— Почему «Янкиз»? — с надеждой думает вслух Воорт, поскольку в записке шла речь о бейсболе.
— Прикидки на будущее. Процентные доли болельщиков со стажем, теле- и радиоболельщиков. Болельщиков, зацикленных на бейсбольных ударах.
Где же искать ошибку?
— И еще три клиента. Служба главы Манхэттенского округа. Юридическая фирма Райта и Наттера и профсоюз санитарных работников. И как ты за один день выберешь нужный?
— Сможешь разузнать, чем занимались Райт и Наттер шесть лет назад?
— Попробую, но получить прямой ответ от юриста — даже о том, что она недавно ела, — это круче, чем заставить Пентагон признаться, что США послали войска в Перу.
— Кто из детективов у нас дома? — интересуется Воорт, а тем временем радиорепортер спрашивает Азиза, есть ли доля правды в том, что венесуэльские наркоторговцы как-то связаны с убийствами.
— Кузены Джек и Вэнн, а еще дядя Джеффри.
— Нет ни капли правды, — слышится голос Азиза; может, он лжет, а может, и нет. Никто не говорит Воорту, что полиция обнаружила.
Мики возвращается в машину и делает одобрительный знак — два больших пальца вверх.
— Попроси Вэнна и Джеффри заглянуть в юридическую фирму. Может быть, им повезет, — говорит Воорт Камилле.
Затем они с Мики снова отправляются в путь — к месту киднеппинга шестилетней давности, о котором сообщалось в рапорте. Воорт просматривает свои записи, как будто если читать их без конца, то можно найти ответ.
— «Манхэйм фо Эйгьюлэр». Теперь это не кажется столь важным, — делится Воорт с Мики. — Похоже, я поспорил об этой команде с кем-то, и, видимо, будущий убийца слышал мои слова. Вероятно, он был там.
— Скорее всего это псих, живущий в собственном мире.
— Тогда давай и мы про все забудем, — резко говорит Воорт. — Если это не ниточка к разгадке, тогда едем домой.
— Прости, ты прав.
Теперь они в Байерум-Хилл, самом бедном районе полицейского участка, где люди с низкими доходами живут рядом с теми, кто тратит свои сбережения на отделку домов. Вид меняется от квартала к кварталу и даже от здания к зданию. Перестроенный жилой дом стоит рядом с деревянной развалиной. Обновленный кондоминиум сияет по соседству с выжженным остовом. Битва между разрушением и прогрессом отражается в разрыве между бюрократизированной бедностью и надеждой городских первопроходцев.
— Почему бы кому-то и не разбушеваться из-за того, что я посчитал бейсбольный обмен игроками важным? Логический повод для разнообразия, Мик.
— Потому что это не важно.
— Что-то другое было важно.
— То, что не видел или на что не обратил внимания.
— Бейсбольный обмен игроками, которого даже и не было. Как могло это быть связано со мной?.. — размышляет Воорт.
Мики останавливает машину перед несколькими блеклыми кирпичными высотками.
— Приехали. Место невесть какого чертова преступления.
Квартал большой и оживленный. В 16.19 занятия в школе закончены и тротуары, обращенные в сторону переименованной новостройки Кларенса Томаса, заполнены детьми — сотнями ребят, идущих группами, парами, поодиночке. Воорту хочется знать, нет ли среди них той девочки, которую он разыскал здесь шесть лет назад.
«Знаешь, Конрад, что такое расследование? — обычно говаривал отец. — Пустота и еще раз пустота. И даже когда ты готов все бросить — снова пустота».
Мики прячет мигалку, чтобы никто не узнал в них полицейских. Направляясь к огромному зданию, они проходят мимо развозящего мороженое грузовика, баскетбольной площадки, где в разгаре игра, скамеек, заполненных пожилыми людьми и группками подростков в мешковатых джинсах и бейсболках. Несколько ребят угрюмо смотрят на Воорта.
Вестибюли общественных зданий всегда лишены мебели, потому что ее могут поломать хулиганы. Работает только один из четырех лифтов, но миссис Чарлена Вашингтон оказывается дома. Мать с дочерью ждут у открытой двери квартиры 11-А. Миссис Вашингтон выглядит стройной в набивной цветастой блузке и плиссированной юбке, у нее сегодня выходной — согласно старому полицейскому рапорту, она работает секретаршей в автосервисе. Девочка с косичками в васильковом платье держит учебник математики. Воорт чувствует, что она видела его по телевизору.
— Мне вас не забыть, — говорит Чарлена Вашингтон. — Бывают дни, которые переворачивают жизнь вверх дном.
Это уж точно, думает Воорт, понимая, что даже сама надежда кажется сегодня перевернутой. Он чувствует не признательность, а гнев. Ярость, а недоброжелательность. Негодование. Обвинение. Эмоции, которые вызывают злобу.
Миссис Вашингтон приглашает их в тихую опрятную квартиру, украшенную сенегальской керамикой, ангольскими плетенками, скамеечками с комнатными папоротниками.
— Увидела вас сегодня утром по телевизору и подумала — это и моя годовщина. Годовщина того дня, когда ушла Виктория и вы привели ее обратно домой.
— В тот день я наткнулся на нее в коридоре. Она вернулась сама.
— У вас было розовое лицо, — застенчиво говорит Виктория.
Миссис Вашингтон предлагает томатный сок, совсем не удивляется поспешным вопросам и извиняется, что ничем не может помочь.
— Каждый день — это годовщина чего-нибудь, — говорит она. — С тех пор как умер муж, у меня годовщины триста шестьдесят пять дней в году.
— Может быть, вспомните что-нибудь необычное?
— Виктория ушла — Виктория вернулась домой.
«Еще один адрес в журнале, и потом поедем на бейсбольный матч, потому что именно так я и сделал шесть лет назад. Но вот что я буду там делать? Вопрос, который задал бы себе каждый на моем месте».
Виктория идет в кухню и, вернувшись, дарит Воорту шоколадку «Милки уэй» с голубой ленточкой.
— С днем рождения, — говорит Виктория Вашингтон.
Воорт отвечает, что любит «Милки уэй». Нет аппетита — сандвичи Евы все еще лежат в машине.
16.46.
Обычно Воорт молится в церкви, но сегодня на это нет ни минуты. Тени удлиняются. День клонится к вечеру. Воорт прикрывает глаза, и под завывание сирены они мчатся по последнему адресу из журнала.
«Господи, помоги мне видеть ясно и напомни, что мне нужно знать. Сделай так, чтобы я не был причиной случившегося. Сохрани Мики в стороне от этого. Дай Джулии новую жизнь. Отец, ты там?»
«Да, я там».
Воорт воскрешает в памяти образ Билла-старшего, который умер, когда ему было девять. Они с отцом стоят на крыше своего дома жарким июльским вечером. Отец одет для возни с тостером — на нем шорты и что-то вроде тенниски, с лопаточкой в руке он следит за хлебцем. Мама внизу подает на стол родственникам, которые приехали посидеть в теньке. В морозильнике ледяное пиво для Билла. Минералка для Воорта и его двоюродных братьев. Шипящие сосиски и гамбургеры наполняют запахом вечер.
Из радиоприемника доносится голос комментатора «Метсов» Боба Мэрфи, который кричит: «Муки обходит третьего, стараясь попасть в „дом“!»
А в памяти Воорта Билл-старший не интересуется бейсболом. Он осматривает крышу и хмурится.
— Хочешь урок, Конрад? Или у тебя полно развлечений?
— Урок — это весело, — говорит мальчик; ему нравятся рассказы, слухи и мудрые слова о полиции.
— Тогда скажи мне, что внизу не так.
Воорт внимательно смотрит на Тринадцатую улицу и видит проезжающие мимо такси, покупателей, возвращающихся из магазинов, туристов — они всегда идут неторопливо, — которые прогуливаются и показывают на исторические здания как на свои. Воорт чувствует, как растет напряжение.
— Торопись, — говорит Билл, — иначе он уйдет.
Воорт проверяет гуляющих, автобусную остановку и затененные места, где лестницы ведут в квартиры цокольных этажей.
— Наверное, я ошибся, понадеявшись на тебя, сын.
Для мальчика вечер становится еще жарче. Сконцентрировавшись до предела, он осматривает улицу по квадратам, как его учили. Он не должен потерпеть неудачу. Осматривает каждый квадрат, но трудно вести наблюдение, когда спешишь. Он берет в расчет всю картину, а не мелочи, в поисках характерного, какой-то ошибки.
— Лучше я позвоню и доложу сам, — разочарованно говорит Билл.
— Подожди! Это высокий парень на углу!
Отец с любовью треплет Воорта по голове:
— Правильный ответ — пустота, сын. Ты видел пустоту, потому что там была пустота. Так в чем смысл урока?
— Не верить тому, чего не видишь сам, — говорит униженный Воорт.
Теперь Воорт отрывается от воспоминаний и смотрит на обветшалый дом из песчаника, напротив которого Мики ставит машину. Старая запись гласит: «Позвонивший слышит крики и шум в квартире 3-Е на Брюс-стрит, 811».
Он с трудом вспоминает это здание — а может, в его памяти оно другое? Голубая краска так сильно облупилась, что номер едва читается. Неисправный замок передней двери дает возможность ворам взламывать почтовые ящики и, вероятно, красть чеки. В известном смысле, думает Воорт, сегодняшний день совпадает с таким же днем шестилетней давности своей рутиной скоропалительных выводов. На этот раз голос пожилой дамы доносится через интерком: «Говорите, пожалуйста».
