тот момент мне казалось неправильным нарушать молчание, поэтому я ждала, и старик наконец, покачав головой, продолжил:
– А почему люди не ушли – ну, тебе этого не понять. Вы, молодые, живете здесь с рождения. Но многие из нас отдали жизни за шанс перебраться на новое место, за шанс построить что-то, что принадлежало бы только нам. Ради этого шанса мы пересекли океан. Ради этого шанса мы воевали. И мы застолбили за собой это место, потому что сочли его хорошим.
– Но клудде…
– Последовали за нами сюда, и последуют куда угодно, – твердо заявил он. – Они наши духи и наша ответственность.
– Значит, вы с ними смирились?
– Клудде забирает лишь одну жертву, – пробормотал Шулер. – Всегда забирает только одну. Одна жертва время от времени – это мелочь.
Я грохнула кружкой о стол с такой силой, что стол покачнулся.
– Это не мелочь, если забирают того, кого ты любишь! Вы что, совсем не сочувствуете сейчас матери Кристоффеля? И вас не заботит, каково было Брому и Катрине, потерявшим сына?
– Сочувствую, конечно. У меня тоже были когда-то жена и ребенок.
Я осеклась, но его тон просто вынудил меня спросить:
– И что с ними стало?
– Нашу дочь забрал клудде, – сказал Шулер. – И жена умерла от горя. Дочь была у нас поздним ребенком. Очень поздним. Ей было примерно столько же лет, сколько Бендиксу.
– Простите, – промямлила я, не зная, что еще сказать.
– Не жалей меня, – бодро проговорил он. – Я рассказываю тебе все это лишь для того, чтобы стало понятно – так уж повелось в Лощине. Клудде забирает жертву, и, хотя я и впрямь сочувствую матери бедного мальчика – она и без того достаточно настрадалась от этого своего муженька, – уверяю, теперь все уже кончено. Смертей больше не будет, так что не стоит тебе рыскать по лесам в поисках ответов.
– Как вы узнали, что я собираюсь…
– Что я, не знаю Брома? Или я не знал Бендикса? А ты – разве ты не их точная копия – жизнелюбивая, любопытная, во все сующая нос? Я все понял, увидев, как ты собираешься выскользнуть из деревни, сунув руки в карманы в надежде стать невидимкой.
Я вспыхнула, раздосадованная тем, с какой легкостью он разобрался в моих намерениях. А еще меня разозлило понимание того, что цель этой встречи состояла не в том, чтобы дать мне те ответы, которые я искала, а в том, чтобы предостеречь меня от поисков. Но тут кое-что из сказанного Шулером зацепило меня.
– Вы сказали, клудде забирает лишь одного. Одна смерть – и все?
– Да.
– Но клудде убил одну из овец на нашей ферме. Вчера вечером.
– Откуда ты знаешь, что это сделал клудде? Это мог быть какой-нибудь хулиган, а то и настоящий волк.
– Это был не волк. Я его видела.
Шулер застыл, а потом схватил меня за руку – так внезапно, что я не успела ее отдернуть. Схватил и с силой стиснул мои пальцы – наверное, до синяков.
– Эй! – Я попыталась выдернуть руку из его хватки.
– Ты его видела? То существо?
Голос его стал низким и напряженным, и это испугало меня. Мне хотелось уйти, убраться подальше от Шулера де Яагера, от его странных историй и не менее странных порывов.
– Отпустите меня, – выдавила я, но высвободиться, как я ни старалась, не получалось.
– Отвечай! – рявкнул он.
И клянусь, я видела, как сверкнули его глаза – как будто на миг в них вспыхнул огонь, вспыхнул и сразу погас.
– Ты видела его или нет?
– Да! – крикнула я. – А теперь отпустите меня!
– Как тебе удалось убежать? Как?!
Кажется, он был не слишком доволен тем, что мне удалось спастись от того существа, которое он называл клудде. Я не поняла, чего хотел Шулер де Яагер, но подумала, что вряд ли во главу угла он ставил сохранение моего доброго здоровья. Я схватила кружку со все еще слишком горячим чаем – и выплеснула старику в лицо. Он вскрикнул и отпустил мою руку.
Дожидаться, когда он опомнится, я не стала. Побежала прочь от стола, прочь из хижины, слыша, как он ругается и кричит, чтобы я вернулась.
Почему я вообще пошла с ним? У меня ведь было странное предчувствие, и мне следовало ему довериться. Я не знала, что затеял Шулер де Яагер, но решила: ему на самом деле не было известно, почему все это происходит. Вся эта чушь насчет клудде, забирающего жертву, – она чушью и была. Люди в Лощине любили рассказывать истории про призраков, и гоблинов, и всяких бестий, живущих в лесах, но я никогда не слышала, чтобы кто-то из них упоминал клудде.
Я бежала что есть духу, зная, что Шулер не сможет меня догнать. Бежала и клялась себе, что никогда, никогда больше не буду его слушать. Я сама найду все ответы.
В любом случае он не верит во Всадника. Он думает, это всего лишь шутка Брома. Но я слышала Всадника вчера ночью и знаю, что он существует.
Ноги сами собой несли меня к лесу, туда, где я могла спрятаться от всего и всех. Лес всегда был моим священным убежищем, местом, где я имела возможность быть собой – Беном ван Брунт, а не мисс Бенте. Никакая я не мисс, думала я, и никогда не буду ею, как бы ни старалась Катрина.
Я припомнила все, что рассказал мне Шулер – а рассказал он, в общем-то, не так уж и много. Все сводилось к банальной истории о призраках, причем рассказчик не вложил в нее никакой «изюминки». У старика, заманившего меня в свой дом, был какой-то план, только вот я даже не представляла, какой именно. Может, он собирался просто позабавиться, утверждая, будто знает, что произошло с Кристоффелем и Бендиксом? Или же он замыслил что-то недоброе? Хотел причинить мне вред?
Вся эта встреча была странной и бессмысленной, как будто мы были двумя актерами, играющими две совершенно разные пьесы.
«Да, – подумала я. – Шулер, кажется, полагал, что у меня есть какая-то информация, которой у меня вовсе нет, а я, похоже, подавала реплики, которых он не ожидал услышать».
Что ж, решила я, ничего иного не остается. Мне придется рассказать Брому обо всем, а значит, нужно дождаться, когда Катрина займется какими-нибудь домашними делами. Иначе она обязательно сунет в наши дела свой нос, как делала всегда, и я никогда не получу никаких ответов. Ома вообще не хочет, чтобы я что-то знала. Достаточно вспомнить, как она ведет себя, когда кто-нибудь
