— Это мне ясно, — махнул рукой Андрей. — А она все-таки баба... Ну, мать. Испугалась.
— И коляску оставила? — не поверил Сашка. — На улице?
— А кому она нужна?
Все быстро шли по направлению к кабинету Никольского, но тут остановились.
— Верно мыслишь, Салага, — хлопнул его по плечу Андрей. Сашка скривился: он и так не слишком любил свою фамилию, совершенно не подходящую бравому оперу. — Я тоже так решил, только сдуру перед полковником ляпнул. Ничего, он мужик отходчивый, простит. Пошли.
Ремонт в кабинете подполковника Никольского начали делать уже давно, но вот закончить смогли только накануне вечером. Постоянное присутствие неугомонного зама мешало, он вообще, казалось, не уходил домой, несмотря на зимнее затишье, и его простуда окончанию ремонтной эпопеи поспособствовала. Сейчас в кабинете пахло свежей краской и, как верно сказал полковник, из мебели имелись только стол и стул — остальное еще не внесли. На стуле, спокойно сложив руки на столе, сидела совсем молодая девчонка. Юрка всмотрелся — ничего примечательного, обычная сельская девочка... Даже и «сельской» ее можно было назвать потому, что до их городка еще не докатились новые веяния: минимум косметики, пуховик, джинсы. Девчонка куталась в дешевую кроличью шубку, тушь на глазах потекла, но Юрка не мог сказать — от снега или от слез. Юрка сделал шаг вперед, и, перебивая запах краски, в ноздри ему вплыл навязчивый аромат контрафактной туалетной воды.
— Добрый вечер, — на правах старшего начал Андрей, вчитываясь в заявление. — Капитан Ермолаев, лейтенант Токарев, младший лейтенант Салагин. Расскажите нам, что случилось. Только подробно.
Юрка вздохнул. Андрей был опытен — никогда не говорил лишнего, начинал с самого главного. Как Юрке ни объясняли, что процессуальные детали потерпевшим не важны, он все никак не мог свыкнуться с мыслью, что можно просто поздороваться, представиться и спросить, а в документах уже уладить все формальности.
Даже спрашивать, как зовут потерпевшего, не обязательно. Можно посмотреть в заявлении.
— Наталья Владимировна, — кивнул Андрей, сверившись с заявлением. — Мы вас слушаем.
Наталья Владимировна быстро посмотрела на оперов и опустила голову.
— Я... зашла в магазин, вышла, а коляски нет.
— Давайте с самого начала начнем, — посоветовал Андрей. Сесть ему было некуда, и он прислонился к свежевыкрашенной стене, на всякий случай проверив ее рукой. — Вы в магазин давно собирались?
— А зачем это? — удивилась Наталья Владимировна. Реагировала она как-то вяло. — Нет... Увидела, что сигарет нет, вышла купить.
— А кто знал, что вы в магазин собрались?
Юрка теперь удивился тоже, но быстро все понял и обругал себя тормозом.
— Никто. А зачем говорить кому-то? Муж в городе, на работе.
«В шоке», — решил Юрка, наблюдая за потерпевшей. Не так он себе представлял потерявшую ребенка мать.
— Вы коляску всегда на улице оставляли?
— Ну... — она запнулась. — Нет, не всегда. Но я же только на минутку!
— Сколько вы в магазине были, Наталья Владимировна?
— Просто Наташа, — попросила она и впервые за все время взглянула на Андрея. — Не знаю, но недолго. Минут пять, не больше.
— Вы одна были?
Наташа опять замялась.
— Нет, там еще мужчина какой-то стоял. Потом, когда я ребенка потеряла, он сразу сказал — в милицию надо, я и пришла.
— Коляску вы просто так поставили?
Андрей немного нервничал, Юрка понимал — он как можно скорее хочет задать главный вопрос.
— Да... Почему вы все спрашиваете такое... странное?
— Вот не странное, — кивнул Андрей. — Коляска у вас была новая?
— Новая? — переспросила Наталья. — Нет, какая новая, нет, совсем нет... Мы ее в Глебово купили, а так ей лет пять уже...
— Парни, — Андрей кивком указал на дверь, — пошли. Мы сейчас, — предупредил он Наталью. — Так. Юра, мухой в «Елочку». Мухой! Если они закрылись уже, хотя не должны... Черт, подниму девчонок, пусть выясняют, где продавщицы живут. У них в налоговой точно есть данные. Если не закрылись, опросишь: кто, когда, во сколько и так далее. Давай, мухой! Не мне тебя учить. Санька, ты...
Юрка не дослушал, бросился в кабинет. Там безнадежно завис с установкой компьютер, но было уже не до него. На бегу натягивая куртку и шапку, Юрка пронесся мимо дежурного, хлопнул дверью, выбежал в ночь.
Глава вторая
В больших городах жизнь не замирает с наступлением темноты, а Селезнево давно спал, укрытый пушистым снегом. Снег уже сыпался неохотно, сверкая в белых пятнах фонарей, но навалило его и так более чем достаточно. Юрка выматерился: если и были следы, то сейчас отыскать их непросто, но можно. Сантиметров пять-шесть, много, но не критично. Снегопад был с полудня, так что свежие следы тоже пришлись бы сантиметра на три-четыре, и оставшийся снег мог их только припорошить.
Было тихо, свет во многих домах не горел, только вспышки от телевизоров мелькали в окнах. «Елочка», в отличие от супермаркета, работала. Юрка увидел приоткрытую дверь издалека и обрадовался. Супермаркет закрывался ровно в девять — и все потому, что у них была лицензия на алкоголь, остальные владельцы торговых точек давно махнули рукой на продажу спиртного. Такова была негласная договоренность хозяев супермаркета с властями: вы не торгуете после девяти, провоцируя пьянки, мы не трогаем вас проверками чаще, чем положено.
Юрка забежал в магазин и чуть не взвыл от счастья.
— Танечка! Добрый вечер. Скажи, у тебя тут около семи девочка была, в кролике по колено?
— Юрка, черт ты, хоть бы просто за хлебом хоть раз заглянул! — упрекнула его Таня. — Совсем зазнался с высшим образованием... Даже на день рождения классной не пришел. Была, да. Странное дело. — Она ловко рассчитала старушку с овощами и хлебом, бросила деньги в кассу. — Дверь закройте, пожалуйста, Мария Александровна! — крикнула она. — Зашла за сигаретами, потом вышла, не было ее, я тут с покупателем как раз возилась, ну, из зимовщиков. — Так называли дачников, живших в выкупленных частных домах. — Он кошке корм быстро купил, а потом все чай выбирал, сноб такой! — Таня засмеялась. — Потом девчонка прибежала, растрепанная, говорит — у меня ребенка украли...
— Таня, а дверь у вас так и открыта? — спросил Юрка, хотя и сам не знал толком, зачем.
— Ну да, — с досадой ответила Таня. — Доводчик не работает. Щель небольшая, но сейчас хоть не холодно. Надоело бегать ее закрывать. Только я ничего от кассы не видела. Так вот, прибежала девочка, смотрит, глазами хлопает, а дачник ей говорит — в милицию, ну, в полицию, беги, дура, то есть к вам. Я потом вышла, как дачник ушел, посмотрела — знаешь, думаю, а где она могла коляску оставить, да и зачем? Помещение у нас небольшое, но пандус-то есть.
— Ага, — кивнул Юрка. — Она спокойная была? Или в шоке?
— В шоке? — Таня задумалась. — Не знаю. Я сначала подумала, что она просто шутит.
— Почему? — быстро спросил Юрка.
— Не знаю, — призналась Таня. — Если бы у меня ребенка украли, я бы в слезах вся была. А она как будто сама не то что не верила, а... как розыгрыш неудачный.
— А долго ее не было?
Таня задумалась.
— Нет, не очень. Минут пять, может, десять. Потом она сразу ушла.
— Пойдем, — поманил ее Юрка. — Смотри... Когда ты вышла, не заметила, где следы от коляски были? Ты сказала, что ходила смотреть.
— Вот тут, — уверенно указала Таня. — Сразу возле лавочки.
— А следы самой девушки видела?
Таня посмотрела на него с уважением.
— Ты совсем сыщиком стал, — сказала она, — а был такой технарь-задротик! Вот возле коляски были точно.
— Спасибо, Танюшка, в долгу не останусь. Как мне найти этого дачника, случайно, не знаешь?
— Знаю. Мы ему молоко по утрам приносим. Он на Старой живет. Синий дом, где раньше композитор жил.
Юрка кивнул.
— А девушку саму часто видела?
— Нет. Она же не местная, точно. Сам знаешь, Валюшка в одной школе, Сережка в другой, я всех их ровесников знаю. Мне кажется, она в Селезнево недавно, я ее только с коляской видела, а в нашем магазине так вообще раза два... Да, два раза, и оба раза, если тебе интересно, она заходила с коляской и ставила ее возле двери.
