Ознакомительная версия.
– Ты ее знаешь? Как ее зовут?
– Не знаю, как ее зовут.
– Но какая она из себя?
– Вот такая, – Даша доверчиво показала рукой невысоко от земли. Рост малыша или гномика. Но какой злобный гном отважился вручить ей ВОТ ЭТО – на белой бумаге, в резких штрихах, в аккуратной растушевке, изображающее агонию, муку, кровь, смерть?
– Идем, ты мне ее покажешь. – Катя потянула ее за руку со скамьи. – Где ты ее встретила?
– Там, возле качелей. – Даша показала в сторону детского городка.
– Маруся Петровна, посидите тут, мы сейчас, – Катя обращалась к Карасевой и одновременно к ним ко всем, столпившимся в молчании вокруг скамейки, вокруг ЭТОГО РИСУНКА. – А вы, – обернулась она к охраннику, – идемте с нами туда.
Она снова перехватила взгляд Хохлова: «Ты чего тут раскомандовалась, а?» – словно говорил этот взгляд, но Катя решила пока не обращать на это никакого внимания. Другое было важнее сейчас.
Она подхватила Дашу и в сопровождении охранника направилась к детской площадке.
Оглянувшись на ходу, она увидела в дверях отеля Ольгу Борщакову. Волосы ее были в беспорядке, вместо прежнего делового костюма – нет, не утренний халат, а бежевое платье-сафари, криво застегнутое не на те пуговицы. Вид у Ольги был такой, словно она только-только поднялась с постели. Но и на этом Катя не стала пока заострять внимание – ибо детский городок был сейчас превыше всего.
Они подошли к качелям. Детей здесь было не так уж и много. И все в основном дошкольного возраста. Все – явно с соседских с «Далями» улиц – из заречья, с частного сектора. Пара малышей – девочка в синей куртке и мальчик в комбинезоне – выглядывали, как горошины из стручка, из оконца деревянного домика. Две девчушки постарше в ветровках и в джинсах с упоением качались на качелях. Еще трое дошколят, визжа от восторга, кружились на новенькой карусели-вертушке.
На Дашу и охранника дети не обратили никакого внимания, а вот на Катю воззрились в изумлении и даже с некоторой опаской. И только тут Катя поняла, как нелепо она выглядит – в платье в бирюзовый горох, с размалеванными красной помадой губами, с нелепым коком на голове, начесанным Идой. Но делать было нечего. «В случае чего скажу им, что я Снегурочка», – решила Катя.
– Покажи мне эту девочку, – попросила она Дашу.
Та осмотрела площадку.
– Ее тут нет.
– Точно нет?
– Точно.
– А этих девочек ты знаешь?
– Это Маринка, а это Полина и Настя, а там, в домике, Вася и его сестра…
– Все так и было? – обратилась Катя к охраннику.
– Точно так. Вчера вечером нас милиция инструктировала, – ответил тот. – Ну насчет детей и догляда. И вообще. Пацан ведь пропал. Мало ли что может быть-то с ним. Так ведь до сих пор и не нашли его. Ну, инструктаж был насчет незнакомцев и вообще посторонних. И Ольга Николавна приказала строго-настрого, чтобы возле площадки постоянно была охрана, чтоб за детьми смотрели. Не только за ее дочкой, но за всеми. Я и смотрел. Ничего подозрительного.
– Никаких посторонних, значит? – в который раз переспросила Катя.
– Да клянусь, никого взрослых – только этот вот мелкий народец.
Даша еле-еле доходила здоровяку охраннику до пояса. И точно – «мелкий народец».
К ним бежала Ольга Борщакова. Видимо, она уже увидела ТОТ РИСУНОК.
– Дашенька моя!
– Мамочка! – Даша ринулась к матери, уткнулась лицом в ее платье-сафари.
– Все, все, не бойся, я с тобой, мама с тобой и всегда будет с тобой. – Ольга обняла дочь.
– Даша сказала, что рисунок ей здесь дала незнакомая девочка. Мы хотели ее разыскать, но ее тут уже нет, – выпалила Катя.
– Они все твердят, что это какая-то жуткая шутка.
– Кто это твердит?
– Игорь… Мой менеджер Игорь Хохлов.
– Я не думаю, что это шутка.
– А тогда что же это такое?
– Что это – надо еще разобраться, – сказала Катя. – В городе мальчик пропал.
– Но какое это может иметь отношение… – Ольга от волнения запнулась. Лицо ее, лишенное косметики, покрылось красными пятнами, она судорожно прижала Дашу к себе.
– Ольга, вы поняли, что там нарисовано?
– Ужас, ужас!
– Я думаю, что в сложившейся ситуации, учитывая пропажу ребенка, надо отвезти этот рисунок в милицию. И как можно скорее.
– Анфиса только что сказала мне, что вы работаете в правоохранительной системе. – Ольга не отпускала Дашу от себя. – Вы думаете, что это… это настолько серьезно?
– Этот рисунок нужно отвезти в милицию. Если хотите, я сама это сделаю, только переоденусь.
– Правда? Вы мне поможете? – Ольга Борщакова словно и не заметила ни платья Кати, ни ее ретропрически, ничего. – Я… я как-то растерялась совсем… День сегодня какой-то сумасшедший, утро… Я сначала уснуть не могла, а потом уснула и проспала… Никогда со мной такого не бывало раньше, – она как будто оправдывалась – перед дочерью, перед Катей, чуть ли не перед всем миром.
В другой раз Катя непременно спросила бы ее про утреннее происшествие с выстрелом. Но сейчас и это было уже не столь важно.
– Я поеду в местный отдел милиции прямо сейчас. Рисунок заберу с собой.
– Я скажу, чтобы мои вас туда отвезли на машине.
– Но сначала я должна спросить Дашу еще кое о чем. Дашенька, – Катя обратилась к девочке, – расскажи как можно точнее, что произошло здесь. Ты играла с кем-то?
– Мы с Верой качались на качелях. Кто выше. Она прыгнула и ногу подвернула. Сказала, что пойдет домой.
– С Верой Жуковой? – спросила ее мать.
Даша кивнула.
– Это ее подружка, дочка нашей бухгалтерши. У нее тоже скарлатина, у бедняжки. Они на пару карантин держат.
– Ясно, значит, Вера ушла, а ты осталась. И что делала?
– На качелях сидела. Думала.
– Думала? – Катя улыбнулась. Господи, какие мысли роятся в этих головках-тыковках? – О чем?
– Так, просто. О папе, – Даша вздохнула. – Где он сейчас? Он мне снится иногда.
– Ты сидела на качелях, и что – эта девочка сама подошла к тебе?
– Да.
– А откуда она появилась?
– Вон оттуда, – Даша указала на маленькую избушку. – Вышла из-за нее и ко мне.
– Она подходила к кому-то из детей?
– Не-а. Сказала: вот, это тебе. И отдала бумажку. Я взяла, а она стояла рядом, улыбалась. Я посмотрела и… Я хотела ее спросить, – Даша снизу вверх глянула на Катю, на мать, – а она стояла и улыбалась.
– Какая эта девочка из себя? – продолжала расспрашивать Катя.
– Маленькая совсем. Младше меня, она в школу еще не ходит.
– Она сказала тебе это?
– Нет, это видно, она мелкая совсем. Она мне сказала…
– Подожди, давай закончим сначала с одним. – Катя положила руку ей на плечо. – Она беленькая или темненькая?
– У нее такие кудряшки… такие противные желтые кудряшки, – Даша сжала губы. – И вообще она вся противная.
– Что на ней было надето? Куртка?
– Не знаю. Она вся розовая была, как свинюшка. Такая противная, гадкая, розовая. Она сказала мне: «Вот, это тебе».
– Она еще что-то сказала?
– Да.
– Что? Дашенька, что она тебе еще сказала? – затормошила ее Ольга.
– Она сказала: так ты умрешь, – тихо произнесла Даша. – Мама, знаешь, я не испугалась, нет. Я даже хотела спросить у нее: как там папа? Я почему-то подумала, что она все-все про него знает.
Катя глянула на посеревшее лицо Ольги Борщаковой. И вспомнила, что хозяйка «Далей» – вдова.
Глава 16
БАЛЬЗАКОВСКИЙ ВОЗРАСТ
Анжела Харченко, известная всем в Двуреченске по прозвищу Аптекарша, вышла из парикмахерской, где делала себе маникюр и укладку, и направилась на улицу Ворошилова. До улицы этой было рукой подать, путь был знакомый, проторенный – сколько раз Анжела проделывала этот путь под руку со своим бывшим одноклассником, а ныне просто хорошим знакомым – завучем школы Кириллом Уткиным. Тем самым Уткиным, сына которого искали в Двуреченске вот уже третьи сутки.
Всю жизнь Анжеле больше везло в делах, чем в любви. Как всякая умная самостоятельная женщина, она хотела найти себе достойную партию. Но ей отчего-то попадались все какие-то никудышные, по ее мнению, кандидаты в мужья. В тридцать два у нее вроде бы появился, с ее точки зрения, стоящий парень. Он работал в администрации городского мэра, и с его помощью Анжела без особых препон оформила все необходимые документы на открытие в городе частной аптеки. Дело было прибыльное, и за его организацию она взялась с энтузиазмом. Планировала, как все у нее сложится, как получится – аптека, свадьба, семья, свой дом, ребенок.
Но тут нежданно-негаданно прокуратура возбудила дело о взятках и махинациях земельными участками. Мэр Двуреченска полетел сизым голубем со своего поста, а за ним и вся его команда. А потом был суд, жених Анжелы получил пять лет. Анжела решила, что с судимым ей не по пути, и быстренько занесла и этого кандидата в свой длинный черный список.
А годы шли. Молодость утекала как вода между пальцев. Зато бизнес вполне процветал. На многое Анжела и не замахивалась. Одинокой, незамужней, со стариками родителями, ей и одной аптеки вполне хватало, про какое-то расширение дела она и не думала. Ей иногда только было обидно – вот жена начальника местного отдела милиции Аркадия Поливанова за мужем как за каменной стеной: сначала кофейню в городе открыла, а теперь еще и салон сотовой связи оборудует в самом центре. А жена Бориса Борщакова Ольга вообще такой бизнес-леди заделалась, что рукой не достанешь. Однако муж Ольги Борис разбился на машине, и завидовать ее семейному крепкому тылу стало не с чего. Однако Анжела по старой памяти все равно втайне завидовала. Ведь Ольга, которую Анжела помнила с детства, со школы, сумела еще до автокатастрофы устроить свою личную жизнь. И даже вот ребенка родить в сорок сумела.
Ознакомительная версия.
