Апартаменты Саги.
Бенкаи пришел сюда, чтобы услышать от наложницы о заговоре с целью убийства господина Сабуро, организаторами которого были предатели, живущие в замке Икуба.
Бенкаи спросил, почему она не сообщила эту новость своему дяде. Потому что в заговоре участвует младший сын дяди, ответила она. Дядя выполнит свой долг и накажет мальчика, но я не хочу, чтобы он сообщил об этом дайме и покрыл себя позором перед ним. Я не хочу, чтобы дядя узнал, что эти сведения исходят от меня. Я прошу тебя сообщить об этом дайме, сказала она.
Бенкаи спросил, откуда ей стало известно об ужасном заговоре. От моего раба Итиро, ответила она, слепого музыканта, который подслушал разговор мужчин в конюшне, где он спал. Мужчины прятались там от дождя и разговаривали, не опасаясь, что их услышат. Бенкаи известно, что раб не может сам подойти к дайме. Итиро мог только рассказать об услышанном своей госпоже.
С ее стороны было бы разумнее рассказать об этом своему дяде, подумал Бенкаи. Разумнее и гораздо проще. Она беспокоится только о себе. Почему ее вдруг взволновало, что сын Киити предатель?
Под взглядом наложницы Бенкаи поднес чашу ко рту, попробовал чай и нахмурился. Потом он посмотрел влево, на голубую ширму, украшенную золотистыми журавлями и соснами. Над ширмой летало множество москитов; их притягивал тот, кто сидел за ширмой.
Бенкаи опустил глаза на чашку. Поверхность чая была мутной. Яд. Ловушка!
Это ловушка.
Он отбросил в сторону чашку, вскочил на ноги и, взяв длинный меч обеими руками, поднял его над головой. Сделав шаг к ширме, он резко опустил меч, рассек рисовую бумагу и раскроил череп сжавшегося за ширмой ниндзя, стройного человека в черном.
– Слишком поздно, Земляной Паук, – закричала Сага. – Ты уже не успеешь на помощь к своему господину. Теперь он принадлежит ниндзя! Ниндзя!
Ниндзя. Клики убийц и шпионов, искушенных в «искусстве боя», шпионаже, шантаже и убийствах. Мужчины и женщины в черном, чьи сила, ловкость и выносливость делали их превосходными атлетами и безупречными машинами убийства. Чья великолепная подготовка заставляла многих считать их сверхъестественными существами. Чье мастерство, ниндзюцу, заключалось в умении прокрасться или искусстве быть невидимым. Ниндзя означало «прокравшиеся внутрь».
Как только мертвый ниндзя упал на разорванную ширму, Бенкаи повернулся и рассек живот нападавшего на него ниндзя с палкой из твердого дерева в руке. Трое ниндзя проникли через открытое окно, спрыгнули на покрытый коврами пол и с криком бросились на Бенкаи. С коротким мечом в одной руке и длинным в другой телохранитель побежал им навстречу; кровь его закипела от ярости и желания уничтожить противника.
Одному нападавшему он отсек руку по локоть, погрузил короткий меч в незащищенную подмышечную впадину другого, и когда третий попытался обхватить цепью его ноги и свалить на пол, телохранитель перескочил через цепь и, приземлившись на пол, мгновенно вонзил острие короткого меча в горло ниндзя.
Горя желанием уничтожить подлую Сагу, Бенкаи повернулся, и левый глаз его пронзила стрела. Боль была мучительной. Невыносимой. Он попятился назад, но остановился. Враги продолжали его атаковать. Его – полуослепшего.
Собрав волю в кулак, Бенкаи велел себе остаться на ногах и не обращать внимания на адскую боль в черепе. Смерть была естественным финалом для воина. Жизнь самурая не принадлежала ему; она принадлежала его господину, и отдать ее за своего господина было для самурая высшим счастьем.
При свете бумажных фонариков и мерцающих светильников Бенкаи пересчитал оставшихся противников. Их было четверо. Четверо ниндзя. И Сага. Он увидел в полу отверстие, где наложница прятала «прокравшихся внутрь». Он видел их оружие: трубку для выдувания отравленных стрел, мечи, цепь с тяжелым грузом на конце, палки из твердого дерева. И ханкю, маленький лук, стрела из которого попала ему в глаз. Ничто не могло сравниться с его клинком Мурамасы, оружием, которое продолжало жаждать смерти после смерти своего обладателя, оружием, которое заставляло своего обладателя убивать.
Сага, держащая в руке боевой металлический веер, указала на Бенкаи:
– Он истекает кровью. Он больше не демон. Убейте Земляного Паука и, я уверена, вам заплатят вдвое больше того, что обещали. Он не должен прийти на помощь Сабуро.
Бенкаи слышал крики со двора, с места, где располагалась охрана, с крепостных валов, с нижнего этажа. В замок проникли грозные ниндзя с их невидимыми и неведомыми методами уничтожения. Сделать это они могли только с помощью того, кто находится в замке. Будь проклят тот, кто предал замок Икуба.
На такие козни Сага была неспособна. Этот вероломный заговор мог организовать только человек гораздо более коварный, чем она, и этим человеком мог быть только ее дядя. Несмотря на то, что Бенкаи ощущал во рту вкус крови, он поклялся, что измена Киити не останется безнаказанной. В этой жизни или жизнях будущих Киити заплатит за то, что сделал этой ночью.
Бенкаи заставил себя не думать о стреле в глазу. У него не было времени для того, чтобы вытащить ее и перевязать страшную рану. Честь его требовала, чтобы он немедленно оказался возле своего господина, иначе от него навсегда отвернутся все боги и его предки.
Отбросив короткий меч в сторону, Бенкаи с криком бросился на четверых противников. Не оборачиваясь, он взмахнул мечом и вонзил его в живот противника, находящегося позади него, затем вытащил меч и одним длинным ударом перерезал горло двум другим. Повернувшись вправо, он выбил палку из рук последнего противника и нанес мощный удар, который рассек того от правого плеча до левого бедра. Последние четверо ниндзя были убиты меньше, чем за три секунды.
Теперь он прижал острие длинного меча к горлу рыдающей, охваченной ужасом Саги. Он спросил: «Киити?» Она часто закивала.
Бенкаи обезглавил ее одним ударом.
* * *
Был уже рассвет, когда Бенкаи, из глаза которого по-прежнему торчала стрела, опустился на колени перед запретной дубовой дверью в покоях господина Сабуро и приготовился совершить сеппуку, вспарывание живота – ритуальное самоубийство, с помощью которого побежденный воин мог избежать позора.
Четверо охранников наблюдали, как он вытащил из-за пояса длинный и короткий мечи и положил их на пол справа от себя. Окровавленная голова Саги осталась висеть на его поясе, привязанная к нему темными длинными волосами. Бенкаи распахнул кимоно, обнажив грудь и живот. В нескольких ярдах от него дубовая дверь сотрясалась от ударов тарана, и были слышны крики и проклятия рассвирепевших ниндзя.
С Киити во главе ниндзя перебили офицеров Сабуро, оставив гарнизон замка без командиров. Одетые точно так же, как воины Сабуро, ниндзя свободно передвигались по замку и вокруг него, убивая всех, кто встречался им на пути. Началась паника. Не веря больше своим товарищам, напуганные солдаты Сабуро забаррикадировались в казарме и отказались сражаться.
Но если бы даже все войско Сабуро вступило в бой, битва за замок Икуба все равно была бы проиграна. Крепость уже была в руках вероломного Киити и «Кога ниндзя», мощной клики, которая управляла целой провинцией. Снаружи замок был окружен многотысячной кавалерией и пешими солдатами Хидэеси – армией, которая ни разу не терпела поражений в бою. Замок был полностью окружен, и его защитники обречены.
Для Бенкаи сеппуку было единственной возможностью избежать плена и сохранить свою честь. Самоубийство было предпочтительнее, чем попасть в плен к ненавистным врагам. Лишь несколько минут назад в зале, где на позолоченном потолке были изображены морское побережье и водопады, Бенкаи помог господину Сабуро совершить сеппуку.
Чтобы вспороть свой живот, требовалось мужество и самообладание, свойственное лишь истинному воину. Сабуро не был таким человеком. Он был безвольным, и Бенкаи знал это. Он понимал, что в последний момент Сабуро наверняка испугается, и поэтому решил оказать своему господину последнюю услугу.
Когда заплаканный Сабуро протянул дрожащую руку к длинному ритуальному ножу, Бенкаи быстро обезглавил его, не дав дайме проявить малодушие и опозорить себя перед охранниками. Являясь кайсяку, вторым исполнителем ритуального самоубийства, Бенкаи имел право в любой момент прервать агонию своего господина.
Теперь, когда дубовая дверь дрожала от ударов тарана, Бенкаи готовился покинуть этот мир. Долг требовал, чтобы он убил Киити. Выполнить его в этой жизни он уже не сумеет. Но существование бесконечно. И у него, и у Киити впереди еще много жизней. Сейчас Бенкаи вскроет свой живот в надежде, что когда боги увидят чистоту его души, они сделают так, что они с Киити еще раз встретятся лицом к лицу. Даже если для этого потребуется прожить тысячи жизней, Бенкаи был полон решимости отплатить кровью за кровь, злом за зло.
