И теперь он мог всего этого лишиться! Да почему он должен это терять?
– Успокойся. У тебя сегодня явно не лучший день. Как, впрочем, и у меня.
Мысль о матери болезненно промелькнула в голове Ларина, но тут же ушла на второй план. Ведь мать, несмотря на его любовь к ней, была для него уже в прошлом. А сейчас могло разрушиться его будущее.
"Группа школьников, подождите свою учительницу, не разбредайтесь. Она сейчас вернется, только ответит мужчине, который, кажется, ищет метро.
Учительница, забывшая о группе школьников, этот мужчина ищет метро уже три часа подряд. Не верьте ему".
– Вот именно, – сказал Оксана. – И я тебе не верю, как тому ловеласу, что три часа ищет метро. Ты же все прекрасно понимаешь. – Глаза Оксаны взволнованно дрогнули. – Я не могу и больше не хочу быть только частью твоей жизни. Причем тайной, – Оксана жалко усмехнулась и добавила:
– И незаконной.
– Что за чушь? – Ларин тряхнул девушку за плечи. – Какая-то мелодрама. Ты же из Украины, а не из Мексики. Какая еще тайная связь! Дикость.
– Тайная и незаконная связь, – спокойно продолжала она, – от которой проблем становится больше, чем удовольствий.
– Какие еще проблемы? – механически огрызнулся он.
– Разные, – все больше злясь от его, как ей казалось, непонимания и невнимания, ответила Оксана. – Незаконнорожденные дети, например. Внебрачные то есть. Слышал о таких проблемах? Или для тебя это не проблема?
Ларин метнул быстрый и беспокойный вопросительный взгляд на Оксану. Она сполна насладилась его внезапным испугом, выдержав огромную паузу.
– Не бойся, – наконец смилостивилась девушка. – Нас это пока обошло стороной.
– Оксана, перестань, пожалуйста, – с облегчением, не укрывшимся от глаз девушки, заговорил Ларин. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Я уже и не помню, когда и к какой женщине так относился, как к тебе.
Он сказал последнюю фразу совершенно искренне. А Оксана вспомнила, что Ларин сам рассказывал ей, что этой коронной фразой сводил с ума женщин. Стало еще обиднее.
– Я больше не могу делить тебя с семьей, – наконец решилась сказать она то, что мучило ее в последнее время. – Мне, в конце концов, противно.
– Но раньше ведь могла? – тоже не сразу, тихо и беспомощно произнес он.
– Может быть, не знала, как это тяжело. Хотя нет, не потому. Просто не думала, не ожидала, кем ты со временем станешь для меня…
– Оксана… тяжело выдохнул Ларин.
Они вплотную подошли к той теме, которой никогда не касались. К его семье.
Ларин всегда достаточно четко разделял свою жизнь на то, что касалось его жены и других женщин, которые время от времени появлялись у него. И как правило, эти две стороны жизни не пересекались и почти никогда не оказывали ощутимого влияния друг на друга. Но обходить разговоры на эту тему со своими любовницами ему и раньше не удавалось. Каждая его женщина в определенный период их отношений – обычно всегда неожиданно – вдруг поднимала эту тему, желая знать, какое место занимает в его жизни она, а какое – его семья. И от того, как Ларин мог выстроить в каждом конкретном случае это соотношение (естественно, в пользу любовницы), во многом зависели их дальнейшие отношения. Здесь главное нужно было для себя решить, каких отношений он дальше хотел. Иногда ему нужен был разрыв (а Ларин не любил первым рвать с женщинами, была какая-то тягостная инерция), и тогда он доводил любовницу до такого состояния, когда она ставила ему ультиматум: или она, или жена. При этом любовница была уверена в своей победе – так виртуозно перед этим подготавливал ее Ларин. И здесь он, играя великую борьбу чувства и долга, выбирал семью. И всегда после этого любовница приходила в себя только тогда, когда уже ничего изменить было нельзя. Разрыв был утвержден, отлит в бронзе, высечен из мрамора.
Вот и с Оксаной нужно было сейчас все верно рассчитать. А главное решить – каких отношений дальше он хотел с этой девочкой.
– Пожалуйста, пойми меня, – уткнулась Оксана в плечо Ларина. – Я не хочу ничего разрушать в твоей жизни. Но и свою не могу превращать в постоянное ожидание каких-то обрывочных встреч, все в страхе, что кто-то увидит, узнает…
– Перестань, моя девочка, – гладил ее по голове Ларин. – Все наладится.
– Нет, ничего уже не наладится. Ты женат, у тебя дочь…
– Что ж тут поделаешь? Просто я не мог встретить тебя раньше. Ты ведь не так давно родилась, – попытался перевести он в шутку.
– Вечный вопрос, – не слушала Ларина Оксана. – Несчастный Хоменко любит меня. А мне нечем ему ответить. Почему хочешь быть с тем, кому ты не нужен?
Ларин ревновал Оксану к Роману как к более молодому самцу, но не более. Он знал, что, кроме своего молодого возраста, этот простоватый парень ему больше ни в чем не соперник. Да, нужно будет как-нибудь вернуться к этому Хоменко. Но не теперь. Главное сейчас – увести Оксану от столь опасной для них темы.
– Ты пойми, нас с женой уже давно ничего не связывает. Ничего, кроме многолетней привычки, – повторял он банальности и сам же понимал это. Но других слов не было почему-то.
– Так ты живешь с привычкой?
– Ну не все так просто. У нас же есть дочь. Она еще ребенок. О ее чувствах тоже надо подумать…
– Ничего себе ребенок! Ей столько же лет, сколько и мне.
– И ты еще ребенок. А потому и не знаешь, что все у нас с тобой будет хорошо. – Ларин улыбнулся и поцеловал девушку в лоб.
– Нет, не будет, – глядя в одну точку прямо перед собой, покачала головой Оксана. – Ни хорошо, ни плохо. Никак не будет. Все.
Ларин снова закурил.
– Ну хорошо. Я не хотел говорить тебе этого раньше времени…
Он выдержал длинную паузу.
– Дело в том, что у нас был разговор с женой о разводе. И этот вопрос практически уже решен, – Виктор Андреевич сказал это решительно и серьезно. Как говорят правду.
И теперь наблюдал за тем, как задрожали ресницы у Оксаны и лицо сразу смягчилось. Как она нравилась ему в эти минуты растерянности и слабости.
– Ну иди сюда! Иди, – тихо и осторожно позвал он ее.
Она сделала несколько нерешительных шагов к нему. Он притянул ее к себе, усадил на колени. И почти сразу почувствовал, как впервые за этот час ее руки обвили его шею. Он боялся спугнуть ее. Но говорить все равно было нужно.
– Но мы решили с женой, – осторожно продолжал он, – еще некоторое время сохранять видимость семейных отношений. До тех пор, пока дочка не выйдет замуж.
У них действительно был с женой один раз такой разговор – года три назад.
После бурной ссоры. Но они уже на следующий день помирились и обо всем забыли.
Оксана слегка напряглась.
– А замуж дочь выйдет уже скоро. – поспешил продолжить Ларин. – По крайней мере, все к этому идет. И мы сразу с женой разведемся. Все у нас с тобой, моя девочка, будет хорошо. Нужно только немножко подождать.
Оксана не сразу, но оттаяла.
– Ладно, – взъерошила она его волосы. – Я подожду.
Он внимательно посмотрел ей в глаза. Неужели буря так быстро улеглась?
Оксана улыбалась ему легко и умиротворенно.
«Как же быстро женщины могут нырять из одного состояния в другое!» – с облегчением подумал Ларин.
Не успел Виктор Андреевич еще до конца расслабиться, как услышал легкий Оксанин голос:
– Я, конечно, подожду тебя. Но только подожду замужем за Хоменко.
– Ну что за дурацкие шутки?
– Какие шутки? Хоменко хоть как-то заменит мне тебя на то время, пока ты не оставишь свою многолетнюю привычку.
– Оксана, перестань меня дергать! – Виктор Андреевич устало посмотрел на нее.
– Хорошо. Я сама уже от всего устала. Оставим этот разговор на другое время…
– Да, умница моя, оставим.
Ее поцелуй был мягкий и легкий. Губы лишь слегка касались его губ и чуть щекотали. И раздавшийся звонок по селектору долго не мог оторвать их друг от друга.
– Да, – наконец раздраженно отозвался Ларин.
– Виктор Андреевич, вам звонят… – доложила по селектору секретарша.
– Попросите перезвонить через десять минут, – перебил он секретаршу.
– Это ваша жена. Она сказала, что срочно.
– Хорошо. Соедините. – Ларин взглянул на Оксану и тут же пожалел о том, что решил переговорить с женой в ее присутствии.
– Виктор, я заказала кафе – на двести мест. Нормально?
– Спасибо.
– Я тебя ведь не отвлекаю? Ольга сказала, что ты сейчас свободен.
– Я на работе, – поморщился Ларин.
– Я знаю, тебе сейчас очень тяжело. Знаешь, Витя, это так важно, чтобы в тяжелые минуты… В общем, мы уже очень давно знаем друг друга, притерлись… – Людмила Анатольевна замолчала. – Нет, не то говорю…
– Послушай, может быть, мы поговорим дома? – заерзал в кресле Ларин.
Оксана все так же сидела у него на коленях, напряженно прислушиваясь к разговору.
– Просто я хотела сказать тебе, что люблю тебя, – сказала жена.
