— И все же я не хочу пить с вами, Аллан. Во всяком случае, пока не узнаю о том телефонном звонке. — Билл отступил назад, так как Уэйн, пошатываясь, двинулся к нему.
— Да будь он проклят, этот звонок! — Уэйн поставил бутылку на стол и глупо усмехнулся. — Ну, хорошо, я скажу вам. Могу доказать, что я не звонил. В течение всей второй половины того дня даже близко не подходил к телефону. Из гостиницы я уехал прямо на стройку и пробыл там почти до семи часов. Сегодня утром я хотел вызвать в кабинет Бетти, мою секретаршу, чтобы она сказала вам… Я имею в виду новую секретаршу, Бетти Саймондс. Очень милая девица, но настоящая корова. — Уэйн умолк, глотнул виски, продолжил: — Да, из очень надежного источника мне известно, что мисс Саймондс завела вдруг интрижку с одним крановщиком. Он ей совсем неровня, и это аморально. Дурной пример для других! Представляете, в какое положение она ставит меня?! Я обязательно поговорю с ней Билл. Терпеть не могу аморальность…
— Мисс Саймондс может подтвердить, что вы тогда не звонили Мэри? — хмуро спросил Билл.
Что-то тут было не так… Уэйн умел пить, и бутылка виски на столе была на три четверти полна. Уэйну требовалось значительно больше, чтобы дойти до такого состояния.
— Конечно, может. Именно об этом я и твержу вам все время. Неужели не понимаете? — Уэйн подмигнул, и покачнулся, и так навалило на стол, что пепельница свалилась на пол. Штора позади него колыхнулась, словно в спальне открылось окно. — Я хотел вызвать Бетти в кабинет, чтобы она сама сказала вам об этом, но тут, как всегда-без предупреждения, ворвался этот мерзавец…
— Вицлеб?
— Да Кровавый Ганс Вицлеб, чтобы он сдох! Герр Бальдур-Прекрасный, Бухенвальд, Берген-Бульзен и как там еще, черт бы его побрал! Я чуть не сбежал из фирмы, когда старик принял его на службу…
— Не сомневаюсь. Вы также чуть не сбежали, когда ваша жена велела отделаться от Мэри!
— Это еще что такое?! — Держась за край стола, Уэйн сделал еще один большой глоток. — Не знаю, Билл, откуда у вас такие сведения, но сейчас я скажу вам кое-что… Только сперва выпейте со мной или убирайтесь к черту.
— Хорошо, хорошо, выпью. — Билл взял бокал из рук Уэйна, который уже так захмелел, что никакие угрозы на него не могли подействовать, а дружеский жест еще мог расположить к разговору.
— Вот так-то лучше… Значительно лучше. Салют! Значит, мы снова добрые друзья, да, Билл? — Уэйн поднял бокал, даже не заметив, что Билл и не дотронулся до своего. — Ну, а теперь давайте поговорим, ладно? Значит, вы утверждаете, что Мэри разговаривала со мной по телефону и после этого решила выехать в Лондон ночным поездом? И вы полагаете, что это звонил я? Зачем бы мне ей звонить?
— По-моему, у вас была причина для этого, Аллан. И даже не одна, а две. — Билл сделал было небольшой глоток, но тут же отставил бокал. От виски исходил какой-то едва различимый металлический запах, смешанный с запахом торфа и солода.
— Целых две?! Количество загадок увеличивается! Говорите же, старина. — Негнущимися пальцами Уэйн вытащил из пачки сигарету и попытался прикурить от зажигалки, несколько раз проведя ею перед лицом. — Вы намекаете, что я уговорил Мэри выехать более поздним поездом. Наверное, дальше вы станете утверждать, что я тайком последовал за ней и толкнул под грузовик? Вы ошибаетесь, Билл. Боже мой, вы глубоко ошибаетесь! Бедная Мэри!.. Бедная маленькая Мэри! Да я не позволил бы, чтобы у нее с головы упал хотя бы один волосок… — По щеке Уэйна скатилась пьяная слеза. — Зачем, Билл? Зачем, no-вашему, я сделал бы это? Какая причина могла быть у меня, какой мотив?..
— Две причины, Аллан, две, как я уже сказал. Во-первых, Мэри была вашей любовницей, причем в течение нескольких лет. Об этом узнала ваша жена и велела вам отделаться от нее, пригрозив, что в противном случае вас выгонят из фирмы…
— Вам так сказала Рут? Эта стерва вам так сказала? — Комнату освещала единственная лампа, стоявшая на столе. Уэйн качнулся к ней, и по его лицу поползли блики. — Вы же представления не имеете, Билл, какой Рут стала после того, как свалилась с лошади! Она больна, больна не только физически, но и психически. Она сумасшедшая, Билл, настоящая сумасшедшая. Такая же сумасшедшая, как Стар, хотя никто и не подозревает этого. — Он сделал глубокую затяжку, и по щеке у него сползла еще одна слеза. — Нет, старина, Мэри не была моей любовницей, хоть я и добивался ее… Рут решила, что я изменяю ей с Мэри, и поручила частному детективу следить за нами. Конечно, он ничего не обнаружил, но Рут не поверила, и в ее воспаленном воображении начали возникать всякие гнусные детали, придуманные ею самой. И вы поверили ей, Билл! Я всегда считал вас своим другом, но вы поверили Рут, даже не сочтя нужным хотя бы ради приличия объясниться со мной!..
— Мне вовсе и не нужно было верить Рут! — Биллу было противно выслушивать пьяные упоминания о дружбе и приличии. — Еще до разговора с Рут я уже знал, что Мэри была вашей любовницей. Вы написали ей письмо, по ошибке пересланное мне. Вы помните, Аллан, что вы писали? «Дорогая Мэри… Я все сделал, что нужно… Номер 301 в отеле «Ройял»…»
— Что?! Вы получили это письмо? — Уэйн отшатнулся, словно Билл намеревался ударить его. — Прочли и решили, что оно доказывает нашу связь?! Ну и болван же вы, Билл! Самый настоящий, круглый болван!
Уэйн как-то сразу показался Биллу значительно трезвее, в его голосе прозвучала былая энергия.
— В том письме речь шла о бумагах Вицлеба. Мэри попросила меня спрятать их, пока она не переговорит со Старом. Я полагал, что мы все предусмотрели, и мне даже в голову не приходило, что они убьют ее. Честное слово, Билл, я и мысли такой не допускал. Вы верите мне, скажите, верите? Если не верите, пойдите в «Ройял». Бумаги еще там. В номере 301… Я боялся, боялся взять их оттуда… За мной следят… Намеревался сделать это сегодня, перед взрывом, когда пойду проверять, все ли там готово… Поверьте мне, Билл…
— Не знаю, чему и верить, Аллан, но полагаю, что вам следует рассказать мне все по порядку.
— Да, да, конечно. Я сам этого хочу, — затряс головой Уэйн, прислонясь спиной к шторе. — Я давно хотел поговорить с кем-нибудь, но боялся. После гибели Мэри мне следовало бы обратиться в полицию, но я струсил. А дело обстояло вот как. Когда Мэри поняла содержание этих бумаг, мы решили, что можем заработать деньги, кучу денег. На всякий случай она велела мне припрятать бумаги. Именно об этом и говорилось в моем письме — я спрятал их в ванной комнате. Пожалуйста, ни в чем не вините меня, Билл. Мы так надеялись заполучить большие деньги! — Внезапно с его лица исчезло всякое выражение, бокал выскользнул из рук на пол и разбился. Уэйн издал какой-то тоненький, булькающий звук и покачнулся. Несколько секунд он стоял, изогнувшись назад, а затем плашмя повалился на стол. Лампа опрокинулась и тут же погасла. Билл бросился к Уэйну, но кто-то, стоявший за шторой, ударил его с такой силой, что он потерял сознание.
Билл с трудом открыл глаза. В голове у него словно пульсировало что-то, и ощущение не было неприятным. Он полусидел, полулежал на стуле около стола, на ковре валялась лампа с разбитым абажуром, но кто-то включил свет у двери.
Перед ним ничком на полу лежал Джамбо Уэйн. Мертвый, он выглядел еще более тяжелым — словно статуя перед подъемом на пьедестал. Никаких сомнений в том, что явилось причиной его смерти, не могло быть — в спине у него торчал нож.
Билл осмотрелся. Рядом с Уэйном, чуть ли не касаясь его руки, стояли хорошо начищенные черные башмаки на толстой подошве.
— Ну и ну, Билл! Опять вы оказываетесь замешанным в мокрое дело! Или это превращается у вас в привычку? — послышался глухой и неодобрительный голос Поуда. — И вас еще разок стукнули по голове. Основательно стукнули, должен заметить, но я вас уже починил.
— Вы! Так это вы прятались за шторой?! — Билл поднял руку и ощупал полоску пластыря на лбу. — Это вы убили Уэйна?
— Что?! — с отвращением фыркнул Поуд. — Не будьте болваном, мой мальчик. Не убивал я вашего дружка, но, по-моему, вам будет нелегко убедить местную полицию, что это не ваших рук дело.
— Нет, нет! — В сознании Билла словно раздвинулась завеса, и внезапно он вспомнил все. Точнее говоря, вспомнил все то, что можно было вспомнить: как он прочел в Сидэйле письмо Уэйна и как поехал в Лондон, пьянствуя в дороге, чтобы залить вином гнев и страдание. Теперь уже он знал, почему эта поездка заняла у него так много времени. Заведение, где на прилавке бара лежали рекламные листовки! Это была не таверна, а придорожный ресторан, и когда он появился там, в разгаре были танцы. Ему не хотелось возвращаться домой, он дал хорошие чаевые официанту и ухитрился проторчать там более чем до часу ночи. Официант должен обязательно помнить его.
— Нет, инспектор, я никого не убивал. Во время нашего разговора с Уэйном в спальне кто-то прятался. Из-за шторы он ударил Уэйна ножом и сбил меня с ног, когда я бросился на него.
