б он ей не изменял, пошла бы на измену она?
Сомнительно. Пэм не из тех.
Так что чувствовать себя безвинным в текущей неразберихе ему не приходилось.
