Первый пилот:
— Набираем высоту. Двести футов.
Второй пилот:
— Отлично, есть визуальный контакт.
Мы, пассажиры, безмятежно уплетали шоколадные батончики, и вдруг бортмеханик, сидевший в носовой части, схватился за пулемет. Мы тоже тотчас же похватали свои винтовки и вскочили с пола. Мы понятия не имели о том, что происходит. Толку от нас все равно никакого не могло быть, потому что высунуть ствол винтовки в поток набегающего воздуха сравнимо с тем, чтобы протянуть руку из окна машины, мчащейся со скоростью сто миль в час. Мы хрен чем могли помочь экипажу, но нам хотелось быть хоть чем-нибудь полезными.
На самом деле ничего страшного не произошло. Просто мы подлетали к шоссе, и бортмеханик надеялся, что кто-нибудь откроет по нам огонь с земли, чтобы можно было пострелять в ответ.
Это шоссе связывало Багдад и Иорданию. Мы пролетели над ним на высоте пятьсот футов. По шоссе сплошным потоком двигались с зажженными фарами колонны военных машин, но наш вертолет летел без огней, а услышать нас с земли определенно не могли. Мы впервые получили возможность увидеть врага.
Пролет над шоссе дал нам возможность определить наше точное местонахождение, потому что по карте было известно, где именно проходит шоссе. Я пытался прикинуть, как долго нам еще находиться в воздухе, и вдруг послышался тревожный гудок.
Мы с Динджером были в наушниках. Услышав голоса экипажа, мы переглянулись.
— Вираж влево! Вираж вправо!
Казалось, разверзлась преисподняя. Вертолет принялся судорожно метаться из стороны в сторону.
Бортмеханики носились, как одержимые, по отсеку, нажимая кнопки выбрасывания тепловых патронов.
Нашим летчикам были известны места сосредоточения большинства «Роландов», но про это они, судя по всему, не знали. Ракета класса «земля—воздух» нас «засветила», и сработали бортовые системы оповещения. Ситуацию усугубило то, что в этот момент мы летели относительно медленно.
В тусклом свете циалумовых палочек я увидел лицо Динджера. Слушая самоуверенную болтовню летчиков, мы расслабились, дав волю ложному чувству спокойствия. Теперь же у меня возникло такое ощущение, будто я ехал в машине, затем на какое-то время опустил взгляд, после чего, снова посмотрев на дорогу, увидел, что ситуация внезапно изменилась и нужно что есть силы жать на тормоза. Я понятия не имел, выпущена ли ракета, захватила ли ее головка наведения нас и вообще что происходит.
— Твою мать! — в сердцах бросил Динджер. — Если этому суждено случиться, у меня нет никакого желания ни о чем слышать, твою мать!
Мы разом сорвали с головы наушники и отшвырнули их в сторону. Я повалился на пол и свернулся в клубок, готовый ко встрече с землей.
Летчик резко бросал вертолет в разные стороны. От этих гимнастических упражнений двигатели надрывно выли.
Наконец «Чинук» выровнялся в воздухе и снова полетел по прямой. По лицам бортмехаников мы поняли, что все осталось позади.
Надев наушники, я спросил:
— Это еще что за хрень была?
— Возможно, «Роланд», но кто может сказать точно? Дрянная штука. Вам-то, ребята, хорошо, а нам еще предстоит возвращаться тем же путем.
Мне страшно захотелось поскорее выбраться из вертолета и снова самому распоряжаться своей судьбой. Конечно, очень хорошо, когда тебя доставляют прямо на место, но только не таким образом. И все еще было не кончено. Если иракские зенитчики сообщат о том, что обнаружили нас, возможно, в небо поднимутся истребители. Никто не знал, есть ли у Ирака истребители, и если есть, могут ли они вылетать на перехват ночью, но всегда надо готовиться к худшему. Я обливался потом, словно насильник.
Полчаса спустя пилот наконец предупредил нас, что через две минуты будет приземление. Я показал ребятам два пальца — этим же знаком предупреждают о том, что через две минуты предстоит прыгать с парашютом. Тот бортмеханик, что находился в хвостовой части, начал развязывать стропы, которыми крепились наши рюкзаки. Красноватый свет фонарика-ручки, который он держал в зубах, придавал ему вид дьявола за работой.
У четверых из нас были «двести третьи», американские автоматические винтовки «М-16» «Армалайт» с подствольным гранатометом, стреляющим 40-мм гранатами, похожими на большие, короткие и толстые пули. Остальные были вооружены «Миними», ручными пулеметами. Для наших задач «Армалайт» во много раз лучше винтовки «СА-80», которую недавно приняла на вооружение британская армия. Он легче и значительно проще в обслуживании. Эта надежная, простая винтовка в различных модификациях состоит на вооружении еще со времен войны во Вьетнаме. Когда «СА-80» только появились, наш полк опробовал их в условиях джунглей и пришел к выводу, что новая винтовка не удовлетворяет предъявляемым к ней требованиям. С «М-16» все чисто и понятно: никаких мелких деталей, никаких выступающих частей. Рычажок предохранителя имеет очень простую конструкцию и переключается большим пальцем — в то время как у «СА-80» для этой цели необходимо использовать указательный палец, что является чистой воды безумием. Предохранитель «М-16» можно перевести движением большого пальца, при этом указательный палец по-прежнему останется на спусковом крючке. Больше того, если рычажок предохранителя «М-16» встанет в положение «автоматический огонь», это сообщит о том, что винтовка готова к стрельбе: курок взведен, патрон дослан в патронник. В разведке бойцы то и дело переключают большим пальцем предохранитель; меньше всего на свете им нужен случайный выстрел, который может услышать противник.
Предохранитель «М-16» переводится очень тихо — что в разведке еще один плюс. Кроме того, в винтовке нет таких частей, которые могли бы заржаветь. Если бы винтовки были машинами, наша армия вместо полноприводного «Форда Сьерры», отличной, надежной, проверенной машины, которая пользуется заслуженной любовью всех тех, кто на ней ездит, выбрала бы «Роллс-Ройс». Причем когда «СА-80» была принята на вооружение, это еще был только прототип «Роллс-Ройса», у которого оставалось множество «детских» проблем. На мой взгляд, один-единственный недостаток «двести третьей» заключается в том, что к ней из-за подствольного гранатомета нельзя прикрепить штык-нож.
Наши «М-16» были без ремней. Ремень означает, что винтовку собираются носить на плече: зачем в боевых условиях нести оружие на плече, когда оно должно быть в руках, готовое к стрельбе? В разведке винтовку всегда держат обеими руками, приставив приклад к плечу. Зачем она вообще нужна, если из нее нельзя быстро прицелиться и выстрелить?
Меня не интересует, как и где изготовлено оружие, — лишь бы оно выполняло ту работу, которая от него требуется, и я умел с ним обращаться. До тех пор пока оружие стреляет боеприпасами и их у тебя достаточно, никаких других забот быть не должно.
Разумеется, оружие хорошо только тогда, когда оно в хороших руках. На огневой подготовке между ребятами всегда идет острое соперничество. Во время учений мы используем только боевые патроны, потому что только так можно воспитать чувство реальности и перспективы. В бою устрашающий грохот выстрелов может повлиять на способность действовать адекватно, если заранее к нему не привыкнуть. Выстрелы из «Армалайта» звучат на удивление тихо, и отдача слабая. В бою слышишь не столько свое оружие, сколько чужое. При выстреле из подствольного 40-мм гранатомета слышен лишь хлопок; нет ни взрыва, ни отдачи.
У нас были четыре «Миними», ручных пулемета калибра 5,56 мм. Боепитание осуществляется из уложенной в коробку ленты с разъемными звеньями, емкостью двести патронов, или из обычного магазина. Пулемет настолько легкий, что в бою его можно использовать не только для огневой поддержки, но и как обычную автоматическую винтовку. Темп стрельбы у него просто страшный. При необходимости для обеспечения точного, прицельного огня в автоматическом режиме пулемет устанавливается на двуногую сошку. Единственным слабым местом является пластмассовая коробка с лентой с патронами. При ходьбе коробка оказывается прижатой к телу; в случае резкого движения, она может удариться о него и отлететь, так что приходится постоянно следить за этим. Вторая проблема заключается в том, что патроны укладываются в нее неплотно, поэтому каждый шаг сопровождается ритмическим позвякиванием, что особенно плохо ночью, когда звуки распространяются лучше.
Кроме того, каждый боец разведгруппы был вооружен моделью 66, одноразовым реактивным гранатометом. «Шестьдесят шестой», гранатомет американского производства, предназначен для борьбы с танками. Им вооружаются пехотинцы. Гранатомет имеет в длину чуть больше двух футов и состоит из двух труб, одна вложенная в другую. Перед выстрелом трубы раздвигаются, и во внутренней находится граната, готовая к делу. При этом также поднимается прицел. После выстрела гранатомет просто выбрасывается. Он устроен предельно просто и тем хорош. Чем вещь проще, тем выше вероятность, того, что она будет работать. Граната оснащена кумулятивным зарядом, предназначенным для прожигания брони. Взрыватель автоматически взводится после того, как граната отлетит примерно метров на девять; он сработает, даже если граната лишь заденет цель. Выпущенная из «шестьдесят шестого» граната не взрывается большим огненным шаром, как это показывают в кино. Фугасный заряд взрывается так лишь в случае детонации.
