и записка — что это месть за убитого накануне бизнесмена Рыбаченко, — бодрой скороговоркой сообщал все тот же симпатичный ведущий, чуть ли не улыбаясь от того, что рейтинговые новости прут одна за другой и он не сходит с экранов миллионов зрителей.
«Да что же это творится такое! — ужасалась Джен про себя. — Одних убили, теперь других… Прямо как в Америке!»
Двор и дом показались ей знакомыми, фамилия убитого бизнесмена постепенно приобретала четкость в сознательной части памяти, оформляясь в хорошо известное сочетание букв… И вдруг как молния пронзила мозг: да это же и есть ее покровитель, всемогущий Петр Николаевич, на которого она так рассчитывала в решении своих проблем! Которому она собиралась позвонить, как только он освободится! Вот он, окруженный полицией, врачами и еще какими-то людьми, лежит у двери своего подъезда, в который ей не раз случалось заходить… Хорошо, что не показывают крупным планом это ужасное зрелище, но не из-за чувства меры у репортеров, а оттого, что их близко не подпускают…
Жалость и отчаяние навалились одновременно, Джен повалилась на диван и заплакала. Хотелось уснуть, но спасительный сон не приходил. В голове билась одна мысль: как жить дальше… Но ответа на этот вопрос она не находила. Через несколько минут запел телефон — Галка! Подруга тоже рыдала.
— Ты не поверишь, что случилось! — захлебываясь, проговорила она. — Ты просто не поверишь!
— Да как не поверю, когда уже весь город знает! — печально отозвалась Джен. — По телевизору в новостях показывают!
— Ты меня не под…й! — взвилась Галка; от злости, наверное, даже слезы высохли. — Оно на пять тысяч зелени тянет!
— Ты про что?!
— Я ж говорю — кольцо с брюликом пропало! Помнишь, мне Николай подарил? А я его так любила!
— Николая? — тормознула Джен.
— Да при чем здесь Николай?! Его уже нет давно! Кольцо!!! Может, в бассейне с пальца соскочило, а может, «карнавальские» шлюхи спи…и! Ну, если поймаю — убью!
— Слушай, мне сейчас не до этого! — Джен отключилась.
«Вот дура!» — разозлилась она на подругу. Тут из одной скверной истории не выпуталась, да еще Петю убили, а та по кольцу слезы льет!
Что же теперь делать? Она не знала. Но ясно было одно — жизненные планы приходится менять в очередной раз! Телевизор с его похоронными новостями смотреть не хотелось, она послушала свою песню, которая так понравилась Евгению. В натуре понравилась: она по глазам видела, да и по поведению… Он крутой парень, но тут сразу как-то расслабился, даже стал по-другому на нее смотреть… Да и вообще колесо их знакомства закрутилось совсем иначе… Словно поезд переехал с одних рельсов на другие — с объездного пути к маленькой станции, на которой не собирался останавливаться… И завел разговор о серьезных вещах: если она правильно поняла, то даже вроде жить вместе предлагал…
Другое дело, насколько ему можно верить? Лолита услышала где-то, выучила и любила повторять мудреную фразу: «Больше всего людей пропадает вовсе не в Бермудском треугольнике — почти все исчезают бесследно на пути от слов к делу»! И Галка всегда говорила: «Дал обещанное, тогда и ты дала! А то так и останешься с полными карманами обещаний!»
Только Евгений не такой — он ее трогать не собирался, даже на раскладушку отправлял и хотел прогнать с раннего утра без завтрака! А потом вон как обернулось — даже запер, чтобы не ушла… Ей это, конечно, не нравилось, но сейчас находила ему оправдания — может, влюбился и решил удержать любой ценой? Хотя вряд ли — не тот человек. Интересно, кто он? Ясно, что характер у него каменный, ведь покойный Петя никогда бы не попер на Рыбака… Да и никто из ее приятелей не вписался бы за незнакомую девушку один против троих на ночном шоссе… Разве что Карнаух… Здоровый, грозный, молчаливый, он как волк в собачьей стае. Но одних мускулов, когтей и клыков мало, надо еще, чтобы сердце подсказало влезть в такую мясорубку совершенно бесплатно и без всякой выгоды для себя. А есть ли у Карнауха такое отзывчивое сердце — большой вопрос. Она переспала с ним несколько раз, началось совершенно случайно: какой-то пьяный «браток» среднего уровня вылез на подиум, стал хватать ее за все места и оттаскивать от шеста, намереваясь увезти для дальнейшего «совместного веселья»… На его беду в зале оказался Карнаух, который жестко выбросил наглеца из «Сапфира» и предложил после смены подвезти до города. По дороге заехали в гастроном, где он купил всяких деликатесов и хорошего виски, а потом, как-то внезапно, словно это было само собой разумеющимся — а так, собственно и выходило, — решили перекусить у него дома… Ужин оказался хорошим, и тренированное карнауховское тело ей понравилось, но вот об отзывчивости его сердца она ничего так и не узнала. Кстати, у начальника службы безопасности, как и у Евгения, тоже была татуировка в необычном месте: на внутренней стороне левой руки, вблизи подмышки… Только изображалась на ней рыба с густой чешуей…
Вдруг послышался странный звук — будто огромный сверчок засвиристел…
— Тррр-тррр-тррр!
Она вскочила, стала осматриваться. Звук шел из кучи какого-то тряпья в углу. А под тряпьем стоял черный телефонный аппарат с круглым диском, из тех, которые можно увидеть только в фильмах полувековой давности.
— Тррр-тррр-тррр!
Не размышляя, кто бы это мог так настойчиво насиловать телефонный реликт, она взяла трубку.
— Алло.
— Джен, ты не ушла?! Здорово!
Это был Евгений, и у нее почему-то учащенно заколотилось сердце.
— Куда бы я ушла, если ты меня запер?
— Как запер?! — Он явно растерялся. — Я не запирал!
— Не знаю, кто это сделал, но я не смогла открыть дверь, — с трудом выдерживая строгий тон, проговорила она.
— А-а-а! Черт! У меня же замок заедает!
Джен молчала. Не мог придумать ничего лучше? Любой на его месте свалил бы все на замок. И Евгений правильно расшифровал ее молчание.
— Значит, слушай! Два раза поворачиваешь влево, убирается засов, а потом надо нажать головку и только тогда повернуть — втягивается язычок. Не нажмешь — не втянется. Прямо сейчас подойди и проверь! Только осторожно, не защелкни за собой дверь…
Так и оказалось. Замок отперся, дверь открылась, сквозняк из подъезда затянул в прихожую запах кошачьей мочи. Снизу по лестнице шаркали чьи-то шаги, Джен осторожно прикрыла дверь, чтобы не щелкнул проклятый замок.
Или не проклятый, а наоборот? Если бы она ушла утром, где бы сейчас была со своей огромной сумкой? Может, попала бы под огонь киллера вместе с Петром, может, ее
