В три часа десять минут миссис Эдит Линч регистрировала в Центре жалобу на довольно безответственную работницу главного отдела универмага, произнося:
— Полагаю, что не будет проблемой вернуть это.
— Конечно, — согласилась женщина, — но мне нужен номер, чтобы заложить его в компьютер, а если вы отослали сертификат в каталог Центра, то как же я могу помочь вам?
— Номер у нас здесь. Дело в том, как я уже вам сказала, что два номера не...
В те же три десять Дэниэл Банковский проезжал мимо Центра на украденном “меркурии”, окно которого со стороны сиденья пассажира было открыто, а магнитофон играл на полную мощь. Он находился в пригороде Чикаго, пытаясь преодолеть сложности чикагского движения в этом неуютном “мерке”, права на вождение которого принадлежали некоему Оливу Найдорфу из Маунт-Вернона, Иллинойс, сейчас уже мертвому.
Банковский выключил магнитофон и врубил радио, настроив его на волну тяжелого рока, несколько раз моргнул своими покрасневшими свинячьими глазками и сосредоточился на вождении.
В это время Джек Эйхорд сидел в своем кабинете, что-то машинально рисуя. Просто сидел и рисовал букву “И”.
Иногда он просиживал так часами, делая свои аккуратные, точные отметки в блокноте или на любой бумаге, которая подвернется под руку. Так ему было легче анализировать факты. Его мысли свободно блуждали, пока он механически что-то рисовал. Он думал, вспоминал любые незначительные детали, анализировал их, делая выводы, казалось бы, из ничего.
Метод “И” имел много вариаций, и Эйхорд всегда забавлялся им, как неким рефлекторным актом.
Вот как выглядел его метод “И” на бумаге.
И СильвИя АверИ Джонсон
КасИкофф Чарльз Мейтленд
Эдна Портер ДжИавИнелло Вернон Арлен
Эдвард УИльям Линч РИчард Шейдж
ЭддИ ЛИнч
Эйхорд БИлл Джойс
ЛИ Анна ЛИнч
Без пяти пять Эдди пила кофе со своей подругой Сэнди, которая ей говорила:
— Я так рада, что ты...
— Я тоже, знаешь, если даже это не будет продолжаться долго...
— Не говори так. Думай только о хорошем.
— Дело в том, что я вообще не могу думать.
— О, как бы и я хотела ощущать что-либо подобное! Прошло столько времени с тех пор, как я в последний фаз влюбилась до сумасшествия.
Они засмеялись.
— Да, я так тоже думала, но сейчас у меня голова кругом идет.
Без пяти шесть Дэниэл Банковский выехал к местечку под названием Старый город, где ему попались хиппи, еще какие-то люди, торговавшие антиквариатом. Он был очень голоден... “Что я хочу? — подумал он. — Что-нибудь из китайской кухни, — ответил он сам себе. — Большой мешок пирожков с яйцом, со множеством сладостей. И кварту “Дикой Индюшки”. Все это запить. А потом, может быть, наиграться с одним из этих бездельников”.
Без десяти, шесть Эйхорд пил девятую чашку кофе с привкусом картона и рисовал огромную букву “У”. Рисовал так, будто вырезал из камня, и это была последняя буква в словосочетании, состоящем из двух слов. Джеку потребовалось почти десять минут, чтобы изобразить его на клочке бумаги. У каждой большой каменной буквы имелись свои особенности. Эйхорд осторожно закрасил их.
ЕТАОИН ШРДЛУ
Он закончил свое произведение. Скомкал бумагу в мячик и бросил в большое металлическое ведро для мусора. Полицейский, стоящий за ним, произнес:
— Два очка.
— Фол, — сказал еще кто-то, но первый голос добавил:
— Два свободных броска с линии фола. — Это был голос Филдза.
В шесть семнадцать Эдди и Сэнди вышли из магазина. Эдди поблагодарила подругу:
— Большое спасибо за то, что взяла Ли Анну к себе.
— Нет проблем. Но мне не нравится, что ты тут остаешься допоздна, даже если это один раз в месяц.
— Обещаю вести себя хорошо. Я попрошу мистера Уотсисфэйса проводить меня до машины, если будет очень поздно, а, может быть, Джек меня встретит. Я буду осторожна.
— Хорошо. Но обязательно позвони, чтобы я знала, что у тебя все нормально.
— Хорошо.
Она знала, что Сэнди за нее беспокоится. Глупышка, лучше бы позаботилась о себе. Эдди решила не думать о плохом и застучала каблучками на своих длинных ногах, направляясь назад к Центру. Раз в месяц она должна была дежурить здесь с шести до десяти вечера, отвечая на телефонные звонки “Горячей линии”, и была уверена, что кто-нибудь ее проводит до машины, так как район этот имел дурную славу. Конечно, подумала она, целый мир может показаться опасным одинокой женщине в десять вечера.
В шесть семнадцать Банковский припарковал свою машину около магазина и позвонил по телефону, чтобы заказать на сорок долларов пирожков с яйцом. Девочка, которая принимала заказы, повесив трубку, сказала повару:
— У кого-то сегодня вечером намечается большой праздник.
“Большой праздник” сидел в тесном украденном “мерке”, втиснувшись между рулем и сиденьем, и чертил что-то в большой книге, похожей на книгу счетов, чертил свободно, четкими уверенными штрихами. Он работал. Он проектировал некое специальное устройство типа лестницы. Он собирался воспользоваться этой книгой — результатом его методических приготовлений хотя бы в первое время.
Эта монография была творением гения. Злого гения, но несомненно гения. У Банковского не возникало проблем с убийствами. Убивать стало его природой, его второй натурой. Единственное, что занимало его, как скрываться от обученных полицейских. Как этот мужчина весом почти пятьсот фунтов и ростом шесть футов и семь дюймов, человек с чертами гориллы, как он может изменить свою внешность? Где он в состоянии спрятаться?
Банковский готовился тщательно, мечтая превзойти самого себя. Он готовился войти в другой мир, мир, который он создаст для себя сам. Этот Кинг-Конг, который ненавидел день, спускался вниз в подземные туннели во Вьетнаме, чтобы отдохнуть и зализать раны, на охоту всегда выходил ночью. Такого рода люди выходят, чтобы устрашать и, конечно, убивать. Это как раз то, что будет делать Каторжник.
Мы живем в современном технически высокоразвитом обществе со сложной паутиной разного рода коммуникаций, проходящих под городским мегаполисом. Мы поддерживаем себя на уровне цивилизованных общественных отношений и комфорта, когда у нас есть телефон, электричество, водопровод, канализация, огромный и незнакомый, в общем-то, подземный мир, который существует под нами.
Девятнадцать восемнадцать. Дэниэл Эдвард Банковский заносит в свою книгу рисунок поддерживающих ступеней и прислушивается к городскому шуму. Эдит Эмелин Линч идет через комнату, которая пахнет одеколоном и несвежей воздушной кукурузой, слушая телефонные звонки и приглушенные голоса. Джек Эйхорд спускается по лестнице, напевая какой-то мотив.
“Синатра...” — послышался голос из открытой двери сверху и шаги за ним по лестнице. Джек обернулся и улыбнулся Арлену:
— Луу ты не любишь музыку?
— Быстрей, у нас еще одно убийство, — ответил лейтенант, догоняя его.
— Господи! — выдохнул Эйхорд и заторопился с ним.
Звонили из патрульной машины. Убит был мальчик. Подросток. Песочные волосы. Хорошо сложен. Сердце вырвано. Тело изуродовано. Следы ожогов. Все это похоже на убийство с извращениями. Только одна деталь отличается. На этот раз был свидетель, женщина.
— Она в ужасном шоке, — говорил им полицейский. — Но она видела очень ясно, как он вышел из машины, чтобы убить парня.
— Есть описание?
— Даже больше. Описание и номер его чертовой машины.
В половине десятого Эдди разговаривает с тринадцатилетней девочкой по имени Пам, которая беременна, одинока в большом городе и очень боится идти домой, потому что не знает, что с ней сделает отец. Эдди попросила девочку не вешать трубку и просигналила юристу, чтобы тот продолжил разговор. Эйхорд едет в пригород Чикаго с целым эскортом машин. Сирена воет так, как будто разразилась третья мировая война. Банковский находится рядом с технической площадкой перед зданием с крепкой лестницей, сделанной из бальзового дерева.
Гаррет Олдрич, директор Центра, как раз был занят разговором на “Горячей линии”, и потому Эдди решила дойти до машины сама. Ничего страшного. На улице еще оживленное движение, и она ярко освещена.
Каблучки Эдди зацокали по тротуару, когда она вышла из Центра. Держа ключи от машины наготове, она быстро открыла дверцу и сразу же заперла ее изнутри. Села за руль и задумалась. Впервые она думала о том, как быстро разворачиваются события, как глубоко она и Джек проникли в жизни друг друга и какой след оставило это в судьбе ее и Ли Анны! Вот о чем она думала, когда посмотрела на улицу и увидела его.
Мужчина. Огромный мужчина. Он выбежал на улицу с большой лестницей на плече. Достал что-то вроде рычага, подиях люк на улице, опустил туда лестницу и начал протискиваться в отверстие. Эдди уставилась на него, как загипнотизированная. Он случайно поднял глаза и увидел женщину в припаркованной машине, которая смотрела на то, как он втискивает свое огромное тело в раструб канализационного колодца.
