Топорков Михаил Владимирович.
Владелец таможенных складов, транспортных компаний, портовых площадок.
Верный друг. Строгий начальник.
Человек, который никого не боится… Не боялся.
Кого ему боятся? Когда-то люди в форме его ловили. Теперь охраняют. Его и его бизнес.
Потому что он кормилец.
Скольких он кормит (тех, кто в форме и кто без неё)?
Сколько людей связано с его бизнесом?
Он и сам потерял им счёт.
Сотни? Или уже тысячи?
Он вздрогнул (едва заметно, но заметно же!) от чуть слышного стука закрывшейся двери.
— Может, камин растопить? — предложил Коля.
— Сиди! — Топорков махнул рукой. — Сергеич, кончать маячить! Скрипишь половицами так, что башка раскалывается! Сядь вон… Стул подвинь и сядь.
— Это паркет от сырости скрипит, — словно оправдываясь за суетливую свою беготню, виновато произнёс Пётр Сергеевич. — Разбух, может…
— Что мне для тебя, ковёр персидский стелить? — резко оборвал его Топорков. — Сядь, не нервируй!
Черемшов, придвинув стул, послушно присел (и тут только вспомнил, что забыл взять с собой блокнот для записей… испугался даже слегка — вдруг совещание тут какое будет, так ведь лучше бы всё записать, а то забудешь ведь всё… но потом решил, что не для того совещания среди ночи проводят, чтобы речи под протокол писать, и успокоился… ненадолго, минуты на две).
— Не слишком спешили, смотрю? — недовольно пробурчал Топорков, устраиваясь на диване (нога на ногу, с видимой, демонстративной безмятежностью, замочек «молнии» на спортивном костюме слегка вниз потянул — так легче дышать, так проще казаться по прежнему уверенным в себе, бесстрашным, непобедимым…). — Часа два добирались. Устал вас ждать, олени мои быстроногие.
— Так ведь, — Пётр Сергеевич развёл руками, — пока собрались, пока я Колю нашёл, пока машину из гаража забрали… Да и дорога мокрая вся, дождь ведь. Сырость.
— Ладно, — Топорков поморщился и, словно окончательно обретя былую уверенность в себе, хорошо знакомым им жестом хлопнул ребром ладони по краю дивана. — Ты ж, засранец, везде оправдаешься. Я то тебя знаю… Коля, ты куда машину загнал?
— К гаражу, Михаил Владимирович…
Коля, поняв, что его сейчас выставят из дома, встал и, переминаясь с ноги на ногу, глянул вопросительно на Топоркова.
Тот выразительно показал пальцем на дверь:
— Машину отгони на улицу и сиди тихо. Жди Сергеича, он к тебе скоро выйдет. Когда заправлялся?
— Сегодня утром. На полную…
— Хватит тебе до города. Сегодня до обеда отсыпаться будешь. Только машину в гараж верни… Беляеву скажешь — я разрешил.
— А Беляев на чём? — искренне удивился Коля (ещё ни разу начальника финансового управления не оставляли без водителя, один на один с машиной).
— На трамвае, бля! — взорвался Топорков. — Сам поездит. Не для того я ему права помогал получать, чтобы он моих водителей дёргал. Отвезёшь Сергеича, машину в гараж — и спать. Ты мне послезавтра свежий нужен. Понятно?
— Понял!
Дождавшись, пока Коля прикроет за собой дверь, Топорков тихим, задушевным шёпотом произнёс:
— Сергеич, у тебя с памятью всё в порядке?
— Не жалуюсь, — тоже шёпотом, но испуганным и сдавленным, ответил Черемшов (и в желудке у него неприятно забурлило).
— А с головой?
— Не жалуюсь…
— Не жалуешься? — и Топорков криво усмехнулся. — А я вот жалуюсь. На твою память. Дырявую.
«Боже ж ты мой!» и Черемшов боязливо поёжился в предчувствии полночной головомойки. «Что ж я упустил то?»
Исписанные мелким, бисерным почерком страницы блокнота, словно взъерошенные налетевшим ночным ветром, мелькнули на миг перед мысленным его взором.
«Отгрузка… кредит… бонус в отдел… два судна под погрузкой… вагоны на станции… трейлер на простое… аренду два дня назад платили… не то! не то!»
— Как того мужика звали? — с деланным (ой, ненатурально получилось, голос, проклятый, дрогнул всё-таки!) спросил Топорков.
— Какого? — Черемшов огляделся по сторонам, словно выискивая притаившегося в комнате этого непонятно откуда взявшегося мужика (из-за которого, теперь уж ясно, его, Черемшова, начальник среди ночи и поднял из постели и заставил в даль такую переться). — Я что-то…
— Да того, что к тебе на переговоры вчера набивался, — и Топорков с ехидной уже усмешкой посмотрел на вконец ошарашенного помощника. — У тебя же с памятью всё в порядке! Ты же всё помнишь! Вот и вспомни, как его звали. Заодно вспомни, на сколько букв ты его послал. Послал ведь? Он со мной ещё хотел встретиться…
«Вместе посылали» чуть было не ляпнул Черемшов, но вовремя осёкся.
— Вспомнил, — обречённо выдохнул он.
«Всплыл таки, зараза!»
— Вот и скажи, напомни мне, как его зовут, гостя этого московского.
Черемшов пошевелил губами, будто пробуя на вкус загорчившую вдруг фамилию того проклятого пронырливого москвича и, сообразив, что с ответом сейчас лучше не тянуть, выдохнул:
— Михайлов. Дмитрий Алексеевич. Консультант какой-то или юрист… Я его визитку в офисе оставил…
— Надо же! — с притворным восторгом воскликнул Топорков. — Не подвела тебя память! А я уж боялся, думал — не вспомнишь. А что он тебе предлагал? Может, и это припомнится?
— Как же… — теперь Пётр Сергеевич отвечал быстро, без задержек (ироничные замечания хозяина ничуть его не смутили и не дезориентировали; знал опытный Черемшов — потому босс так наигранно, демонстративно весел, что разговор тяжёлый предстоит, серьёзный… если того не хуже — «по душам»). — Помню, и это помню. Предлагал обеспечить безопасность грузов на погранпереходе. Терминал в Москве предлагал. Пару-тройку клиентов хороших… С органами вопрос обещал решить. У нас же в прошлом месяце партия обуви зависла. Со спиртом тоже…
— А откуда он всё это знает? — с нарастающей угрозой в голосе спросил Топорков. — Не прикидывал?
— Я вам доложил… — голос Черемшова сбился на свистящий шёпот.
И заморгал, часто-часто, виновато, словно ребёнок, уличённый в краже леденцов из запертого на ночь буфета.
— Мы же тогда обсуждали… Вы ж ещё сказали, что у самих завязки есть и нечего засранцам всяким…
Топорков встал. Грузно переваливаясь, словно от внезапно мешком на плечи навалившейся усталости, подошёл к секретеру, выдвинул верхний ящик, вынул скрученный трубочкой лист бумаги и протянул Черемшову.
— На, стратег, почитай. И оцени, дорогой, как лихо мы с тобой лоханулись. Интересная справочка, я и сам вот, признаться, от неё разволновался… слегка…
Пётр Сергеевич, расправив лист и отвернув его в сторону тускло светившего ночника, кончиком носа едва не коснувшись размытых факсовых строк, прочитал:
БЕЛОМУ.
ТВОЙ ЗАПРОС ОТРАБОТАЛ, ПРОБИЛ ГОСТЯ ПО БАЗЕ.
МИХАЙЛОВ ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. 1952 ГОДА РОЖДЕНИЯ. С 1974 ГОДА В ОРГАНАХ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ. КОНТРРАЗВЕДКА. РАБОТАЛ НА ПРЕДПРИЯТИЯХ ВПК. В ДЕКАБРЕ 1993 УВОЛЕН ИЗ ОРГАНОВ. ПО МОИМ ДАННЫМ — В АКТИВНОМ РЕЗЕРВЕ. С ЯНВАРЯ 1994 ГОДА В КОММ. БАНКЕ «ФИНСТАР-ТРАСТ». ДОЛЖНОСТЬ ОФИЦИАЛЬНО — «ЮРИДИЧЕСКИЙ КОНСУЛЬТАНТ». РЕАЛЬНО — НА СВЯЗИ С ОРГАНАМИ. БАНК ТОЖЕ ПОД ОРГАНАМИ, Я К НЕМУ НЕ ПОДБЕРУСЬ. У НИХ В СОВЕТЕ ДИРЕКТОРОВ ЛЕВИЦКИЙ, ЭТОГО ТЫ ХОРОШО ЗНАЕШЬ. МИХАЙЛОВ ОБРАБОТАЛ РЕБЯТ С ТЕРМИНАЛОВ В ЛЮБЕРЦАХ И МЫТИЩАХ. В МЫТИЩАХ СКЛАД НЕДЕЛЮ ПРОСТАИВАЛ, МЫ ЕГО НЕ ОТБИЛИ. В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ МИХАЙЛОВ АКТИВНО РАБОТАЕТ ПО СЕВЕРУ-ЗАПАДУ, НАЩУПЫВАЕТ КАНАЛЫ ПОСТАВКИ. ЕСЛИ ВЫЙДЕТ НА ТЕБЯ — ТЯНИ ВРЕМЯ, НЕ ТОРПЕДИРУЙ. ИНАЧЕ НАЧНЁТ ДАВИТЬ. О ЕГО ПРЕДЛОЖЕНИЯХ СООБЩИ МНЕ, ПОСТАРАЮСЬ ОТБИТЬ. ПРЯМО ПОД НЕГО ИДТИ ОПАСНО — ОТОЖМЁТ ОТ БИЗНЕСА. ЛЮДИ ЗА НИМ СЕРЬЁЗНЫЕ.
ПОКА ВСЁ.
МАРАТ.
— Ну, что скажешь?
Топорков снова присел на диван. Из бокового кармана спортивной куртки достал измятую пачку сигарет, встряхнул её и губами вытянул выскочившую до половины сигарету.
Взял с журнального столика золотистую, с монограммой, зажигалку. Коротко щёлкнув, прикурил и выпустил к самому потолку тонкую, быструю струйку дыма.
— Собрался с мыслями?
— Хреново дело, — резюмировал Черемшов и протянул хозяину вновь свернувшуюся в трубочку бумагу.
— На личный факс получил, — пояснил Топорков. — Сегодня вечером. Опоздал Марат. Чуть-чуть опоздал… Или Михайлов этот слишком быстро сработал… Где он теперь? Телефон его у тебя имеется?
— Визитка, — Черемшов вздохнул. — Да ведь как-то не здорово… Сначала послать куда подальше, потом снова на переговоры тянуть… Придумать бы чего…
— Не здорово, — согласился Топорков. — И Марата спалим. Михайлов, судя по всему, калач тёртый, сразу сообразит, что информацию на него «слили» на сторону. Нам, то есть. Ну, давай придумаем… Что он тебе про себя рассказывал?
— Про себя… Друзья в Пскове, с металлом связаны…
— Не то, — отрезал Топорков.
