– Ваш дядя – Альберт Норкин?
– Ну конечно! А вы не знали? Он попросил меня присмотреть, чтобы сегодня ничего не мешало великолепному исполнению его нового произведения. Этим я и занимался.
– Зачем вы поднимались вверх? Чтобы иметь возможность совершить нападение на товарища Сталина? Ведь так? Отвечайте!
– Ну что вы. Как такое можно подумать. Вы на меня посмотрите. Я всю жизнь занимался только музыкой и никогда не держал в руках никакого оружия.
– Вы не ответили. Зачем вам понадобилось лезть под потолок?
– Там парчовая оборка. Ее полностью не сдвинули, механизм заел. Вы знаете, как парча поглощает высокие ноты? Это просто ужас! Я поправил. А когда спускался, меня так напугали ваши люди с пистолетами, что я потерял сознание. Вот результат: стукнулся головой. Посмотрите, какая шишка.
Поначалу генерал был настроен агрессивно. Он намеривался кричать, прерывать на полуслове, перескакивать с вопроса на вопрос, угрожать скорой расправой, а если потребуется, то и применить силу. Но в процессе беседы его пыл как-то сразу угас. Арестованный совсем не походил на злодея. В его голосе сочетались наивность, растерянность и убедительность. Генерал считал себя неплохим психологом и повидал многих преступников. Так не врут.
– Зачем вам рупор? – устало спросил Бурмистров.
– Как же? Чтобы лучше слышать. Я прикладывал его к уху и отсекал посторонние шумы от музыкального потока. Мне кажется, оркестр сегодня звучал замечательно. А вы, как считаете?
Не хватало еще беседовать с задержанным об искусстве. Генерал посмотрел на Марка сквозь рупор.
– Значит, чтобы слышать? А мне показалось…
– Вы имеете в виду, что я держал рупор перед собой? Это от инстинктивного желания защититься. У меня же ничего не было, а у них – пистолеты. Так страшно, знаете.
– Кто-нибудь еще был за сценой кроме вас?
– Те двое с оружием.
– Про них я знаю. А другие?
– Не помню. Отшибло. Спросите у них. Это ведь ваши люди.
Генерал искоса взглянул на молодого человека. Сама непосредственность и очарование. Безвинное дитя, да и только. А между тем имеется загадочный труп и контуженый сотрудник. Как это сопоставить? Генерал припомнил, что контузия возникает вследствие мощного акустического удара. Задержанный держал рупор у рта, словно хотел усилить голос. Его горло было напряжено, как при диком крике. Хотя генерал никакого звука не слышал!
Иван Витальевич велел отвести Ривуна в камеру и, несмотря на глубокую ночь, раздал сотрудникам срочные задания по этому делу.
Уже утром он имел первое представление о странной личности Марка Ривуна. Бросалось в глаза, что все знакомые характеризуют его по-разному. Одни считали молодого человека вежливым и стеснительным, другие уверенным и бойким, третьи прямолинейным и грубым. Но существовала и общая характеристика, проскальзывающая во всех беседах. Каждый, кто, так или иначе, должен был регулярно встречаться с Ривуном, сначала с трудом вспоминал эти встречи. Для всех он удивительным образом оставался незаметным.
Незаметный и разный. Два главных качества разведчика. Уж не шпион ли Марк Ривун? Тогда, какое оружие он применил? Какой способ воздействия привел к столь печальному исходу?
Профессиональные музыканты подчеркивали тонкий слух молодого человека, его удивительное знание музыкальных произведений. Один из эстрадных исполнителей отметил талант юноши к подражанию.
– Он умеет изобразить контрабас и флейту. Представьте себе, два таких разных инструмента! А еще я слышал, как он пародировал трамвай. Характерный звон, скольжение. Это было так похоже. Дело было на обычной остановке. Все обернулись, а увидели пустые рельсы. Некоторые протирали глаза. А мальчик просто забавлялся. Он голосом может всё.
Голос!
О странных способностях Ривуна упоминали и другие. Генерал припомнил рупор в руке парня, поднесенный ко рту, напряженное горло. Воздействие голосом. Не в этом ли заключается главная тайна происшествия? Если крикнуть неожиданно в ухо, можно испугать любого человека. А рупор многократно усиливает звук и направляет его на цель.
Генерал вновь и вновь в своих рассуждениях возвращался к одному и тому же.
Голос! Звук!
Но разве столь невесомой субстанцией можно убить человека?
Через полчаса перед Бурмистровым сидел бородатый инженер Игорь Белов из секретной лаборатории. Субординацией он особо не утруждался, закинул ногу на ногу и как можно свободнее развалился на высоком неудобном стуле.
– Что такое звук, Иван Витальевич, если разобраться? Это механические колебания, распространяющиеся в среде. И как любые механические колебания они могут, не только убить человека, но и разрушить целые крепости. Вот, к примеру, легенда об Иерихонских трубах…
– Вы говорите об очень сильном звуке, от которого вылетают стекла, рушатся стены. С этим понятно. А я спрашиваю о тихом звуке. Его заглушал даже симфонический оркестр.
– Звуковые волны еще характеризуются частотой, Иван Витальевич. Обычный человек слышит звуки от двадцати до двадцати тысяч герц. То, что вы назвали тихим звуком – это инфразвук. Колебания с частотой ниже двадцати герц. Мы их не слышим, но ощущаем. И они нам неприятны.
– До какой степени неприятны?
– По-разному. Вызывают тошноту, рвоту, звон в голове. Более мощное воздействие порождает страх, галлюцинации, панику. Так считали фашисты. Они пытались на основе инфразвука разработать психотропное оружие. Но, судя по тем документам, которые нам достались, потерпели фиаско.
– А инфразвуком можно убить?
– Это сложный вопрос. Детально он не исследован. – Белов сунул пальцы в русую бороду. – Бытует мнение, что так называемые "летучие голландцы" – корабли с мертвым экипажем, не что иное, как жертвы инфразвука. Сильный шторм может породить мощный инфразвуковой импульс, который мгновенно губит человека, или сводит с ума и заставляет броситься в воду. Считается, что инфразвуковые колебания входят в резонанс с колебаниями жизненно важных органов человека и останавливают сердце. Поэтому на кораблях находили трупы без видимых повреждений.
– Сердце? Без повреждений? – Генерал на минуту задумался. – А откуда берется этот инфразвук?
– Я уже говорил. Ветер, волны, стихийные явления. Большие вибрирующие механизмы. Вы замечали, что когда навстречу друг другу на большой скорости проносятся два состава, у вас возникает неприятное ощущение? Это тоже следствие инфразвука. Небольшой интенсивности, конечно.
Генерал припомнил свои неприятные ощущения на сцене перед задержанием Ривуна.
– А человек может кричать инфразвуком?
– Ну что вы! Как это? Инфразвук порождает мощная вибрирующая система.
– А вдруг существуют отдельные уникумы?
– Иван Витальевич, возможности человеческого голоса весьма ограниченны. Конечно, есть люди с особо низким неприятным голосом. Но это не инфразвук. Говорить инфразвуком невозможно.
– Невозможно? – Генерал сопел и сжимал кулаки. Его лицо наливалось кровью. – А у меня имеется труп хорошего сотрудника без единой царапины с остановившимся сердцем и вот это!
Бурмистров вскочил, распахнул шкаф и вытащил рупор.
– Вот этой штукой убили человека и больше ничем! Он даже не прикасался к жертве, он только бесшумно кричал в эту трубу и все! А человека нет. И второй, который был за его спиной, сейчас на излечении. Так как же насчет инфразвука?
– То, что вы говорите, Иван Витальевич, просто удивительно. Преступник пойман?
– Еще бы.
– Мы должны исследовать его.
– Как?
– Запишем его голос, измерим частоту, построим гистограммы…
– Запишем, измерим, – передразнил Бурмистров. – На допросах он говорит обычным голосом. Более приятного человека трудно представить!
– Надо вывести его из себя. Вынудить кричать, беситься, рычать.
– Это мысль. – Генерал вновь сел за стол, постучал карандашом. Некоторое время в кабинете раздавался равномерный деревянный стук. – Заставим. Еще как заставим. Сегодня же установите аппаратуру в нашей камере.
– Лучше к нам, Иван Витальевич. У нас имеется специальная звукоизолированная комната, оснащенная всем необходимым. Все приборы выведены наружу. Это сложное оборудование, его лучше не перевозить.
– Хорошо. Но лишние уши мне не нужны. Сегодня ночью мы доставим арестованного в лабораторию. Будете только вы и я. И еще один наш сотрудник внутри комнаты.
После встречи с инженером Бурмистров вызвал Кима. Генерал не помнил ни имени, ни звания подчиненного, что, впрочем, не удивительно. Ким служил в конторе со времен ее основателя – Феликса Эдмундовича Дзержинского. Менялись руководители, название организации, исчезали отдельные сотрудники и целые отделы, а низкорослый бритоголовый Ким оставался на своем месте. Он сидел в подвале в неведомой комнатушке и редко появлялся на верхних этажах. Рабочее место его также находилось в подвале. Он был молчалив, угрюм и совсем не интересовался жизнью управления или карьерными перемещениями коллег. Скорее всего, он никого из них не узнал бы, встретив на улице.
