Тед Белл - Живая мишень

Одним прекрасным утром он прогулялся в торговый центр «Роллс-Ройс» Джека Барклея на улице Беркли-сквер и купил свой первый «Роллс-Ройс». Это был сверкающий «Сильвер Гост» 1926 года с алюминиевым кузовом и красным кожаным салоном. Заказной номерной знак, приобретенный за баснословную сумму, гласил Ivoire. Он нарядил Типпу Типа в расшитую жемчугом ливрею с застежками из слоновой кости. Типпу можно было без тени сомнения назвать самым лучшим, самым вооруженным частным шофером в Лондоне.

В один из моментов наивысшего вдохновения Сней бин Вазир передал роль привратника «Харпо» Типпу. Бывший вождь, громила необъятных размеров, каждую ночь наряжался в разнообразные красочные шелковые тюрбаны и набедренные повязки. Его массивная черная грудь как нельзя лучше гармонировала с роскошным ожерельем из слоновой кости, которое он сделал сам.

— Черное дерево и слоновая кость, босс, — сказал он однажды, засмеявшись, — жизнь в прекрасной гармонии.

Очень быстро усатое и строгое лицо Сней бин Вазира начало мелькать повсюду — и на обложках глянцевых журналов, и в бульварных газетенках, где он улыбался всем ежемесячно, еженедельно и в конечном счете ежедневно. Он стал знаменитостью и даже получил очаровательное прозвище Паша Найтсбриджа. Он знал, что достоин гораздо большей славы, но пока что был доволен и этим.

Потом наступила одна ночь в конце 80-х, когда у дверей клуба появился собственной персоной всемирно известный торговец оружием Аттар аль-Нассар с группой красавиц. Бин Вазир понял с того момента, когда увидел аль-Нассара, что его жизнь изменилась коренным образом. Он сбегал в комнату и позвонил своему другу Стилтону, газетчику.

— Сам аль-Нассар у меня в гостях, — сообщил он. — Я постараюсь удержать его здесь как можно дольше, но ты давай, выезжай побыстрее.

Стилтон времени даром терять не стал.

Бин Вазир предоставил журналисту «Сан» и его фотографу женщин. Газета «Сан», тираж которой в иной день составляет четыре миллиона экземпляров в свою очередь присудила карьеристу Сней бин Вазиру статус знаменитости.

Той ночью бин Вазир окружил всемирно известного торговца оружием максимальным вниманием, усадив его за лучший столик, уставленный множеством бутылок «Кристалл» за счет заведения. Стилтон прибыл десять минут спустя. Его такси с визгом подлетело ко входу. Гигант Типпу заставил толпу расступиться и лично сопроводил журналиста внутрь. На следующее утро все газетные киоски пестрели снимками аль-Нассара и его красавиц на танцполе в «Харпо».

В конце роскошного вечера Сней и Аттар курили за уединенным столиком сигары и говорили о политических новостях, женщинах, религии и в конечном счете о бизнесе.

— Мне кажется, ты не религиозный человек, Сней, — сказал аль-Нассар.

— Напротив, — улыбнулся Сней. — Я фанатик. Мои боги сейчас проживают в денежном хранилище в Цюрихе.

Аль-Нассар засмеялся:

— Друг мой, тогда зачем ты тратишь драгоценное время в ночных клубах?

— Вы видели сегодня, какие люди собираются здесь, Аттар? Сколько здесь великолепия!

— Ха! Ерунда! Безделушки и браслеты! Я скажу тебе по секрету, Сней. Ты мне нравишься, но мне не нравится толпа вокруг. Сегодня я продал перуанскому правительству больше двадцати реактивных истребителей по сорок миллионов долларов за штуку. Восточноевропейских реактивных самолетов. Очень ненадежная сделка для Перу.

— Что, самолеты ненадежные?

— Хм. Каждая деталь для этих самолетов безумно дорога. Настоящие деньги можно сделать на поставках запчастей, чтобы эти истребители могли летать.

Сней, улыбнувшись, взял бутылку шампанского и откинулся на подушках. Потребовалось множество долгих лет, прежде чем он понял, что наконец-то нашел образец для подражания.

— Красивая одежда, — сказал он аль-Нассару, уставившись на его изящный шелковый костюм-тройку в белую полоску. — Позвольте спросить, кто ваш портной?

— Один парень из «Хантсмена», что на Сэвил-Роу, — ответил Аттар. — Его зовут Ронни Бэйкон. Я позвоню ему завтра, если хочешь.

Сней кивнул и сказал:

— Меня интересует один вопрос, Аттар… у меня есть некоторое количество денег.

— Да?

— Немного. Пятьдесят миллионов или около того. В английских фунтах, — сказал Сней, поднося зажженную спичку к кончику желтой сигареты с его монограммой.

— Ну и?

— Я, конечно, не думаю, что вы ищете инвесторов — на таком уровне, я имею в виду, но все же…

— Честно говоря, да, я не ищу инвесторов, дорогой бин Вазир, — сказал аль-Нассар.

— Извините. Извините, если мой вопрос оскорбил вас, господин аль-Нассар.

— Мудрый человек никогда не жалеет о заданных им вопросах. Зато жалеет о тех, которые он не задал.

— Это хороший совет.

Аль-Нассар указал на свой висок указательным пальцем и сказал:

— Мои боги проживают здесь, Сней бин Вазир. Сейчас мои божества находятся в тумане. Непритязательные винные пары затмевают их обычно мудрые суждения. Сейчас уже поздний вечер. Не мог бы ты дать мне хотя бы день на то, чтобы рассмотреть твою просьбу?

— Конечно.

— В твоей основе лежит хороший материал для обработки, Сней. Ты словно надежный и прочный камень. Не прочь заняться и грязными делишками, если я правильно расслышал. Мне это нравится. Немного отполировать тебя для соответствующего внешнего вида, и я вполне мог бы воспользоваться твоими услугами.

— Я удостоился бы большой чести, господин аль-Нассар.

— Хорошо. Думаю, все же приступим к работе. Забудь про слоновую кость. Слишком заметно. К тому же грязно. Вот что я посоветую тебе, Сней — цветы.

— Цветы?

— Цветы.

— Господин аль-Нассар, извините, я не совсем понимаю, на что вы намекаете. Не могли бы вы объяснить подробнее?

— Гладиолусы.

— Ах, конечно. Гладиолусы.

— Точно. Это только начало. Ты покупаешь гладиолусы в Южной Африке по два доллара за цветок, а на следующий день продаешь их богатым российским туристам в Дубае по сто долларов за цветок. За один рейс можно перевозить двадцать тонн. Это выгоднее, чем печатать деньги.

— Звучит заманчиво.

— У меня есть один вопрос к тебе, и если я его не задам, то буду весьма сожалеть впоследствии, — сказал аль-Нассар, пробегая пальцами по отвороту черного костюма Снея.

— Что вам угодно, Аттар.

— Где ты раздобыл такой костюм?

Дарк Харбор, штат Мэн

Двигатель «Паккард-Мерлин 266» сначала что-то невнятно затарахтел, затем резко взревел. Именно этот двигатель, примерно 1942 года производства, был установлен на одном из самолетов «Супермарин Спитфайр Марк XVI», рабочей лошадке мощной эскадрильи истребительной авиации, которая в конечном счете одержала победу над «Люфтваффе» в небе над Великобританией. Модифицированный и доработанный двигатель «Спитфайра» был установлен в длинном носу гладкого серебристого гидроплана Хока.

Это был самолет, явно не соответствующий современным представлениям об авиации. Алекс спроектировал машину лично. Испытывая недостаток общепринятых знаний в области авиапроектирования, он сконструировал гидросамолет, руководствуясь конструкцией одной из его любимых детских игрушек. Его теория была проста. Если машина выглядит достаточно красивой и быстроходной, то оба этих качества должны быть ей присущи. В кормовом трюме яхты «Блэкхок» хранилась коллекция гоночных автомобилей, которую Алекс собрал за эти годы. Там не было ни одного старинного гоночного автомобиля или быстроходного катера, который не был бы красивым и скоростным одновременно.

А особенно этот небольшой гидроплан «Киттихок», названный так в честь матери Алекса, американской кинозвезды. Одна из множества афиш с изображением его матери была нарисована на правом борту фюзеляжа. Кэтрин Колдвелл взяла сценический псевдоним Китти Хок, когда вышла замуж за отца Алекса, лорда Александра Хока. Китти Хок была известной актрисой, выдвинутой на «Оскар» за роль в классической саге о гражданской войне «Южная красавица». Последняя картина с ее участием.

В конце 70-х лорд и леди Хок были убиты на Экзумских островах. Кубинские наркоторговцы захватили их яхту «Морской сокол» и убили всю семью. Но остался свидетель. Их семилетний сын, Алекс. Отец спрятал его в рундуке в носу яхты, и мальчик видел собственными глазами ужасную смерть родителей. Впоследствии Алекс Хок, будучи у берегов Кубы, разыскал убийц и отомстил; но детские воспоминания о той кошмарной ночи преследовали его всю жизнь.

— Все в порядке, констебль? — спросил Хок, надевая наушники.

— Только, ради бога, никакого высшего пилотажа, я тебя умоляю, Алекс, — потребовал Конгрив. — Я знаю, как ты любишь издеваться над беспомощными пассажирами.

— Неужели я слышу отголосок простуды в твоем голосе, Эмброуз? Я, видимо, не без основания порекомендовал тебе воздержаться от третьего «Драмбьюи» вчера вечером в баре. Особенно после обширных возлияний «Шато ля Тур». Откровенно говоря, я думал, что ты зарекся пить французские вина. Ну, чувство патриотизма, и все такое.